Вопль кошки - Франческа Заппиа
Он молчит.
– Джеффри?
Он лбом упирается в колено, плечи ссутулены, руки втянуты, а на конце их… на конце рук – все еще его ладони, но теперь они огромные, и увесистые, и сделаны из картона. Рукава его рубашки едва скрывают квадратные края его рук. Его грудь – сплошные плоскости. Твердые квадратные кончики пальцев скребут старый плиточный пол – эти пальцы слишком велики и не могут свернуться в кулак, слишком громоздки и ничего не могут схватить. Он все царапает и царапает плитку, и края пальцев уже морщатся и сплющиваются, словно обкусанные ногти. Я хватаю его за руки, чтобы он перестал:
– Джеффри. Посмотри на меня. Скажи что-нибудь.
– Я хочу уйти, – шепчет он. – Почему нельзя уйти домой?
Я слишком счастлива, что он говорит, что он не потерялся, и мне не важно, что его глаза почти совсем выцвели, что вместо рта у него – неподвижная гримаса, а белые зубы разделены толстыми черными линиями. Он похож на карикатуру, нарисованную несчастным ребенком.
Я кладу его руки себе на плечи и вжимаюсь лицом в его грудь. Мне кажется, что я обнимаю не мальчика, а кошмар. Его дыхание гулко отдается в картонном теле. Вдох-вдох-вдох-выдох.
– Я больше не хочу. – Его пальцы скребут по моей спине. – Хочу домой, хочу к маме, хочу уйти. Почему нам не дают уйти, Кот? Куда делись двери?
– Я не знаю, – говорю я.
Другого ответа дать не могу. Я не знаю, куда делись двери. Я не знаю, почему Школа не дает нам уйти. Может быть, воспоминания мне в конце концов подскажут. Но убийца на свободе, и, по-моему, это гораздо более насущная проблема – о том, как и когда мы сможем выбраться отсюда, можно подумать потом.
Он уже всхлипывает во весь голос. Я опускаю глаза. Я не хочу знать, как меняется от этого его лицо. Я помню Джеффри. Джеффри был мягкой сталью и вязаными жилетами, бровями-медогусеницами и хризантемами. Спокойный, счастливый свет в теле мальчика.
А все это – не то, что я помню.
Все не так, как должно быть.
19
Никак не могу вырваться из десятого класса.
Это важно?
Именно тогда все и произошло?
Джеффри и Лейн Кастильо собирались вместе пойти на бал выпускников[10]. Я об этом узнала, потому что они числились в бюллетене для голосования.
Я стояла у своего шкафчика, держа в руках маленький листок бумаги, и разглядывала имена. Я не проголосовала и не планировала. Все равно его нужно было сдать в конце седьмого урока. А сейчас уже пора было идти в кабинет рисования, забрать картину, над которой я работала сегодня на уроке, но ноги не хотели двигаться. Джеффри обычно встречал меня у шкафчика после уроков. Теперь, когда он этого не делал, заставить себя двигаться было сложнее.
– Кис-кис, киса.
По коже побежали мурашки. Я повернулась к пустеющему коридору и лицом к лицу столкнулась с Джейком Блументалем. На нем была именная куртка, большие пальцы засунуты под лямки рюкзака. Его голос был по-странному мягким, и впервые слово «киса» не прозвучало издевательски.
Моя первая реакция: Почему ты со мной заговорил?
Моя уточненная реакция:
– Привет, Джейк.
– Как дела? – спросил он.
– Нормально, наверное. А у тебя?
Он пожал плечами.
– Ну и… – протянула я.
Он слегка улыбнулся. Неоспоримая правда об улыбке симпатичного мальчика: даже если из-за него ты чувствуешь себя недостойным куском мусора, его улыбка не перестает быть объективно красивой. Даже когда он больше тебе не нравится, ты все равно знаешь, что он понравится кому-то еще, и ничего с этим не поделать.
– В последнее время все как-то странно, – сказал он. – Ты у нас больше не бываешь.
– Ага, – сказала я. Я и не думала, что ему есть дело.
– Джефферс весь расхандрился.
– Разве он не встречается с Лейн?
– Ну да, типа того.
– Типа того?
– Она на вечеринку пришла пару недель назад, и они просто штаны просиживали.
– Ты пришел обсудить Джеффри? – спросила я.
На какое-то мимолетное мгновение я в это поверила, и пол слегка приподнялся под моими ногами. Но чтобы Джейк пытался облегчить жизнь младшему брату? Зачем ему тратить свое драгоценное время на такие пустяки?
– Не-а, извини, – сказал он. – Я, вообще-то, пришел спросить кое о чем. Ты идешь на бал выпускников?
Я сложила руки на животе, прижалась спиной и рюкзаком к шкафчикам.
– Нет, – сказала я.
Он улыбнулся.
– А хотела бы? – спросил он. – Со мной?
– С тобой?
– Да. Весело будет.
Даже после всего, что он мне говорил, после всего, что делали его друзья, в голове у меня возникла прекрасная, ужасная картинка: я, розовощекая и нервная, захожу в спортзал под руку со звездой спорта, ангелоподобным Джейком Блументалем, и чувствую себя недостойной, поражена одним его присутствием. В следующее мгновение картинка преобразилась: все сжигают меня на костре прямо на балу. Все, кто считал меня недостойной, все девушки, которых он не пригласил, Джеффри, пришедший с Лейн, и, наконец, сам Джейк. Костер собрали из моих картин. Платье у меня из бумаги.
Образ явился на краткий миг, но был слишком ясным и конкретным, и, когда исчез, у меня в груди остались опустошение и гниль.
Когда я подняла глаза на Джейка, кроме гнили, уже не осталось ничего.
– Нет, – сказала я.
Он снова улыбнулся, склонив голову набок:
– Что?
– Нет, – повторила я. – Нет, спасибо.
Он насупил брови:
– Не хочешь идти со мной на бал?
Скорее выразил неверие, чем спросил.
Я пожала плечами.
– Почему? – спросил он, улыбаясь. Шутя. – Назови хоть одну причину, почему ты со мной не пойдешь.
– Не знаю. Просто не хочу.
– Но почему? Если у тебя нет веской причины, значит отказаться не можешь.
Он придвигался все ближе, и меня это слишком отвлекало – я даже не сказала ему, что он порет чушь. Одеколон или спрей для тела, которым он надушился этим утром, затуманил воздух.
– Не хочу, – сказала я. – У меня есть… кое-какие планы.
– Например?
– Например… Не помню. Мне нужно уточнить.
– Так уточни.
Я прижала руки к телу и пригнула голову, только чтобы никак его не коснуться.
Он протянул руку и уперся ладонью в шкафчик, чтобы не дать мне уйти.
– Послушай, – сказал он, – я знаю, что тебе нравлюсь. Знаю, что типа игнорировал тебя, но я просто нервничал и не знал, что делать, уж извини. В чем проблема? Это ты
