Кукла Коломбины - Елена Дорош
А через несколько минут домой пришел Афанасий Силыч. Выдалась возможность пообедать по-людски.
Нюрка сразу заметила, что настроение у него отменное, и еле дождалась, когда тятенька поест, чтобы приступить к расспросам. И тут выяснилось, что новостей для нее – хоть лопатой греби.
Перво-наперво сообщил Афанасий Силыч, что во время облавы на дезертиров, к которой привлекли и сыскную полицию, был схвачен некто Сальников, известный вор-карманник. А у него при обыске была обнаружена занятная вещица – золотой мундштук, осыпанный бриллиантами. Тотчас сей мундштук предъявили горничной из гостиницы, где жил убитый Говорчиков, и она его узнала.
На радостях сыщики принялись со всем вдохновением вытрясать из Сальникова подробности преступления, но, как ни старались, в смертоубийстве тот не признался.
– Ну, это дело времени, – рассказывал Афанасий Силыч, прихлебывая черничный кисель. – Хуже, что наша с тобой идея, будто все убийства связаны, терпит крах.
– Почему, тятенька?
– Да потому, что Лысый к Говорчикову отношения не имеет. Он в ту пору уже в кутузке сидел.
– А если и в первом случае это Сальников был?
– Проверили. В день убийства Лохвицкого означенный Сальников находился в Гатчине на свадьбе племянницы. Есть доказательства: ему там во время драки в глаз засадили, да так, что в больничку свезли. Запись есть. Насчет убийств оба пока что жмутся – обвинений не признают. Но начальству я уже доложил, что подозреваемые задержаны. Обещал дожать в ближайшее время.
– Ну и как это отменяет нашу идею? Исполнители могут быть разными, а наниматель один. И он связан с Судейкиной.
– Опять двадцать пять! И чего ты упираешься? Сальникову, как перед тем Лысому, я фотографии твоих конфидентов показывал.
– Каких еще конфидентов! – вспыхнула Нюрка. – Что вы такое говорите!
– Да шучу я! Но если серьезно, то не признали они ни Кузмина, ни Лурье.
– Может, врут.
– Может. Но это мы скоро выясним. Но нам бы проще было¸ если бы они не врали.
– Ах, тятенька! Да чем проще-то? Этих посадите, он других наймет! А если убийства продолжатся и выяснится, что способ тот же?
– Да обычный способ. Через одного людей ножами пыряют.
– И кукол рядом находят?
– Спишем на совпадение.
– Я не согласна!
– Тебя и спрашивать не станут.
– Ну хорошо. А как вы объясните, что убийца не обчистил трупы? Взял не все, а как будто просто на память прихватил. Неужели Лысый с Сальниковым так поступили бы?
– Спугнули их, вот и все дела.
– Ну ладно – на улице. Пусть. А в гостинице кто спугнул? Говорчикова через три часа нашли.
Афанасий Силыч вытер лоб, устав препираться.
Вот упрямица! Если что в голову вобьет, с места не сдвинешь! А самое обидное – права Нюрка! Он и сам думает, что дело гораздо заковыристее. Судейкина и ее любовники – это вам не карманники с грабителями. Их так просто не ухватишь. Не того уровня. Господа все же.
Ну и куклы эти… Не зря они возле трупов валялись. Ох не зря!
Афанасий Силыч косо взглянул на дочку. Ишь, переживает! Ну да ладно, чем черт не шутит! Может, ее идея и впрямь не пустая!
– У меня для тебя еще кое-то есть. Вот послушай. Судейкина Ольга Афанасьевна…
Нюрка вся превратилась в слух. Даже шею вытянула.
– Была знакома со всеми покойниками: Князевым, Лохвицким и Говорчиковым.
– Да что вы! – ахнула она.
– Больше скажу. Со всеми состояла в отношениях. Подозреваю, что в любовных. В разное время, конечно. Не сразу со всеми.
– Так я и знала! Так я и знала! Их всех убивают из-за нее! Из-за Судейкиной!
– Вот только кто?
– Кто-то из этих!
– Из кого из этих? Из Кузмина и Лурье? Хочешь верь, хочешь не верь, но не тянут они на злодеев! Нет, они, конечно, злодеи и есть, но не убивцы! С их ли изнеженностью животы резать!
– Так они наняли! Хоть Сальникова, хоть кого-то другого!
– Сие еще доказать требуется!
– Я докажу!
– Ишь какая доказательница выискалась! Хватит и того, что тебе позволено в «Привале» ошиваться!
– Ошиваться? Это я, значит, ошиваюсь? А кто указал на Кузмина и Лурье?
– А если это не они вовсе? И нанимал убийцу совсем другой человек?
– Да какой другой? Убийца должен очень хорошо знать Ольгу и тех, с кем она была близка! Сами сказали: она была любовницей всех троих!
– Ну, была и что? Из этого вовсе не следует, что их из-за нее убили! – начал горячиться Афанасий Силыч.
– Да как же не следует! Как не следует! А куклы? Они прямо указывают, что она виной всем этим преступлениям!
– Так, может, она и убила? Ну, то есть убийцу наняла?
– Тем более! Она или из-за нее – неважно, все равно замешана! Вы вроде собирались ее в участок вызвать?
– Вызвал. Завтра придет.
– Будьте осторожны. Она хорошая актриса.
– Нас учить не надо. По-всякому умеем разговаривать.
Прозвучало это на редкость хвастливо. Нюрка улыбнулась тайком.
Афанасий Силыч заметил и хмыкнул. Ишь, какой важный стал!
– Ну ладно, – заторопился он. – Мне с тобой долго разговаривать недосуг. Служба зовет.
Нюрка вздохнула:
– Фефа приехала.
– Как? Когда? Она же только через неделю собиралась!
– Не выдержала. Примчалась.
– Н-да. А мы подготовиться не успели. Или ты наврала уже что-нибудь?
Нюрка обиделась.
– По-вашему выходит, я врушка, каких свет не видывал! А я только и смогла, что про Краюхиных сказать. Будто они наняли меня за малыми присматривать.
– Присматривать – это хорошо.
– Но не по ночам же!
– И правда. Ночами несподручно будет. Ты погоди тогда. Я подумаю, как тут все обстряпать.
– Фефу на кривой козе не объедешь.
– Да знаю уж. Но все равно выкручиваться надо. Ты попытайся в разговор на эту тему не ввязываться, а я уж…
Афанасий Силыч поднялся, застегнул ремень и уже у самой двери вдруг обернулся:
– Да, забыл сказать кое-что. Ты в самом деле врушка. И именно каких свет не видывал.
– Тятенька! – взревела Нюрка.
Но тятеньки простыл и след.
Она еще немного пообижалась, а потом надела жакеточку и поскакала в «Привал». Следствие вести. Ну и тарелки таскать заодно.
А по пути надо зайти в несколько лавочек и порасспрашивать про кукол.
Вдруг повезет!
Модный Судейкин
С куклами ей снова не повезло. Сколь ни пытала, ни в одной из тех лавочек, куда успела заглянуть, куклу не признали.
Не бывало таких, и все тут!
«Привал комедиантов» тоже вначале не порадовал.
Сцена стояла пустая и черная. Даже созвездия на потолке не светились. И в зале почти никого не было. Только в
