Бабочка, выкованная из стали - Екатерина Николаевна Островская
— А ведь говорили, что дождя не будет, — возмущенно произнес сосед. — В Англии до сих пор не отменили закон, согласно которому за колдовство и предсказание погоды полагается смертная казнь.
— У меня один знакомый в Англию собирался.
— Уехал? — заинтересованно поинтересовался сосед.
— Не успел: посадили его — пожизненное светит.
— Но хоть помечтал немного.
В кабинет заглянула секретарша Вера:
— Игорь Алексеевич, к вам адвокат.
— Какой еще адвокат? — не понял Гончаров.
И тут же за спиной секретарши возник высокий человек в белой шляпе.
— Адвокат Беседин, — представился мужчина.
— Заходите, — махнул рукой Игорь и вздохнул, потому что менее всего сейчас ему были нужны пустые разговоры.
Адвокат подошел к столу.
— Разрешите?
И, не дожидаясь ответа, выдвинул стул и опустился на него.
— Хороший у вас кабинет. Я был здесь прежде у Колотовкина. А вообще… Мы с вами тоже встречались лет двенадцать назад, — напомнил он. — Дело банкира Казбегова помните?
— Не банкира, а начальника службы безопасности банка, который убил независимого аудитора. Вы во время судебного заседания пытались доказать, что, как вы выразились, банкир не имел цели убивать аудитора Сойкина, избивая его в подвале собственного дома. А тот вдруг возьми да помре.
— Работа у нас такая, — согласился адвокат. — Иногда приходится защищать всякую сволочь. У нас ведь право на защиту в суде закреплено Конституцией — часть первая статья сорок шестая. Но сейчас я пришел по другому делу. Вчера была задержана совсем юная девушка, которая стала…
— Не по адресу пришли, — перебил его подполковник, — я не следователь и не опер: со мной чего договариваться. Мне в суде не выступать.
— Упаси боже, — замахал руками Беседин, — договариваться с полицейскими — это не мой метод. Я просто пришел поговорить о девушке, ставшей жертвой жестоких обстоятельств. Судья, скорее всего, назначит ей домашний арест — так что у нее и так все неплохо.
— Вы о Сапожниковой говорите? — удивился Гончаров. — Какой же домашний арест? Там умышленное убийство, задуманное группой лиц… Судья, конечно, может принять любое решение.
— Меня это сейчас менее всего волнует, — продолжил Беседин, — защитой будет представлена справка о беременности этой девушки или что-то иное… Я о другом. Вчера у девушки отобрали мобильный телефон. Она просит, чтобы вы вернули его мне. Дело в том, что там все ее контакты. Там номера телефонов уважаемых людей, которые могут дать ей характеристики, и там же контакты людей, могущих засвидетельствовать ее невиновность и полную непричастность к этому делу. В смысле если обвинение будет выдвинуто по сто второй.
— Я не могу выдать вам ее телефон, — покачал головой Гончаров.
— Тогда я обращусь к руководству ГУВД с жалобой, потому что вы имеете законное право не выдавать мне лишь вещественные доказательства или орудие убийства. А мобильный телефон — это только личная вещь, хотя может стать орудием защиты, средством установления истины и торжества справедливости. А ни одно следствие не может прятать от защиты предмет, который…
— Простите, Ларион… Э-э, не помню вашего отчества. Все время слышу «Ларик» да «Ларик».
Адвокат напрягся, но все равно улыбнулся приветливо:
— Вообще-то, так зовут меня только самые близкие. Я для всех остальных — Ларион Семенович.
— Так вот, Ларион Семенович, напишите заявление на имя начальника РУВД с просьбой выдать вам под расписку то-то и то-то. Полковник Жаворонков рассмотрит и примет решение. Я почему-то не сомневаюсь, что решение будет положительным. Алексей Иванович — человек добрый и отзывчивый. Хотя, скажу как на духу, вчерашняя задержанная не в его вкусе. Короче, к концу рабочего дня подъезжайте.
— Как? — удивился адвокат. — Почему столько времени ждать надо?
— А быстро у нас только преступников задерживают, а все остальное долго длится. Следствие порой тянется и тянется — иногда даже бесконечно. А кто затягивает?
— Адвокаты, конечно, — усмехнулся Беседин, поднимаясь со стула. — Хорошо, я пришлю кого-нибудь с доверенностью от задержанной на получение ее мобильного аппарата. Доверенность будет в простой письменной форме. Заверять у вас ее не придется?
— Нет.
Адвокат направился к двери, но остановился, вернулся, открыл свой портфельчик и достал из него бутылку виски, поставил на стол. А рядом с бутылкой положил свою визитку.
— Примите в знак моего уважения. Я знаю, что это вы раскрыли убийство Николая Петровича Звягинцева, с которым я был немного знаком.
— Я не пью, — соврал Гончаров, — а виски тем более.
— Так я же вас не заставляю пить. Поставьте куда-нибудь эту бутылочку и смотрите на нее — любуйтесь. Такой виски у нас днем с огнем не отыщешь. Это Michter’s — десятилетний кентуккийский неразбавленный бурбон. Кинозвезда Элизабет Тейлор признавала только этот сорт. Мне об этом поведал человек, который пару раз с ней выпивал после съемок.
Беседин протянул руку для прощания:
— Заранее благодарю за помощь.
Адвокат удалился с достоинством, не спеша и держа спину прямой. Игорь спрятал бутылку в ящик стола — туда, где притаились разорванная пополам фотография Колотовкиной и нагрудный знак «Отличник милиции МВД СССР».
То, что к нему завалился адвокат, не удивило, но то, что это один из самых дорогих адвокатов города, если не самый дорогой, — просто не укладывалось в голове. Обычная эскортница, с не бог весть какими доходами, вызывает Беседина, и тут же Ларион Семенович прилетает лично. Хотя, может, это и не Вика его вызвала, а безутешная вдова.
Игорь взял свой мобильный, посмотрел на адвокатскую визитку и набрал номер.
— Ларион Семенович, вы так быстро ушли, что мы даже не успели поговорить толком.
— Разве? — удивился адвокат. — Так я могу вернуться. Я сейчас у задержанной: она выписывает доверенность.
— Тогда ладно, в другой раз. Только скажите мне: вы давно знакомы с Анатолием Михайловичем Делюгиным?
В трубке застыла тишина, но потом прозвучал приглушенный голос адвоката:
— Вы интересуетесь моим знакомством с убитым?
— Если вам известен другой Анатолий Михайлович Делюгин, то…
— Нет, других не знаю, то есть не знал. А этого я защищал
