Виктор Мясников - Цейтнот
Наивные автолюбители оторопело смотрели, как месят октябрьскую грязь сапоги и ботинки новоявленных землемеров, как раскапываются котлованы и траншеи, и разбегаются заборчики из свежего горбыля. Через две недели все было кончено. На промышленных задворках осталась только одиноко торчать никому не нужная опора высоковольтки и сбившиеся в кучу возле неё гаражи. Была безуспешная попытка проложить к гаражам окольную дорогу, но наиболее предусмотрительные и сообразительные гаражевладельцы, как только грязь подмерзла, поволокли свои сборно-разборные жестянки на более подходящие места. Вскоре оказавшееся на отшибе стойбище подверглось набегу взломщиков-угонщиков, довершившему разгром. Все, что могло передвигаться, срочно поползло прочь.
осталось несколько цельносварных и наглухо привязанных к опрометчиво забетонированным основаниям сооружений. Быстро переходя из рук в руки по все более низкой цене, они вскоре обесценились до такой степени, что дешевле оказалось их просто бросить, чем поддерживать в надлежащем виде. Тем более, что держать машину в таком глухом месте было слишком рискованно. Так и остались они, пустующие жертвы кратковременного индустриального подъема, никому не нужные, из всех реестров вычеркнутые, и даже ворам неинтересные. Алюминиевая краска тускнела и облезала, а её место занимали рыжие пятна ржавчины. И если объявлялся изредка кто-нибудь из хозяев, так исключительно с неблаговидной целью "раздавить пузырек чернил" погожим летним вечерком сам-друг с приятелем, да подмазать остатками машинного масла механизмы застоявшихся замков.
Сейчас гаражный закут на стыке трехметровых заборов напоминал кадр из старого советского фильма о строителях легендарной ЛЭП-500: вагончики, то есть гаражи, по крыши утонувшие в сугробах, полярная ночь, решетчатые ноги одинокой опоры и свист северного ветра в проводах. Тем не менее, нахоженная тропка пересекала этот забытый богом и районной администрацией уголок, смело разрубая метровые заносы, и упиралась в забор. Точнее, в ржавую бочку и ящик на ней, приставленные к бетонной ограде.
- Резуны? - посветил фонариком в сторону перелаза Рогожкин.
- Ходоки, - уточнил Ямщиков. - Завод стальных конструкций, давно уже все лишние проводки срезаны. Чего там сейчас мастерят, даже и не знаю.
- Ясно, - капитан повертел фонариком. - Как бы этих ходоков допросить?
- А смысл? - пожал плечами Ямщиков. - Ходок по сторонам хоть и озирается, да больше сам прячется, чтобы начальство не засекло и бутылку не конфисковало. Да и кто сознается, что в рабочее время в гастроном бегал.
- Верно, верно... - согласился Рогожкин.
Мотоциклетные следы на тропке почти не просматривались и для идентификации почти не годились. У ворот гаражей высились снежные наметы, очевидно, за всю зиму к ним никто не подходил. Только к одному была расчищена дорожка и откидан снег от входа так, чтобы левая створка ворот открывалась полностью.
- Знаешь, - Ямщиков наклонился над дорожкой, посветил, - никаких следов мы не найдем. Он что-то проволок за собой, когда уезжал. А именно связку березовых веников. Вон сухих листьев натрусил. Думаю, на обратном пути мы эту банную охапку найдем.
У самого гаража пахло ацетоном. Ни мороз, ни ветер не смогли этот запах развеять.
- Так... - разочарованно протянул Рогожкин, разглядывая незапертые ворота, - напоследок ещё и покрасил. - Он потрогал рукой в перчатке притвор, замочные скважины и проушины, щедро опрысканные черной нитроэмалью. - М-да... Конечно, все уже просохло.
Зацепил пальцем створку, не захлопнутую до конца. Как и следовало ожидать, пол, стены, железный верстак и всякий хлам в углах - все покрыто тонким слоем черной краски. Оперативники посмотрели в эту черноту, отметили, что к железной балке под крышей привешено несколько иссохших березовых веников. Пошарили лучами фонариков по окружающим сугробам в расчете найти пустые аэрозольные баллончики, но бесполезно.
- Как думаешь, Петрович, - подал голос Рогожкин, - сколько минут надо, чтобы эту хоромину разрисовать?
- Ну, если в каждую руку по баллончику взять, да с расстояния в полметра, - начал прикидывать вслух Ямщиков, - квадрата три-четыре за минуту можно обработать, а то и больше. Тем более, что не красил, а следы забрызгивал. Минут за семь управился.
- А баллончика на семь минут хватит? - усомнился Рогожкин. - Черная эмаль в больших баллончиках мне на глаза давно не попадалась. А вот в маленьких на той неделе сам покупал. Называется "Для обуви". А в больших белая была и красная.
- Тогда понятно. - Ямщиков ещё раз осветил фонариком ближайшие сугробы. - Черные брызги на черном костюме - это не красные. Опять же, раз годится для обуви, то и для кожанки сойдет. О чем это говорит?
- Куртка старенькая, заодно и покрасил, - мрачно ответил Рогожкин. Отсюда этот пацан поехал на своем мотоцикле, а на хвост веников навешал, чтоб пыль столбом. И баллончики пустые прихватил. Ох, и голова этот Шеф! Хлебнем мы с ним горя.
- Это точно, - Ямщиков по-прежнему шарил вокруг электрическим лучом. Мослев, пока полдня тут сидел, весь пол заплевал и окурками засыпал. А тут кнопочку - пшш! - нюхайте на здоровье, граждане эксперты. Умеет Шеф следы и концы прятать.
- Да уж, - вздохнул Рогожкин, - как бы и этого маляра не подзорвал. Я так думаю: он нас дураками не считает, соображает, что рано или поздно до него докопаемся, потому и следы так старательно заметает. Время хочет выиграть. Вот только не знает, что девочки остались живы и братцы у нас в руках. Может, не стоит об этом пока трезвонить? Пусть думает, что все идет по его плану. А у Мослева-младшего следует выяснить, когда он в гараже сидел, был тут ещё мотоцикл или нет? А, главное, какой?
Они отправились обратно к дороге, поглядывая по сторонам. Пустых баллончиков не нашли, зато связка растрепанных веников оказалась на обочине. Там, где начиналась тропа ходоков. Ямщиков вытащил всю охапку веников из кювета, встряхнул и разложил на укатанной дороге. Тонкий капроновый шнур крепко охватывал каждый пучок сухих березовых веток, вязался изящным узлом и перебегал к следующему венику. Подобным образом были связаны в ряд штук десять, затем шнур шел по второму ряду. Между двумя рядами веников лежал обрезок дюймовой трубы сантиметров в семьдесят длиной, прихваченный по концам тем же шнуром.
- Красиво! - Рогожкин присел, полюбовался, словно утерянное произведение искусства обнаружил. - Ишь ты, прямо целое макраме, гобелен Марии-Антуанетты. Художественная работа.
- Главное, практично, железка прижимает к дороге, не дает мотаться по сторонам всей связке. - Ямщиков посветил фонариком, пригляделся. - Да, фирма вяжет веники, причем фирменные.
- А узелки-то морские, - сказал капитан многозначительно. - Может, яхтсмен или альпинист? Как думаешь? Или этот, как его...
- Он самый, - Ямщиков перешел на полушепот, - банщик с сетевязальной фабрики, специалист по гамакам и авоськам.
Рогожкин вскинул фонарик, но лицо Ямщикова оставалось серьезным и даже задумчивым. Рогожкин вздохнул и решил, что подчиненный все-таки не насмехается, а таким образом слегка шутит. И он продолжил свои размышления вслух:
- Это ж не лень ему было столько трудиться. Минут тридцать на это дело убил, факт.
- Не больше пяти, - возразил Ямщиков. - За полчаса и в самом деле можно целый гобелен забубенить. Или сетку. Волейбольную. - Он наклонился, пощупал забитые снегом веники. - Эх, какие венички пропали! Летошние. Небось, здесь в лесопарке и нарезаны. Мужик старался, вязал, а тут - на тебе! А которые в гараже остались, все краской загажены. В баньку бы сейчас, а, товарищ капитан?
- Будет тебе сейчас банька. Поехали к Гераскину.
* * *
В кабинете полковника Гераскина снова собирался народ. Теперь, когда самое трудное оказалось позади, не было того молчаливого напряжения, как раньше. Девочек увезли в больницу, туда же доставили Анну Георгиевну. Слез было много, но уже больше от радости, чем от горя. К сожалению, медицина пока бессильна приживить палец, ампутированный почти полсуток назад. Вот если бы часиков на несколько пораньше, да сразу палец в снег и заморозить...
Георгию Левенко наложили шов на рассеченный лоб. Шрам, конечно, останется, но сотрясение мозга совсем небольшое, так что через несколько дней сможет приступить к работе. А до тех пор он тоже останется в больнице, и жена будет с ним на всякий случай.
Пока, кроме сотрудников уголовного розыска, никто в городе не знал о спасении девочек и аресте братьев Мослевых. Впрочем, некоторые оперативники этого тоже не знали и продолжали малозаметную возню вокруг квартиры Поляницких. Другие сейчас сидели в просторном кабинете Гераскина, обмениваясь мнениями и результатами. Этакий моментальный разбор ситуации с анализом и выдвижением контрверсий.
Начинался следующий этап операции. Предстояло, во-первых, найти драгоценности и вернуть законному владельцу; а, во-вторых, разыскать всех участников преступной группы во главе с умницей Шефом и воздать им должное в соответствии с действующим уголовным кодексом.
