Лариса Светличная - Почти моё золото

— Нет, я ночевать не останусь. У меня дома кошка целый день не кормлена. Боюсь, что сожрет кактус.

— Куда ты пойдешь, сейчас почти два часа ночи!

— Ты же знаешь, я живу рядом. Через пятнадцать минут буду дома.

— Ладно, — неожиданно согласилась Настя. — Мы завтра сами к тебе придем. Например, часов в пять? Ты к этому времени организуешь чаепитие.

Я хотела спросить, почему это вдруг Настя раскомандовалась, но она меня опередила:

— Ты, кажется, Лене чем-то обязана? Или я не права?

— Обязана, даже очень, — вынуждена была согласиться я.

— Хочу чай с пирожными. Если не будет пирожных, то я все расскажу маме, и вам с Ленкой влетит!

— Маленькая шантажистка!

— Значит завтра в пять. Не забудь, что завтра чаепитие, и что ты за него отвечаешь!

Я вышла за дверь. На ступеньках сидел сосед Саша. Вот, довелось же мне стать свидетелем чистой и верной любви! Увидел, что любимая еле до дома дотащилась, и засел под дверью.

— Как она? — спросил Саша.

— Сам спроси.

— Она со мной редко разговаривает.

И почему мне кажется, что он ведет дневник, куда записывает каждое сказанное ему Еленой слово? И свои мысли, чувства и комментарии по этому поводу тоже записывает. И перечитывает на сон грядущий. Столько лет жду, когда же ему это надоест, и он перестанет клясться подруге в любви и переключится на более покладистую девушку, а все никак не дождусь.

— Я знаю, ты думаешь, что я ненормальный, — очень тихо сказал Саша.

Вообще-то я с ним не очень часто общаюсь. На уровне привет — пока. И вопросы чьей-нибудь нормальности мы не обсуждали.

— Я думаю, что ты романтически настроенный юноша.

— Я ее люблю. Это уже не романтика.

— А она что об этом думает?

— А то ты не знаешь, — хмыкнул Саша, возвращаясь из возвышенного состояния в нормальное, как и подобает обычному парню двадцати трех лет от роду, который сидит на в меру заплеванных ступеньках в меру грязном подъезде. — Вы же с ней подруги.

— Пока, мне пора, — не стала поддерживать я разговор.

— Я все равно дождусь! — он стукнул кулаком по перилам лестницы. — Должна же она понять…

— За восемь лет не поняла, — жестоко напомнила я.

Восемь лет назад Саша и его отец, после того, как мать Саши умерла, переехали в этот дом. В первый же день Саша увидел Елену. С того момента она стала его то ли музой, то ли навязчивой идеей.

— У нее все в порядке?

— Да. Этой ночью жить будет. Но паршиво!

Я ушла, он остался сидеть на лестнице.

Глава 7

На улице стояла самая черная ночь, какую только можно себе представить. Такие ночи обычно показывают в фильмах ужасов, когда при слабом свете фонарей из-под земли выползает какой-нибудь зубастый вампир. В моем случае дело обстояло намного хуже — фонари вдоль дороги не горели. Раз так, то идти там не было никакого смысла, и гораздо быстрее прошмыгнуть дворами. Я шла по знакомым закоулкам, наугад обходя деревья и выбоины в асфальте.

Городское начальство экономит на электричестве. Плохо думать о начальстве не хочется, начальству с высоты положения виднее. Может, оно о москвичах заботится: вот будут враги над столицей пролетать, а фонари не горят, враги Москву и не заметят. Или центр города заметят, а мы тут по темным окраинам отсидимся.

Угораздило же Елену напиться! Это же надо — дожила до двадцати одного года и не знает, что водку с шампанским лучше не смешивать. Радует только то, что ей удалось вытянуть из своего кавалера какие-то сведения. Скоро все узнаю. Придут подруги на чаепитие, Елена к тому времени протрезвеет и расскажет.

Я задумалась и потеряла бдительность. Хотя, наверное, если бы и не потеряла, то вряд ли мне это помогло, потому что напали на меня сразу трое. Одному я еще успела врезать локтем в живот, но кажется не слишком удачно. Зато остальные быстренько закрутили мне руки за спину, чья-то ладонь закрыла мне рот, и меня поволокли в ближайший подъезд темнеющего рядом дома. Я попыталась вырваться, но получила сильный удар по ребрам и решила вести себя спокойнее.

Меня прижали к грязной стене между первым и вторым этажами, потная ладонь все еще зажимала мой рот. Закричать не удается. Пора вспомнить какую-нибудь молитву. В голову почему-то пришли только Зевс и Осирис. Вот когда пожалеешь, что выросла в семье атеистов. Ладно, пусть будет Осирис. Слава тебе, Осирис, Бог Вечности, царь богов, чьим именам числа нет, чьи воплощения святы. Ты — сокровенный образ в храмах… Нашла удачное время Книгу Мертвых цитировать. Воздуха не хватает, только бы не потерять сознание. Пока не хлопнулась в обморок, сохраняется видимость, что я держу ситуацию под контролем.

На первом этаже у двери еле-еле горела пыльная лампочка, и мне смутно удалось посмотреть на троих молодых парней, которые меня держали. Совсем еще хилые дети, но их трое. Я их видела впервые в жизни. Кажется, они будут и последними, кого я в своей жизни увижу. Если я правильно оценила ситуацию, то эта самая жизнь у меня скоро закончится вот в этом самом подъезде.

— Держи ее крепче, — сквозь звон в ушах расслышала я. Воздуха сильно не хватает.

— Перетягивай ей руку…

— Возьми шприц…

Парни действовали слаженно, мою руку выше локтя перехватил жгут. Я скосила глаза и увидела нацеленный на меня шприц. Я с детства боюсь уколов! Это надо такое придумать — смерть от передозировки! Да я и курить-то никогда в жизни не пробовала! Это общеизвестный факт — в России не курю я одна. К сожалению, кроме моих родителей, этому никто не поверит. Завтра мой труп найдут, и сомнений, отчего я умерла, ни у кого не возникнет. Представляю реакцию в университете коллег и студентов! Уважаемая профессор Миля Николаевна Леонова скончалась в грязном подъезде! Нашла место! Обхохочешься, ой, держите меня трое. Вообще-то, они меня и держат… Наступила последняя минута в моей жизни, чудес не бывает, а родные правоохранительные органы всегда появляются после совершения преступления, а не до него.

Внизу хлопнула дверь, и на лестнице появился человек в форме. Я скосила глаза от страшного шприца на пошедшего. Наркоманы тоже замерли. Вот это удача — я его знаю, это он в квартире Кросова принял меня за оживший труп! Я могу узнать любого человека даже при таком слабом освещении, если видела хоть мельком. А этого не только видела, но и обнималась. В темноте на ощупь узнаю.

Парни, державшие меня, повернулись к нему. Я тут же всадила зубы в руку, которая зажимала мой рот, ладонь отдернулась, а я громко заорала:

— Витек! Это я, Миля! Мы поженимся и свадьбу в морге сыграем!

Не знаю, что подумали после моих слов наркоманы, но Витек не растерялся.

— Шли бы вы, парни, отсюда.

Наркоманы не стали препираться и двинулись по лестнице, таща меня за собой. Повезло мне, что они малолетние, не стали связываться с Витьком. Были бы постарше, наверняка бы эта сцена так быстро и мирно не закончилась.

— Э, нет, девочку мне оставьте.

Меня отбросили на ступеньки, и через несколько секунд мы с Витьком остались одни. Наркоманы шустро унеслись из подъезда. Хоть их трое, а Витек один, но он в форме, у него пистолет, а против лома, как всем известно, нет приема.

— Почему они убежали? — тупо спросила я.

— Испугались.

— Ну, я пойду. Спасибо.

— Иди. Думаешь, твои друзья тебя у подъезда дождутся?

Я остановилась и присела на ступеньку:

— Я лучше здесь посижу.

— Дозу не поделили?

— Чего?

— Я спрашиваю: какого черта молодой девке надо в два часа ночи в темном подъезде в обнимку с тремя наркоманами?

Я молчала. Еще никак в себя не приду и реакция замедлена. Надо же, он решил, что я нахожусь в его подъезде добровольно. Да будь моя воля, ноги бы моей здесь не было! На белом свете есть места лучше этого вонючего подъезда, и общество лучше, чем сбежавшие наркоманы. Витек привалился к стене и брезгливо меня разглядывал.

— Ты ведь дочь судьи Галины Анатольевны Леоновой?

— И прокурора Николая Алексеевича Леонова, — подтвердила я. Выяснил, значит. Я и не скрывала. Такие вещи сложно скрыть.

— Родители знают, что у них дочь-наркоманка?

— Что?!

— Что слышала. Ведешь себя как дешевая потаскуха. Если уже исполнилось восемнадцать, то думаешь, что все можно?

— Мне двадцать семь!

— Поздно начала!

— Разве я с тобой спала? Или мы одним шприцем кололись? Что ты на меня взъелся?

— Привык доверять собственным глазам.

— Ты же ничего не видел! Я шла по улице, меня схватили эти трое, затащили в подъезд и хотели вколоть какую-то дрянь!

Почему-то считается, что если женщина попадает в плохую историю, то значит, она сама во всем виновата. Девушка ходит гулять без няни? Кошмар! Она познакомилась с парнем без рекомендательного письма? Ужас! У нее тушь на ресницах и помада на губах? Неслыханно! Она в короткой юбке? Позор! У нее неприятности? Так ей и надо! Доказывать, что ты мирно шла по улице и никого не трогала бесполезно.