Евгения Грановская - Код Рублева
Доктор Берг сморщил сухие, узкие губы, что, по всей вероятности, означало усмешку, и сказал:
– Я делаю чучела из умерших или погибших животных. Насколько я могу судить, этот господин еще жив.
– Предлагаете мне его умертвить? – поинтересовалась Марго.
– Необязательно. Можно дождаться естественной кончины.
Марго подумала и кивнула:
– Годится. Не возражаете, если я подожду здесь?
Доктор Берг снова усмехнулся, пожевал немного губами, затем поправил шарф и сказал:
– У вас есть чувство юмора. Это хорошо. По крайней мере, мне не будет скучно. Будьте любезны, нажмите на кнопку и заблокируйте дверь. Я не хочу, чтобы нас отвлекали.
Марго сделала как он просил. Таксидермист кивнул, затем откинул стойку, повернулся и бросил через плечо:
– Идите за мной.
Кряхтя и покашливая, он двинулся в глубь мастерской. Марго и дьякон пошли за ним.
– Так, значит, вы друзья профессора Тихомирова? – спросил доктор Берг, проходя по длинному коридору, освещенному красноватым светом ламп, отражающихся на гладком черепе Берга розовыми, сочными бликами.
– Скорее приятели, – сказал отец Андрей.
– Гм… Быть приятелем профессора Тихомирова – это уже характеристика. Он не любил людей, не отличался покладистым характером и терпеть не мог праздной болтовни. Если он вас отличил, значит, вы и впрямь достойны этого. Ну вот мы и пришли. Входите. Да входите же, не бойтесь.
Оказавшись в мастерской, Марго и отец Андрей замерли на месте. Повсюду – на стеллажах, на столе, на стенах – стояли, лежали, сидели и висели чучела животных. Оленьи головы с выпученными глазами, маленькие пушистые зверьки, замершие в напряженных позах, словно на мгновение прервавшие свой стремительный бег, оцепеневшие кошки и даже одна маленькая обезьянка, протянувшая навстречу гостям сморщенные черные ладошки.
В воздухе пахло какими-то химикалиями. Запах был тяжеловатый, но не неприятный. Посреди мастерской, возле стола, уставленного баночками с клеем и красками, стояло чучело большого черного пса с оскаленной, клыкастой пастью. Чучело было почти готово, но там, где полагалось быть глазам, зияли две черные дыры.
– Какой ужас, – пробормотала Марго, посмотрев на пса, затем перевела взгляд на шкурку какого-то грызуна, распластанную на столе, и с придыханием повторила: – Ужас!
– Всего лишь изнанка нашего мира, – пожал плечами доктор Берг. – Каждый из нас может стать объектом вскрытия. И в этом смысле мы ничем не лучше этих бедных зверушек.
– Бедных? А я-то думала, вы дарите им «вечную жизнь».
– Скорее вечную смерть, – вяло произнес доктор Берг. Он перевел взгляд на дьякона и вдруг спросил: – Вы ведь священник?
– Я дьякон, – ответил отец Андрей. – Как вы догадались?
– Вижу. У меня на вашего брата глаз наметанный. Смотрите на людей так, словно книгу читаете, да такую, в которой наперед известно, чем всё закончится. Хотя… человеческая жизнь – наука несложная. Все совершают одни и те же ошибки, все мечтают об одних и тех же преступлениях, и все ложатся в одинаковые гробы. Разница лишь в сорте древесины и в количестве венков.
– У вас слишком мрачный взгляд на вещи, – сказал отец Андрей.
Доктор Берг посмотрел на него искоса.
– Трезвый взгляд и не может быть иным, – холодно произнес он. – Впрочем, у нас с вами слишком разные профессии, чтобы мы смогли договориться. Я вижу смерть в жизни, а вы пытаетесь узреть жизнь в смерти. И вашу мнимую зрячесть я называю слепотой. Кстати, вы собираетесь беседовать стоя или все-таки сядете в кресла?
Марго и дьякон послушно уселись в кресла. Марго повела головой и вдруг побледнела. В самом темном углу мастерской стояло еще одно чучело. Марго облизнула губы и тихо проговорила:
– Кошмар… Что это за чудовище?
– Где? А, это. – Доктор Берг улыбнулся. – Cerberus Vulgarius собственной персоной.
– И что, он действительно существует?
– Конечно. Правда, всего в двух экземплярах. Один – в моей мастерской, второй – в шестой главе дантовского «Ада».
Трехзевый Цербер, хищный и громадный,Собачьим лаем лает на народ,Который вязнет в этой топи смрадной.Его глаза багровы, вздут живот,Жир в черной бороде, когтисты руки.Он мучит их и кожу с мясом рвет,А те под ливнем воют, словно суки.
Заметив недоумение на лице Марго, доктор Берг усмехнулся и пояснил:
– Это шутка. Туловище ирландского волкодава, правая голова – ротвейлера, левая – павиана, а та, что в центре, – бенгальского макака.
– А почему она с рогами?
– Потому что я так захотел. Как говорил Остап Бендер, «я так вижу». Все, что вы наблюдаете в этой комнате, на семьдесят процентов плод моей фантазии и лишь на тридцать – реальные существа. Даже когда речь идет о простой кошке. Поворот головы, выражение глаз, характер – все это плод моих усилий. Видите этого белого кота? Он свихнулся. Стал бросаться на хозяев, а по ночам сидел под диваном и завывал от ужаса. А теперь он смирный и добродушный. Гораздо лучше, чем был при жизни. – Доктор Берг протянул руку, погладил чучело белого кота и тихо добавил: – Как ни странно, некоторым смерть к лицу. И это относится не только к животным.
Задумчиво вздохнув, доктор Берг откинулся на спинку кресла и побарабанил пальцами по крышке стола. Его пальцы, пухлые, бледные, подвижные, словно жили своей собственной, отдельной от остального тела, жизнью. Казалось, они вслушиваются в беседу, исподволь обнюхивают собеседника, как лапки-рецепторы какого-нибудь огромного членистоногого насекомого.
Таксидермист взял со столика трубку, чиркнул спичкой и неторопливо ее раскурил. В воздухе запахло сухой травой. Запах был приятный, теплый, обволакивающий. Доктор Берг выпустил изо рта клуб дыма, покосился на дьякона и сказал:
– Вижу, я вам не нравлюсь.
– Не нравитесь, – признался отец Андрей.
– Еще бы. Мы ведь с вами из разных ведомств, и ведомства эти вечно враждуют друг с другом. Хотя, по сути, занимаются одним и тем же. Живи мы лет пятьсот назад, вы бы с удовольствием изжарили меня на костре. Не правда ли?
– Может быть, – сказал дьякон.
– Но нынче руки коротки! – Берг разразился тихим смехом.
– И не жалко вам потрошить бедных зверюшек? – спросила Марго, у которой мурашки пробежали по спине от этого зловещего смеха.
– Жалко? – Доктор Берг покачал головой. – Нет. Это всего лишь трупы, а не объекты для скорби или жалости. Мертвая плоть. Еще мертвее, чем те аппетитные тушки, которые вы покупаете на рынке, чтобы употребить их в пищу.
– Фу, – сказала Марго. – Я думала, мои друзья – циники, но в сравнении с вами они просто дети.
– Вы спросили, я ответил, – невозмутимо произнес доктор Берг.
Марго протянула руку и с опаской коснулась пальцами чучела белого кота.
– Мягкий, – сказала она. – А как вы их делаете?
– Сам процесс не так уж сложен. – Доктор Берг пыхнул трубкой. – Для начала мастерю небольшой эскиз из пластилина. Показываю его заказчику. Если выбранная поза его устраивает, леплю зверя из глины в натуральную величину. Делаю матрицу для папье-маше. После выклейки матрицы бумагой ее необходимо покрыть лаком и хорошенько просушить. А уж затем на соединенные части корпуса из папье-маше монтируется шкура зверя.
– И сколько могут храниться такие чучела?
– При правильном уходе – вечность. – Доктор Берг пососал трубку, посмотрел на дьякона, потом снова на Марго, прищурился и сказал: – Итак? Чем обусловлен ваш интерес к Тихомирову и чем я могу вам помочь?
– Я пишу о профессоре Тихомирове статью, – сказала Марго.
– Вот как? Так вы журналистка?
– Да.
Берг дернул уголком рта.
– Не люблю журналистов. По мне уж лучше священник, чем журналист. Так что вы хотите узнать, госпожа журналистка? Не стесняйтесь, спрашивайте. Возможно, я вам отвечу.
– Вы были близко знакомы с Тихомировым? – спросила Марго.
– Когда-то мы дружили, – сказал доктор Берг. – Правда, с его стороны эта дружба носила несколько деспотичный характер. Он был старше меня на десять лет, и я долгие годы выслушивал его гипотезы и доводы с большим почтением. Даже когда сам перестал заниматься наукой. А однажды, это было года два назад, я взбунтовался.
– Из-за чего?
– Вы, конечно, помните, как несколько лет назад Манежную площадь разрыли экскаваторами?
Марго кивнула:
– Конечно. Там строили подземный торговый комплекс.
– Именно. Так вот, при раскопках были найдены остатки Моисеевского монастыря, который когда-то стоял на этом месте.
– Никогда об этом не слышала.
Берг усмехнулся:
– Не сомневаюсь. Вы ведь журналистка. – Он перевел взгляд на отца Андрея. – Ну а вы, святой отец? Вы-то об этом слышали?
– Слышал, – сказал отец Андрей, и по лицу его пробежала тень. – Там нашли не только монастырь, но и монастырское кладбище, на котором были погребены тела монахинь.
– Не просто тела, а мумифицированные тела! – поправил таксидермист. – Они были забальзамированы. Причем весьма и весьма искусно, это я вам говорю как профессионал.
