Галина Романова - Призрак другой женщины
– Не бред, Толя. Совсем не бред.
– Он не мог! – заорал на нее Анохин и зажмурился.
Неужели вот так вот закончится и у них, а??? Он знал, что бизнес, особенно процветающий, вечно портит партнерские отношения. Знал, что зачастую дело заканчивается дележом. А при дележе случается многое. Иногда даже партнеры пускаются во все тяжкие и…
Нет! Ну почему это должно было случиться именно с ними?! Они же сотню, нет, тысячу лет друг друга знают!!! Они начинали почти с нуля. Бывали, да, бывали у них разногласия. И споры, и недовольство друг другом. Но тут вступала Анька. Она всегда у них была самым независимым и самым честным арбитром. Потому что Юрка был ей мужем. А Толика, как он надеялся, она любила.
И тут вдруг такое!
– Он не мог, а ты? – вдруг прозвучал в его полыхающем злостью мозгу Анькин вкрадчивый вопрос.
– Я? А что я? Что я мог? Ты договаривай, договаривай, дружок!
Он был умным, проницательным и чувствующим парнем, поэтому и таким удачливым. И он, конечно, понял, что она имеет в виду.
«Может, Толик успел опередить Юру, а? Может, сыграл на опережение, разгадав планы толстяка?»
– Это вертится у тебя на языке, да, Анют? – стараясь сыграть роль простецкого парня, плюющего на временные жизненные трудности, поторопил ее вопросом Толик Анохин.
– Это не только у меня на языке вертелось, дорогой, – устыдившись, засопела Анька. – Это и полицейским было интересно.
– Что?! Каким полицейским? Они-то тут при чем? Ты что, заявила, что Юрка пропал?!
«Дура баба», – подумал Толик сразу. И вдогонку подумал, что полицейским ничего не было известно о Юркиных вероломных планах. Он их еще только пока вынашивал, только подогревал в своей тупой жирной башке. Это наверняка Анька растрепала про все. И назвала возможного виновника исчезновения драгоценного супруга. Как бы горячо и страстно им ни было, Юрка ей все-таки муж.
– Я ничего им не сказала, дурак, что ли! – вспылила Анна, выслушав его опасения. – Скотина ты все же, Анохин! Такая же скотина, как и Стахов. Вы друг друга стоили и…
– Но как все же полицейским-то удалось до тебя добраться, милая?
– Они вышли на Юрку, а следом на меня из-за его охранников. Их нашли мертвыми, Толь. – И Анна, снова отвлекшись от разговоров про добродетель и порядочность, заплакала. – Жестоко убитыми, Толя.
– Так, прекрати реветь. – Внутри у Анохина сделалось вдруг пусто и противно, как перед рвотой, а под язык поползла омерзительная кислота. – Мало ли кто кого убил! Эти два упыря кого только не охраняли. Их один Юрка, что ли, нанимал? У них клиентов…
– Вчера он был с ними, – перебила его подруга юности и нынешняя любовница. – Он поехал по поводу покупки этого злосчастного дома. С ними поехал.
– Черт!
Анохин скрипнул зубами. Вот не просто так ему зубы сводило от Юркиного задания. Не просто так ноги не шли к тому дому, и он ограничился зубоскальством с продавщицами из магазина возле железки. И общением с работником местной управы. Чем-то нехорошим дышал этот дом. Он хотя близко к нему не подходил, а посмотрел лишь издали, но и этого оказалось достаточно, чтобы почувствовать странное беспокоящее чувство в отношении этой затеи.
– И прямо оттуда пропал?
– Да нет же, нет. Он звонил мне днем. После посещения этого дома потом он где-то слонялся весь день. Вы же вечно на месте не сидите.
– Это Юрка-то? – присвистнул Анохин и ухмыльнулся.
Стахов любил свой жирный зад в удобном креслице держать. Чтобы локоточки на сверкающей столешнице возлежали. Чтобы секретарша рядышком порхала, без устали подтаскивая кофе в дорогом фарфоре. Чтобы приличный писсуар был к услугам, а не придорожные кусты и места общего пользования.
Нет, Стахов был стопроцентной офисной крысой. Никто не отрицает, что он, и не сдвигаясь физически с места, ворочал делами превосходно. Но что он разъезжать не любил, это точно.
– Он звонил мне днем, последний раз ночью с делового якобы ужина, – не повелась на его сарказм Анна.
– И что сказал?
– Да почти ничего. Скован был, немногословен. Просто сказал, что занят. Потом хотел что-то для тебя передать. Но передумал и… – Анна сделала глубокий вдох-выдох, протопала куда-то, это он по ее сбившемуся дыханию понял, чем-то хлопнула. – И добавил, что сам тебе сейчас все расскажет. Вот я и подумала…
– Что я последним его видел? – ненатурально развеселился Анохин.
И тут же подумал, что алиби-то у него на прошлую ночь и нет. Спал он. Один в этой вот самой постели, по которой сейчас катается, уворачиваясь от жаркого солнца. И Анька при желании может очень сильно ему навредить. Если, к примеру, расскажет следакам об их непрекращающемся романе. И о том, что Юрка собирался в ночь исчезновения контактировать с ним. И еще, что собирался Анохина из бизнеса выдавить.
Мотивов у него, у Анохина, вагон и маленькая тележка, сплавить куда-нибудь на веки вечные Юрочку Стахова. Только он никуда его не сплавлял и сплавлять не собирался. Потому что многое ему открылось буквально только что – уже после Юркиного исчезновения. А Анька – не мотив. С ней он со студенчества мутит. И Юрке об этом было прекрасно известно. Может, он и теперь догадывался об их встречах, а ворошить ничего не хотел из лености природной и из страха Аньку потерять.
– А-аань, привет! – Анохин позвонил ей на домашний, чтобы она не определила по мобильному, кто звонит. – Как ты там?
– Все так же, Толик, все так же, – ответила подруга со вздохом и тут же зевнула протяжно. – Всю ночь не спала. Все шаги какие-то чудятся, скрип какой-то. То по стеклу будто кто царапает. Жуть! Потом под утро забылась. Проснулась недавно. Душ приняла. Возвращаюсь в спальню, а дверца Юркиного шкафа закрыта неплотно. Смотрю, а на полках будто все не так лежит. А может, я чего-то путаю? И чашки как будто не так стоят в кухне.
– И что? – Толик закатил глаза, погладил подушку рядом со своей, на которой иногда Анькина головка возлежала. – Спала бы у меня, страхов бы было меньше.
– Другие будут!
– Тебе теперь в каждом венике Баба-яга на помеле мерещиться будет. Чего дома-то сидеть? Съездила бы на работу.
– Сегодня выходной, – буркнула Анна в ответ, обидевшись на его непонимание. – Что я там забыла, если ты все держишь под контролем?
– Ну не на работу, ко мне бы приехала. А-аань, я соскучился, Ань. Послезавтра ваш женский праздник, я подарок тебе купил.
– Молодец, – чуть смягчилась она. Помолчала, а потом спросила: – А что купил?
– Тебе понравится, – пообещал он и еще подвинулся на кровати, солнце неумолимо кралось к его лицу. – Я ужин приготовлю. Рыбу запеку, как ты любишь. Ань, ну приезжай, а?
– Ой, не знаю. Уеду, а вдруг Юрка позвонит? Вдруг у него мобильный разрядился, а он номер моего мобильного не помнит и позвонит на домашний? А меня нет, – запричитала Анька, всхлипнула, шмыгнула носиком и вдруг с раздражением как выпалит: – Вечно этот Стахов свинью подкладывает не вовремя! Непременно к весеннему празднику! Нет бы пропал неделей позже, а! Вот скотина! А я… А я, Толь, тоже соскучилась. Сижу тут одна, как дура. Страхи всякие мучают. Мерещится разное.
– Приезжай, – перебил ее Толик.
Слушать про ее страхи и про то, что ей мерещится, он категорически не желал. Анька могла нафантазировать такого! Он конкретно сейчас желал ее присутствия в своей кровати. Потом желал провести с ней все выходные. Подарить ей то симпатичное колечко, которое купил. Он мечтал беззаботно отдохнуть. А про Юрку Стахова ни думать, ни вспоминать ему не хотелось. И чего уж греха таить, он лелеял в глубине души преступную надежду, что дружок его вероломный никогда не отыщется.
А он возьми и отыщись. И в самый неподходящий момент, кстати. В тот самый день Восьмого марта, когда ему удалось все же вытащить к себе Аньку. Она долго ломалась, но все же примчалась, когда он проболтался, что ей купил. Влетела в его квартиру яркая, нарядная, с рассыпанными по плечам черными волосами. В длинных кожаных сапогах, черных чулках и кричащем лимонном плащике.
– Показывай! – скомандовала она и протянула растопыренные пальчики. – А лучше надевай!
Анохин послушно вытащил бархатную коробочку из кармана джинсов, открыл, вытащил колечко со сверкающим камушком, надел ей на безымянный пальчик. Впору!
– Господи! – ахнула она, рассматривая подарок. – Красотища-то какая, Анохин! Ты прелесть! Как ты… как ты угадал вообще?! Я на него весь прошлый месяц пялилась!
– Я много чего про тебя угадывать могу, – рассмеялся он счастливо в ответ. С подарком угадал – уже замечательно. – Я же… Я же люблю тебя, Анька! Ну ты чего не раздеваешься? Проходи. У меня еще для тебя один сюрприз.
Он успел запечь шикарного лосося к ее приходу. И рис золотистый приготовить на гарнир, как ей нравилось – рассыпчатый, маслянистый, с приправами и зеленью. Успел накрыть стол к праздничному обеду, время приближалось к трем часам дня. В центр поставил вазу с дюжиной белых роз, тоже Анькиных любимых. А она все мешкает, топчется у порога.
