Силла Бёрлинд - Прилив
— Как все прошло на Нордкостере? — спросила Мария.
Оливия отрывочно рассказала о своем пребывании на острове. Крайне отрывочно. На самом деле она опустила все существенные детали. Оливия ела курицу и пила вкусное красное вино. «Температура и красное вино?» — мелькнуло у нее в голове, когда мама наполняла бокал. Но Мария не сомневалась. Чуть-чуть красного вина никогда не помешает.
— Вы с папой когда-нибудь разговаривали о деле на Нордкостере? — поинтересовалась Оливия.
— Не припомню такого, да и ты тогда только родилась, времени на дискуссии не оставалось.
Неужели в ее голосе слышна обида? Нет, стыдно, Оливия, перестань!
— Собираешься все лето на это потратить? — спросила Мария.
Переживает из-за дачи? Малярная лента и скребок?
— Не думаю. Хочу кое-что проверить и все расписать.
— Что ты будешь проверять?
После смерти Арне Марии редко выпадал шанс поговорить о каком-нибудь деле за кухонным столом с бокалом хорошего вина. В сущности, никогда. Поэтому она воспользовалась шансом.
— Там на Нордкостере во время убийства была одна женщина, Джеки Берглунд, которая меня заинтересовала.
— Чем?
— Она и еще несколько норвежцев сбежали с острова сразу после убийства, на яхте, и мне показалось, что их недостаточно тщательно допрашивали.
— Думаешь, они могли знать жертву?
— Возможно.
— Может быть, она с самого начала была на яхте?
— Да, может. Эта Джеки работала в сфере эскорт-услуг.
— Хм…
«Что „хм“? — подумала Оливия. — Что она этим хотела сказать?»
— Жертва тоже могла работать в эскорте, — продолжала Мария.
— У меня мелькнула такая мысль.
— Тогда тебе нужно поговорить с Евой Карлсен.
— Кто это?
— Я видела ее вчера в программе дебатов; она написала документальную книгу об эскорт-услугах вчера и сегодня. Знающая свое дело дама.
«Как и ты», — отметила Оливия и зафиксировала имя Евы Карлсен в голове.
Когда мать заставила сытую и слегка разомлевшую от вина Оливию вызвать такси и оплатила его, самочувствие девушки значительно улучшилось. Настолько, что она чуть не забыла задать вопрос, мучивший ее с самого начала.
— То расследование на Нордкостере вел полицейский, которого звали Том Стилтон, ты его помнишь?
— Тома? Конечно! — Мария улыбнулась из-за калитки. — Он прекрасно играл в сквош. Мы несколько раз играли вместе. Он был симпатичный, похож на Джорджа Клуни. А почему ты спрашиваешь?
— Я пыталась найти его, но он, видно, завершил карьеру.
— Да, точно, я помню, он ушел за пару лет до смерти папы.
— Почему, не знаешь?
— Почему ушел?
— Да.
— Нет. Но я помню, что он тогда же развелся, Арне рассказывал об этом.
— С Марианне Боглунд.
— Да. Откуда ты знаешь?
— Я встречалась с ней.
Водитель резко вышел из машины, явно показывая, что прощание затянулось. Оливия быстро шагнула к Марии.
— Пока, мама! Спасибо большое за ужин, лекарства и вино и за все остальное!
Мать с дочерью обнялись.
* * *Это был обычный отель в Стокгольме. «Оден» на Карлбергсвэген. Среднего уровня, со стандартными номерами. В этом номере стояла двуспальная кровать, а на светло-серых стенах висели незамысловатая графика и телевизор. В новостях как раз показывали специальный сюжет, посвященный присуждению горнодобывающему предприятию «МВМ» звания компании года. За спиной ведущего появилась фотография директора — Бертиля Магнуссона.
Сидящий на краю кровати мужчина только что принял душ. Он был голым по пояс, с обернутым вокруг бедер полотенцем; волосы еще не успели высохнуть. Он увеличил громкость.
— Присуждение звания лучшей шведской компании года за рубежом горнодобывающему предприятию «МВМ» вызвало волну неодобрения среди природоохранных и правозащитных организаций как в Швеции, так и за ее пределами. Компания занимается добычей минералов и все годы критиковалась за сотрудничество с коррумпированными странами и диктатурами. Уже в 80-е, когда фирма закрепилась в тогдашнем Заире, она подверглась серьезной критике. Компанию обвиняли в даче взяток для установления хороших отношений с президентом Мобуту, расследованием чего занимался также знаменитый журналист Ян Нюстрем, когда трагически погиб в Киншасе в тысяча девятьсот восемьдесят четвертом году. Но и сегодня методы «МВМ» остаются предметом споров. Наш корреспондент Карин Линделль находится сейчас в восточном Конго.
Мужчина на кровати слегка наклонился вперед. Полотенце сползло с бедер на пол. Он жадно слушал репортаж. В окошке за ведущим появилась светловолосая журналистка. Она стояла перед огороженным участком.
— Здесь, в провинции Северная Киву, располагается одна из станций «МВМ» для добычи колтана, который еще называют серым золотом. Мы не можем войти за ограждение, вход охраняется военными, но жители Валикале рассказывают об ужасных царящих здесь условиях труда.
— Ходили слухи об использовании детского труда для добычи, эта информация подтверждается?
— Да. Помимо этого еще и физическое насилие над местным населением. К сожалению, все боятся давать интервью на камеру. Одна женщина сказала следующее: «Одного акта насилия достаточно, чтобы отказаться от дальнейших протестов».
Голый мужчина на кровати напрягся всем телом и крепко сжал покрывало одной рукой.
— Вы назвали колтан серым золотом, что вы имели в виду?
Карин Линделль подняла перед камерой кусок серого камня.
— Вот бесполезный на первый взгляд кусочек камня, но это колтановая руда. Из нее добывают тантал — один из основных компонентов современной электроники. Тантал, кроме всего прочего, есть в компьютерных платах и в мобильных телефонах всего мира. В общем, это крайне востребованная руда, которая многие годы нелегально добывалась и вывозилась контрабандой.
— Но добыча колтана компанией «МВМ» легальна?
— Да. «МВМ» — одно из немногих предприятий, сохранивших разрешение на добычу, которое они получили от старого диктаторского режима.
— Так на чем основана критика?
— Как я уже говорила, детский труд и насилие, плюс к этому от добычи Конго не получает ничего. Все вывозится из страны.
Ведущий обернулся к фотографии Бертиля Магнуссона на заднем плане.
— С нами на связи по телефону исполнительный директор «МВМ» — Бертиль Магнуссон. Как бы вы прокомментировали ситуацию?
— Во-первых, я считаю, что тон репортажа слишком суров, передергивание налицо. Сами претензии я не собираюсь здесь комментировать. Подчеркну только, что наша компания долгие годы является надежным игроком в сырьевой отрасли, и я убежден, что экономическая выгода от добычи полезных ископаемых имеет важное значение для борьбы с бедностью в этом регионе.
Мужчина выключил телевизор и поднял полотенце с пола. Его звали Нильс Вент. Ничего нового для себя из репортажа он не узнал. Его убежденность лишь возросла. Он, пожалуй, посвятит Бертилю еще немного времени.
Один за всех.
* * *Йелле бывал в фургоне и раньше, несколько раз, приходил ненадолго по разным причинам. Чаще всего — чтобы составить Вере компанию, когда ей было плохо. Но он никогда не ложился у нее спать. В этот раз он собирался остаться. По крайней мере, с этой целью он сюда шел. В фургоне было три спальных места: два — по бокам, отделенные столом посередине, и одно — поперек, у дальней стенки, слишком короткое для Йелле. Два других — слишком узкие, чтобы лежать на них рядом. Только друг на друге.
Йелле знал, что его ждет. Он думал об этом всю дорогу до фургона. Он будет заниматься любовью с Одноглазой Верой. Мысль эта посетила его еще на площади Медборйарплатсен. Постепенно мысль переросла в нечто другое. В вожделение. Или в похоть.
Вера шла с Йелле бок о бок. Сидела рядом в метро. Молча стояла рядом, когда они поднимались на 66-метровом эскалаторе в районе Вэстра Скуген. Взяла его под руку, когда они шли через лес Небытия, и за все время не произнесла ни слова. Йелле полагал, что она думала о том же.
Она и вправду об этом думала. Что-то происходило с ее телом. Температура внутри изменилась, стала выше. Вера знала, что обладает привлекательным телом, пышным, с избежавшей кормления детей грудью, которая заполняла немаленькие чашечки в те моменты, когда Вере приходило на ум использовать лифчик. Делала она это нечасто. За свое тело Вера не переживала. Оно откликнется. Оно всегда откликалось, когда это было нужно, что в последний раз случалось очень давно. Вера была в предвкушении и нервничала. Ей хотелось, чтобы все сложилось удачно.
— Там, в шкафу, есть кое-что для разогрева. — Вера показала на фанерный шкафчик за спиной Йелле.
