Камилла Лэкберг - Письмо от русалки
И тут у него в кармане настойчиво зазвонил телефон.
* * *Как всегда, в понедельник утром все валилось из рук. Патрик сидел за своим рабочим столом, положив на него ноги. Он вперился взглядом в фотографию Магнуса Кельнера, словно пытаясь заставить того рассказать, где тот находится. Вернее, не он сам, а скорее его останки.
Кроме того, его взволновала вся эта история с Кристианом. Патрик выдвинул ящик письменного стола и вытащил маленький полиэтиленовый пакетик с карточкой и письмом. Более всего ему хотелось бы отправить их на анализ, снять отпечатки пальцев. Однако у него не имелось для этого достаточных оснований — ведь ничего особенного не произошло. Даже Эрика, которая, в отличие от него, прочла все письма, не могла сказать, содержалось ли в них намерение навредить Кристиану. Но интуиция подсказывала ей нечто иное, и Патрика не покидало то же чувство. Оба они ощущали в этих скупых строках чью-то злую волю. Он невольно улыбнулся при этой мысли. Какое нелепое сочетание — «злая воля»! Описание не отличается научной точностью. Но в письмах содержалось желание нанести ущерб, сделать больно. Более точно он не смог бы объяснить. И это чувство его всерьез тревожило.
Они обсуждали это с Эрикой, когда она вернулась от Кристиана. В тот момент Патрик был готов сам отправиться туда и поговорить с ним, но жена отговорила. Эрике показалось, что Кристиан совершенно не настроен на разговор, и она предложила подождать, пока газетная шумиха более-менее уляжется. Он согласился с ее аргументами. Теперь же, разглядывая причудливый почерк этих анонимных писем, он начал сомневаться, что поступил правильно.
Патрик буквально подскочил на месте, когда зазвонил телефон.
— Патрик Хедстрём! — произнес он в трубку, отложил пакет в ящик и закрыл его. В следующую минуту он застыл на месте. — Что? Простите, что вы сказали?
Напряженно выслушав сообщение, он положил трубку и взялся за дело. Сделав несколько коротких звонков, выскочил в коридор и постучал в дверь Мелльберга. Не дожидаясь ответа, вошел в кабинет начальника, разбудив и собаку, и хозяина.
— Какого черта? — проворчал Мелльберг, нехотя меняя положение тела в своем глубоком кресле. — Ты что, не знаешь, что нельзя входить без стука? — сердито добавил комиссар, поправляя волосы. — Ну? Не видишь — я занят. Чего ты хотел?
— Похоже, мы нашли Магнуса Кельнера.
Мелльберг выпрямился.
— Ах так! Ну, и где же он? На островах в Карибском море?
— Не совсем. Он лежит подо льдом. Возле Сельвика.
— Подо льдом? — Эрнст почувствовал напряжение в воздухе и навострил уши.
— Позвонил старичок, который выгуливал свою собаку. Само собой, мы пока не можем быть уверены, что это именно Магнус Кельнер, но вероятность велика.
— Тогда какого же черта мы теряем время? — вскочив, воскликнул Мелльберг и, схватив куртку, протиснулся мимо Патрика. — Проклятье, до чего вы все тут медлительные! Сколько надо времени, чтобы выдавить из себя такую новость! По машинам! Ты поведешь!
Мелльберг поспешил в сторону гаража, а Патрик заскочил в свой кабинет за курткой — и невольно вздохнул. Он предпочел бы обойтись сейчас без начальника, однако понимал, что Мелльберг не упустит случая оказаться в гуще событий. Он любил быть в центре внимания — лишь бы не работать.
— Давай, стартуй! — буркнул Мелльберг, уже сидевший на пассажирском сиденье. Патрик сел за руль и повернул ключ в зажигании.
* * *— Вы впервые выступаете на телевидении? — проворковала гримерша.
Кристиан встретился с ней глазами в зеркале и кивнул. Во рту у него пересохло, руки вспотели. Две недели назад он дал согласие на участие в программе «Доброе утро» на четвертом канале, о чем теперь горько сожалел. Сидя вчера вечером в поезде, он всю дорогу до Стокгольма боролся с желанием выйти и повернуть назад.
Габи была вне себя от счастья, когда позвонили с четвертого телеканала. Они услыхали о новой звезде на литературном небосклоне и хотели быть первыми, кто возьмет у него интервью для телевидения. Габи объяснила, что лучшего маркетинга и желать нельзя — даже после нескольких минут участия в программе он продаст огромное количество книг.
И он дал себя уговорить. Взял выходной в библиотеке, а Габи купила ему билет на поезд и забронировала гостиницу в Стокгольме. Поначалу он пребывал в радостном возбуждении по поводу того, что ему предстоит выступать на телевидении и рассказывать о своей книге. О «Русалке». Его будут показывать по национальному телевидению как писателя, представляющего свой первый роман. Но газетные заголовки последних дней все испортили. Как он мог так ошибиться? Столько лет прожил тихой и незаметной жизнью — и сам поверил, что может безнаказанно снова выйти в свет. И даже после того, как начали приходить письма, он продолжал пребывать в иллюзии, что все осталось позади, верить в свою неуязвимость.
Газетные заголовки вырвали его из этого заблуждения. Кто-то увидит, кто-то вспомнит… Все вернется на круги своя. Кристиана охватила дрожь, и гримерша с удивлением посмотрела на него.
— Я смотрю, вы дрожите, хотя у нас здесь так тепло. Наверное, простудились?
Он кивнул и улыбнулся. Так проще. Лучше избежать объяснений.
Слой макияжа казался толстым и неестественным. Даже на руки и на уши ему наложили слой тонального крема — видимо, обычная кожа казалась на экране бледной и зеленоватой. В каком-то смысле это было даже хорошо. Как будто на него надели маску, за которой можно спрятаться.
— Ну вот, теперь все готово. Сейчас придет помощник режиссера и заберет вас.
Гримерша с удовлетворением оглядела дело рук своих. Кристиан уставился на свое изображение в зеркале. Маска тоже уставилась на него.
Через несколько минут его отвели в помещение у входа в студию, где был накрыт стол. На столе громоздилось обилие всяких деликатесов, но Кристиан ограничился лишь стаканом апельсинового сока. В крови гулял адреналин, рука чуть заметно дрожала, когда он подносил ко рту стакан.
— Пройдите, пожалуйста, со мной! — услышал он голос помощника режиссера и последовал за ней, оставив на столе недопитый стакан с соком. На подгибающихся ногах он вошел вслед за ней в студию, которая располагалась этажом ниже.
— Садитесь вот сюда, — шепотом проговорила помощник режиссера, указав его место. Кристиан вздрогнул, когда, едва усевшись, почувствовал на своем плече чью-то руку.
— Извините, я только прикреплю вам микрофон, — прошептал мужчина с наушниками на голове — и Кристиан молча кивнул. Во рту пересохло еще больше, и он залпом осушил стакан воды, стоявший перед ним на столе.
— Привет, Кристиан! Как приятно познакомиться с тобой лично. Я прочла твою книгу — должна сказать, что она великолепна!
Кристин Касперсен протянула ему руку, которую Кристиан с некоторым сомнением пожал. Учитывая, как у него вспотели руки, ощущение у собеседника должно быть такое, словно он пожал мокрую губку. Зашел и уселся на свое место второй ведущий программы. Он представился как Андерс Крафт.
На столе лежала книга, а за ними метеоролог рассказывал о погоде. Разговаривать можно было только шепотом.
— Ты ведь не волнуешься? — с улыбкой спросила Кристин. — Волноваться не стоит, сосредоточь свое внимание на нас, и все пройдет отлично.
Кристиан снова молча кивнул. Ему подлили воды в стакан, и он снова залпом осушил его.
— Ну вот, наш выход через двадцать секунд, — сказал Андерс Крафт, подмигивая ему.
Кристиан почувствовал, что немного проникся той уверенностью, которую излучали двое ведущих, и постарался сделать все возможное, чтобы забыть о камерах вокруг, которые вот-вот начнут передавать его в прямом эфире на всю Швецию.
Кристин начала говорить, глядя в какую-то точку у него за спиной, и он понял, что прямой эфир начался. Сердце отчаянно забилось, в ушах зазвенело, и он лишь усилием воли смог заставить себя вслушиваться в слова Кристин. После краткого вступления последовал первый вопрос:
— Кристиан, критики очень хвалят твой дебютный роман «Русалка». И читатели уже проявили огромный интерес к тебе — ранее совершенно неизвестному автору. Какие у тебя ощущения в связи с этим?
Голос его слегка дрожал, когда он начал говорить, но Кристин спокойно и внимательно смотрела на него, так что он постарался сосредоточиться на ней, а не на камере, которую видел боковым зрением, и после нескольких скомканных фраз голос зазвучал увереннее.
— Само собой, ощущения потрясающие. Я всегда мечтал стать писателем и увидеть, как эта мечта воплощается в жизнь, встретить такой теплый прием — это превзошло все мои ожидания.
— Издательство сделало на тебя ставку. Мы видим твое имя на больших постерах в окнах книжных магазинов, ходят слухи о первом тираже в пятнадцать тысяч экземпляров, а рецензенты сравнивают тебя с крупнейшими именами отечественной литературы. Не заставило ли это тебя потерять голову? — произнес Андерс Крафт, любезно улыбаясь ему.
