Совок 13 - Вадим Агарев
Хотя, чего уж там, было время, когда мне всё это очень даже нравилось. И поначалу было это, жуть, как интересно. И кураж был, и желание перевернуть мир. И, смешно сказать, навести порядок, победив вселенское зло. А теперь, имея конскую потенцию и задор двадцатилетнего пионера, я часто мыслю с философской прагматичностью прожившего жизнь ветерана. Лишь изредка взбрыкивая, отдавая дань глупому энтузиазму юного реципиента. Впрочем, вру, не так уж и изредка. Если судить по количеству попыток помножить меня на ноль лихими людишками…
До райотдела я доехал довольно быстро. Отметив еще один плюс несуетной провинциальной жизни. Расстояния здесь далеко не московские и уличного транспорта также на порядок меньше.
— Корнеев! — из «кормушки» витрины ОДЧ окликнул меня дежурный, — Где тебя черти носят? Бегом к начальнику!
Уточнив, что к начальнику, это к Дергачеву, а не к Данилину, я прибавил шагу. Во-первых, Василия Петровича я уважаю и его доброе к себе отношение ценю. Ценю, без всякого юмора, очень высоко. А, во-вторых, после своей последней хамской импровизации в его персоналке, я по сей день испытываю некий душевный дискомфорт. И даже некоторое чувство вины. Слишком уж серьёзно он воспринял мой невинный психологический этюд с упоминанием старика Севостьянова.
Грудастая, но всё также некрасивая секретарша задерживать в приёмной меня не стала. Улыбка на её лице при моём появлении и раньше не была редкостью, но сегодня она в разы превзошла прежние. По выражению сердечного дружелюбия и искренней симпатии.
— Разрешите, товарищ полковник? — прикрыв за собой дверь, вытянулся я во фрунт и преданно выпучил глаза на отца-командира. — Дежурный сказал, что вы меня искали?
Главный мент района, к моему удивлению, смотрел на меня без осуждения. И в целом, особо строгим он не выглядел.
— Почему тебя найти никто не может? Из прокуратуры ты уже час, как отбыл! — всё же не удержался подпол от резонного упрёка, — И почему твой начальник не знает, где тебя искать?
Вопросы, которые задавал Дергачев, в любое другое время сподвигли бы меня на немедленные и аргументированные оправдания. Но сейчас я копчиком чувствовал, что меньше всего начальника Октябрьского РОВД волнует моё разгильдяйство.
— После прокуратуры я в горком партии заезжал, Василий Петрович! — без промедления начал я резать правду-матку, — Меня товарищ Копылов вызвал к себе на инструктаж!
А эта часть резанной матки была уже не столь правдивой, как предыдущая. Но и она всё так же оставалась восхитительно неопровержимой. Не верил я, что Дергачев решится проверять мои слова и посмеет беспокоить товарища Копылова.
С минуту мою физиономию препарировали неуютные начальственные глаза. И снова я чувствовал, что причиной тому не мой наполовину фуфлыжный ответ про вызов в горком.
— Помощник Данкова звонил! — после паузы и со значением в голосе, произнёс подполковник. И снова умолк, следуя фирменным традициям МХАТовских корифеев.
Я тоже не стал метать бисер перед руководством и суетливого любопытства, вопреки ожиданиям шефа, не проявил. Пожирая начальство немигающими глазами, я вытянул позвоночник в струну и прижал кулаки к швам брюк. Лимит по искромётному словоблудию я недавно исчерпал досуха. И потому теперь золото для меня, это смиренное, и откровенно тупое молчание. Как у планово обосравшегося телёнка.
— Этот московский Севостьянов позвонил генералу и велел тебя направить к нему. И якобы, тоже для инструктажа! — не дождавшись от меня лейтенантского мельтешения и встречных вопросов, наконец-то разродился Василий Петрович разъяснением, — Адъютант сказал, что москвич тебя уже два часа найти не может! Честное слово, лейтенант, уж ты бы как-то взял себя в руки и сорганизовался, что ли! Такие люди своё время на твои поиски тратят! Тебе, что, трудно было Данилина насчет горкома уведомить или хотя бы дежурного предупредить?
— Виноват, товарищ полковник! Исправлюсь! — еще шибче распахнул я и без того предельно честные глаза, — Мои действия, Василий Петрович? Какие у вас будут распоряжения?
Подполковник едва заметно поморщился. Я понял, что в искренность моего подобострастия он ни фига не верит. И что моё верноподданническое кривляние должного отклика в его душе не встретило. Поэтому я вернул на лицо выражение относительной вменяемости и принял стойку «вольно».
— Скажи, лейтенант, чем всё это закончится? — вдруг обратился ко мне Дергачев с вопросом, которого я ожидал меньше всего, — И это… я тебя очень прошу, ты только придурка больше не изображай при мне! Пожалуйста! Не #би мне мозги, сделай мне одолжение! — молниеносно пресёк мои поползновения многоопытный волчара, — Этот Севостьянов и правда, твой дед? — испытующе прилип взглядом к моим глазам любопытный до генеалогических подробностей начальник.
Всё указывало на то, что шутки закончились еще вчера. Да мне и самому не шибко хотелось изгаляться перед этим мужиком.
— В какой-то степени, товарищ полковник! Дальний дед. Можно сказать, седьмая вода на киселе! — степенно и с достоинством начал я выкручиваться. Зная наперёд, что признайся я, что тогда в машине пошутил и пощады мне уже не будет. Начальство своего прилюдного испуга и, тем паче, замешанного на растерянности, никогда не прощает.
Дергачев скептически поджал губы, но продолжать расспросы относительно моего родства с главным москвичом не стал. Подозреваю, что он просто не захотел унижаться, выслушивая моё враньё. Мудрый мужик!
— Я точно не знаю, товарищ полковник, но полагаю, что москвичи ограничатся обкомом и городской прокуратурой! — осторожно высказал я своё, почти ничем не подкреплённое, предположение. — Я, конечно, могу ошибаться, но, если опираться на материалы дел по «ликёрке» и по драмтеатру, то это самый вероятный прогноз!
— Ну-ну… — как-то не очень уверенно согласился со мной подполковник, — Тут главное, чтобы по нашему райотделу рикошетом не прилетело! — продолжая, как в зоопарке, рассматривать меня, высказался Дергачев, — А ты пока езжай к этому своему Севостьянову, а то он снова нашего генерала озаботит твоими поисками!
С тоской вспоминая про ожидающие меня в сейфе дела, я двинулся на выход. С Григорием Трофимовичем Севостьяновым мне шутковать хотелось еще меньше, чем с Дергачевым. Этот мощный старик, если посчитает, что пришло время на меня рассердиться, то одним щелчком своих фарфоровых зубов перекусит меня пополам. И никакая Пана мне не поможет.
Поскольку место, где ждёт меня дед, мне не озвучили, то вывод напрашивался только один. Изменять это место нельзя. Значит, ехать надо в тот невзрачный особняк, где цековский старик принимал нас с линейным полковником Дороховым.
Процедура проникновения в конспиративную цитадель кровавой гэбни осталась прежней. Звонок, калитка и молчаливый провожатый с лицом потомственного вертухая. И помещение, в котором меня ожидал генерал-полковник партийно-гэбэшных войск, было всё то же.
— Чего встал, проходи! —
