Задача трех комнат - Циньвэнь Сунь

По мнению некоторых критиков, наличие одной оригинальной загадки запертой комнаты в книге – уже успех. Но Сунь Циньвэнь пошел дальше: в один роман автор вставляет три уникальные (под уникальностью подразумевается, что никто и никогда прежде не использовал их в детективах) головоломки с запертой комнатой, придавая произведению весомость и в то же время демонстрируя некое величие победы. Так кто решил, что загадка запертой комнаты канула в прошлое? Кто сказал, что жанр исчерпал себя? Как бы не так! Сунь Циньвэнь с новыми силами заявляет: будущее герметичного романа многообещающе.

Эстетика ужаса: сплетение мифа и реальности

Начало жанру ужасов в литературе положила Мэри Шелли, жена английского поэта-романтика Перси Биши Шелли. После написания в 1818 году «Франкенштейна» Шелли принято считать родоначальницей жанра ужасов. Позже Эдгар Аллан По, «отец детектива», вывел жанр на новый уровень. Творческий стиль писателя отличается своеобразной нездоровой красотой, а зловещая мрачность слога впечатляет. Проза пронизана леденящим ощущением таинственности. Так, ужасы поместья в «Падении дома Ашеров», жуткие крики из стен в «Черном коте» и кровавая сцена убийства в первом в мире детективе «Убийство на улице Морг» демонстрируют уникальную эстетику ужасов.

В этом смысле жанры герметичного романа и ужасов подобны братьям-близнецам, которые неотделимы друг от друга. Как только происходит убийство, в запертую комнату закрадывается густой туман потусторонних сил и зловещего хаоса. Истории сопровождаются призраками и существами из легенд и мифов, они исполнены причудливого колдовства и древних проклятий. И хотя читатели знают, что в мире детективных романов всякое паранормальное явление в конечном итоге получает логическое объяснение, без этих элементов убийство в запертой комнате теряет свою эффектность. Это как сочетание сашими и васаби или баоцзы с рисовым уксусом – вкусы прекрасно дополняют друг друга.

Поэтому Джон Карр, как и его предшественник Эдгар Аллан По, увлекался написанием детективных историй с подчеркнутым готическим стилем. Тревожная, жуткая и кровавая атмосфера таинственности, по сути, задает тон творчеству Карра. Например, его герой, сыщик-любитель доктор Гидеон Фелл, в первый раз появляется в рассказе «Ведьмино логово», повествующем о проклятии рода Старбертов, бывших смотрителями уже заброшенной тюрьмы Чаттерхэм, где один за другим погибали мужчины от перелома шеи. Через год после выхода этой книги был опубликован роман «Убийства в Плейг-Корте» – блестящее сочетание жанра ужасов и темы убийства в запертой комнате.

Когда детективные романы распространились за океан на Восток, Эдогава Рампо[9], «отец японских детективных романов», объединил элементы детектива с японской чертой гнаться за всем странным и неизведанным, что произвело поразительный эффект. Произведения Рампо кишат чудовищами из потустороннего мира, и, заигрывая с моральными принципами читателя, автор являет некий ад на земле. Скрытые желания в «Человеке-кресле»[10], жуткая легенда «Демона с Одинокого острова»[11], мир грез в «Необыкновенной истории острова Панорама»[12]… В результате тема погони и стремления к паранормальному стала визитной карточкой Эдогавы Рампо.

Сунь Циньвэнь идет по стопам Карра и Рампо, и в книге «Задача трех комнат» читатель сталкивается с редким проклятием – «инчжоу», или «проклятием младенца». Согласно легенде, в одной далекой деревне есть место, называемое Курганом Плача. Когда в деревне рождается девочка, новорожденную оставляют на Кургане Плача, бросая на произвол судьбы. Духи мщения мечутся в едином черном вихре, и, ведомый темными силами, мертвец возвращается к жизни, ввергая деревню в ад. Сунь Циньвэнь, впитав готические мотивы европейской и американской литературы и японских рассказов о необычайном, успешно переосмысливает их мотивы, придавая сюжетам классическую китайскую эстетику. Этому ощущению кармической предопределенности, в сравнении с европейскими и американскими мрачными гнетущими романами о призраках, присуще очарование традиционных историй в жанре бицзи[13] о чудесах и сверхъестественном, таких как «Описание чудесного из кабинета Ляо» Пу Сунлина[14] и «О чем не говорил Конфуций» Юань Мэя[15].

Об эстетике тайны запертой комнаты

В 1874 году в Париже в квартире на бульваре Капуцинок группа молодых художников провела первую выставку импрессионистов. Они считали, что классицизм однообразен и лишен индивидуального стиля, и по-другому смотрели на живопись. Слово «импрессионист», использующееся некоторыми журналами в качестве насмешки, художники не восприняли всерьез и с радостью присвоили его. В середине XIX – начале XX века творчество импрессионистов было настолько авангардно, что, с точки зрения критиков, художники якобы творили вслепую. Сейчас мы, конечно, можем по достоинству оценить красоту света и цвета в творчестве Ван Гога, его художественное мастерство. Так же и произведения китайских литераторов – они не об аккуратности или красоте форм, а о невыразимо прекрасном мире, порождаемом их воображением. Они о философии и лиризме, которые не свойственны произведениям мастеров-ремесленников.

Как есть реалистичный и свободный стиль рисования, так есть и два стиля в детективных романах. За сто лет, прошедших с момента зарождения жанра детектива, автор, пишущий на тему убийств в запертой комнате, оказался в беспрецедентно сложном положении, поскольку предшественники, казалось бы, исчерпали все методы. Однако, вдохновившись японским жанром хонкаку, авторы вышли за рамки жанра и осмелились прибегнуть к самым эксцентричным детективным приемам. Например, у Содзи Симады[16], известного как «крестный отец син-хонкаку», в его шедевре «Дом кривых стен»[17] напрочь отсутствует реалистичность, однако это нисколько не умаляет того воздействия, которое роман оказывает на читателя! Построить дом с целью совершения убийства – истинное искусство преступления! В книге Симады реализм теряет значимость, уступая место удивительной изобретательности остросюжетных приемов. Можно сказать, что именно оригинальность сюжета находится в фокусе внимания Сунь Циньвэня при написании романов.

Детективные загадки мира запертых комнат Сунь Циньвэня можно уложить в одно предложение: в его мире нет запутанных схем, а принципы, согласно которым автор подбирает ту или иную идею, едва ли возможно четко сформулировать, ведь они неотделимы от его мастерства. Гениальность сюжетных решений мастера и заключена в их простоте. Напротив, неудачные же идеи подобны сложнейшей схеме преступления – пучку ниток, натянутых под разными углами, – от которой у запутавшегося читателя темнеет в глазах. Подобного рода слабые, невыразительные приемы писатель с малейшими амбициями сразу же отбросит в ходе творческого процесса.

Так существует ли четкий стандарт или мерило для определения степени эстетичности детективных приемов? Шкала – нет, а вот стандарт – да. Требуется начитанность и глубокое понимание жанра. Как и в случае с живописью, скульптурой и каллиграфией, трудно представить единую систему стандартов. Однако же согласимся, что «Три гроба» Джона Карра – прекрасная детективная головоломка, как и «Токийский Зодиак»[18] Содзи Симады.