Екатерина Красавина - Смерть под занавес
Теперь надо было позвонить заказчику и поставить его в известность, что операция сорвалась и задаток будет возвращен. Однако к телефону никто не подходил. Ни в двенадцать ночи, ни в час...
Вячеслав Артемьевич дозвонился до заказчика глубокой ночью. Его внимательно выслушали, сказали, что дело закончено, и положили трубку. О возвращении денег не было сказано ни слова.
Вячеслав Артемьевич прокрутил в памяти разговор, который состоялся у него с заказчиком накануне. Тот что-то говорил о глубоко законспирированной организации. В ее рядах и состоял тот человек, за которым нужно было проследить. И символ организации не то куст, не то цветок.
Вячеслав Артемьевич вздохнул. Пора было собираться домой. Он частенько засиживался в агентстве допоздна, обдумывая то или иное дело, порученное сотрудникам. Агентство "Белый гриф" было создано недавно, всего лишь полгода назад. Костяк его составили бывшие офицеры ФСБ и МВД, психологи, аналитики. Самое трудное было сплотить разных людей в один коллектив, заставить их проникнуться единым духом взаимовыручки. Ему казалось, что это удалось. Дела у агентства шли неплохо, о них постепенно узнавали, рекомендовали друзьям и знакомым. Два месяца назад они переехали из офиса в Кузьминках на Ленинский проспект, где заняли первый этаж отреставрированного сталинского дома...
Вячеслав Артемьевич посмотрел на часы и вышел из комнаты. Черный "мерседес", стоявший у подъезда, тускло блестел в темноте. Конев сел в машину и, хлопнув дверцей, внезапно понял, кому он поручит расследование этого дела, - бывшему школьному учителю истории - Алексею Николаевичу Ярину, тихому человеку, обладавшему блестящими аналитическими способностями и цепкой памятью. Но это будет не простое расследование. Кого-то надо будет дать в помощь Ярину. Вячеслав Артемьевич неожиданно вспомнил о сотруднице, которую ему настойчиво рекомендовал его заместитель. "Она авантюристка до мозга костей, я это чувствую, именно такие люди нам и нужны", - уговаривал тот его. - "Да, авантюризм - это замечательно, ну, а что кроме него?" возражал Конев. - "Ну, не справится - уволим, и все проблемы". Он согласился и теперь решил бросить на это расследование тандем Ярин-Муромцева.
Несмотря на свою проницательность, глава "Белого грифа" не мог предполагать, что это дело станет одним из самых сложных и запутанных и что именно оно положит начало стремительному взлету карьеры Екатерины Муромцевой - самого молодого детектива агентства.
***
На следующее утро перед Эллой Александровной сидела девушка с короткими темно-каштановыми волосами. В руках у нее был блокнот, и она с таким напряжением смотрела на Гурдину, словно изо рта режиссерши должны были вылететь не простые человеческие слова, а судьбоносные пророчества.
Молодая сотрудница "Белого грифа" Катя Муромцева заметно волновалась. Это было ее первое дело. Она не знала, с чего начинать и как вообще вести расследование. Сегодня Святослав Рубенович, Катин непосредственный начальник, напутствуя ее, вдохновлял на "подвиги", как шутливо он выразился, и пожелал успехов. Но тон, каким он это сказал, казалось, означал только одно - надежду, что Катя с треском провалится, и тогда он сможет откровенно торжествовать: "А что я вам говорил, не надо было брать новенькую, к тому же совсем девчонку".
- Элла Александровна... - Гурдина подняла на Катю глаза. В них была растерянность, усталость и желание поскорее покончить с этим неприятным делом, которое могло бросить тень на один из ведущих театральных коллективов столицы, - а у вас есть враги? - выпалила Катя и неожиданно покраснела.
- Враги? - Брови Эллы Александровны комично поднялись. Недоброжелатели есть, как и у каждого мало-мальски заметного деятеля искусства. Все мы живем и работаем в весьма непростых условиях, зачастую близких к экстремальным. Вечная нехватка денег, аренда, поиски спонсоров...
- Элла Александровна, вы приехали в театр без пятнадцати девять?
- Примерно так.
- А убийство произошло в половине девятого.
- Если бы я приехала пораньше, - Гурдина сокрушенно покачала головой, - его не было бы.
Катя промолчала, понимая, что Гурдина находится сейчас в подавленном состоянии и во всем винит себя, как это свойственно людям с повышенным чувством ответственности.
Жара становилась просто невыносимой. Распахнутое настежь окно не помогало. Стоял конец мая, но солнце палило как в июле. Элла Александровна раскрыла свой знаменитый черный веер, известный всей театральной Москве, и молча протянула Кате стакан с газировкой:
- Пейте. Скоро мы все испечемся, как в аду. Ужасный московский климат. Полгода зима, остальное - осень. Зато, как жара нагрянет, так беги куда глаза глядят.
- Элла Александровна, а вы знали убитого?
Гурдина вертела в руках какую-то фарфоровую безделушку.
- Может быть, это постоянный поклонник вашего театра? У вас, наверное, сложился свой контингент зрителей? - продолжала Катя.
Катя задавала вопросы старательно, как школьница на уроке или учительница английского языка в младших классах: "Дети, что в руке у тети Джейн?" или "Кто сидит на окне домика брата Бена?" Такое сравнение пришло ей в голову, и она чуть не рассмеялась, несмотря на серьезность момента.
- Нет, не знала, - Гурдина задумчиво посмотрела в окно и помолчала. Да, вы спрашивали про зрителей... Конечно, есть круг завсегдатаев, кто старается не пропустить ни одной нашей премьеры, да и на старые спектакли ходят по нескольку раз, но таких людей не много, в основном народ каждый раз новый. Билеты у нас недешевы, и быть нашим поклонником, так сказать, весьма разорительно. Возраст тоже самый разный, - продолжала Гурдина. - У нас ведь красивый холл, буфет недорогой, можно посидеть в антракте, отдохнуть... Хотите потом посмотреть наш театр?
Катя кивнула.
- Элла Александровна, - в кабинет заглянул молодой человек с черной бородкой, которая никак не вязалась с его завитыми белокурыми волосами, - к вам пришли из театрального салона. Сказать, чтобы подождали?
- Нет, я сейчас. Одну минуту, - обратилась она к Кате. Гурдина поднялась со стула и прошествовала мимо нее. Катю обдала слабая волна цветочного запаха, не то магнолий, не то нарциссов.
Оставшись одна, Катя смогла наконец-то как следует рассмотреть маленькую комнату, которая и была кабинетом директора театра экспериментального модерна "Саломея".
Комната больше всего напоминала музей, куда были свалены безделушки, привезенные из разных стран. На стенах висели африканские маски, фотографии, театральные афиши. Позади стола Эллы Александровны возвышался массивный дубовый шкаф с красивой резьбой. Собственно говоря, это и была вся мебель в комнате - шкаф, стол, высокий стул и кресло, в котором сидела Катя. Кресло было обито гобеленовой тканью, ножки его внизу слегка изгибались и напоминали расплющенные лапы гигантской черепахи. С одной стороны стола стоял факс, с другой - телефон с автоответчиком.
Дверь с шумом распахнулась.
Элла Александровна вернулась не одна. Рядом с ней стояла немолодая женщина в синих туфлях на высокой платформе. Ее блекло-рыжие волосы были распущены по плечам.
- Моя помощница, Лина Юрьевна, она проведет вас, Катюша, по театру. А потом, если нужно, опять ко мне. Договорились? - Улыбка так же не-ожиданно стерлась с лица Эллы Александровны, как и появилась, и оно снова стало озабоченно-усталым.
Театр "Саломея" располагался в обыкновенном жилом доме в центре Москвы и занимал весь первый этаж и часть второго. Для театра был пристроен отдельный вход с красивым навесным козырьком, на котором причудливой восточной вязью сплетались буквы: "Саломея". Вечером они попеременно горели то красным, то синим цветом, привлекая взоры прохожих. Зал был небольшим, к нему примыкал буфет и холл, где стояли удобные светлые кресла, находился сад камней, маленький искусственный водопад и кадки с растениями, напоминающими тропические джунгли.
- Сад камней - наша гордость. - Лина Юрьевна обернулась к Кате, прижимая к себе папку. - Элла Александровна лично связывалась с японскими садовниками и пользовалась их рекомендациями. Я помогала Элле Александровне составлять подробную схему сада.
Большой круг был засыпан мелкой галькой. Отдельные неправильной формы темные камни возвышались над ней, образуя таинственный узор на светлом поле. Сбоку примостилась карликовая сосна "бонсай". Ее ствол был расколот пополам, словно в дерево попала молния.
- Красиво, правда? По японской философии, сад камней - это Вселенная в миниатюре. Я запомнила строчки из письма, которое написал один садовник: "Вода навевает мысли об отдаленном, камень навевает думы о древнем".
Катя незаметно посмотрела на Лину Юрьевну:
- А вы давно работаете в театре?
Вопрос, казалось, застал Лину Юрьевну врасплох.
- Да... с самого основания, я и раньше работала с Эллой Александровной.
