Боб Гарсиа - Завещание Шерлока Холмса
Нотариус наблюдал за нами поверх своего пенсне.
– Думаю, представлять вас не нужно. Вы наверняка хорошо знакомы.
Считая себя главным из нас двоих, Лестрейд ответил:
– В свое время мы были отличной командой, доктор Ватсон и я. Мы ловили преступников и раскрывали самые запутанные дела.
– Вы и я? Кажется, вы забыли кое-кого.
Лестрейд сжал пальцами подбородок и поднял глаза к потолку.
– Ах да! Вы имеете в виду того несчастного детектива-любителя, который недавно скончался. Сейчас все только и говорят о его былых подвигах.
Это было чересчур.
– Смею вам напомнить, что вы находитесь здесь по приглашению моего покойного друга, Шерлока Холмса.
Правым кулаком он ударил в левую ладонь.
– Шерлок Холмс! Вот имя, которое я никак не мог вспомнить!
Я бросил на него испепеляющий взгляд. Он прищурил глаза и поспешил исправить свой промах.
– Да, это правда. Все эти посмертные знаки внимания, фальшивые похвалы – все это неуместно. Оставим мертвых там, где они есть, и не будем осквернять их память.
Лестрейд едва успел закончить фразу, как в комнату вошел новый посетитель. Если полицейский внешне почти не изменился, то мне понадобилось некоторое время, чтобы узнать во вновь прибывшем Майкрофта Холмса. Привычка сидеть дома отпечаталась на его талии. Полнота придавала ему хмурый вид и некоторую неуклюжесть. Зато его лицо излучало добродушие, а взгляд из-под густых ресниц светился умом. С длинной бородой и густыми седеющими волосами он был похож на библейского патриарха. Его будто окружала аура силы и превосходства. Он поприветствовал нас мимолетной улыбкой и опустил свое потяжелевшее тело в кресло, на которое указал мэтр Олборн.
Нотариус занял место за письменным столом.
– Теперь мы все в сборе и можем начинать, – сказал он.
Лестрейд посмотрел на меня. Должно быть, в его голове возник тот нее вопрос: «Все в сборе?» Разве Шерлок Холмс не имеет права быть среди нас? И что он мог завещать троим столь разным людям – Лестрейду, брату Майкрофту и мне?
Нотариус попросил нас проверить конверт, в котором лежало завещание. Мы подтвердили подлинность печати и подписи.
– Перед нами конверт, содержащий завещание мистера Шерлока Холмса. Я прочту вам это завещание, узнав его содержание одновременно с вами.
Он разрезал конверт ножом и вынул из него лист бумаги, исписанный вручную. Мы все ждали, широко раскрыв глаза от нетерпения. Мэтр Олборн с невыносимой медлительностью надел пенсне, откашлялся и принял торжественную позу.
– «Я, Шерлок Холмс, в здравом уме и трезвой памяти, завещаю все свое имущество, а именно свою скрипку, моему любезному другу доктору Ватсону. Дорогому Лестрейду, полицейскому, исполненному уверенности и полному всяческих убеждений, я завещаю свои сомнения и сожаления. Моему дорогому брату я оставляю свои заключения и выводы, которые в нужный момент могут сослужить ему добрую службу. Мэтру Олборну, верному читателю моих приключений и научных работ, я завещаю все свои последние труды, которые дополнят его славную коллекцию. Я прошу всех собравшихся внимательно выслушать рассказ, находящийся в приложении к данному письму. Этот текст должен быть прочтен единожды и целиком мэтром Олборном. Чтение может затянуться, поэтому я взял на себя смелость заказать для вас еду и напитки, чтобы поддержать ваши силы. Такова моя последняя воля». Письмо подписано, датировано и засвидетельствовано двумя свидетелями. Все документы в порядке.
На лице Лестрейда отразились замешательство и недоумение. Майкрофт с мечтательным видом рассматривал потолок. Нотариус так широко раскрыл глаза, что стал похож на сову, захваченную врасплох дневным светом. А я спрашивал себя, какую игру затеял с нами старик Холмс спустя всего несколько дней после своей смерти. Лестрейд внезапно воскликнул:
– Что все это значит? Этот… детектив-самоучка завещает мне свои сомнения и сожаления? Это ведь бессмыслица какая-то!
Майкрофт бросил на него укоризненный взгляд.
– Ну и что с того? Я – его родной брат, и тем не менее не собираюсь поднимать шум из-за этого немного странного завещания.
– Немного странного! – вне себя повторил полицейский.
– Вспомните, что он завещал мне. Какие-то «заключения». Я даже не знаю, что он имел в виду.
Лестрейд поднялся и решительно направился к двери.
– Я уже вышел из возраста загадок и ребяческих шуток!
– Шерлок Холмс, вероятно, хотел сообщить нам что-то важное, – возразил я. – Кроме того, его завещание не такое уж и странное – мне он завещал свою скрипку. Это знак нашей крепкой дружбы. Он даже подумал о завещании для мэтра Олборна!
Нотариус задумчиво почесал кончик носа.
– И правда. Я не ожидал такого подарка. Я действительно был страстным читателем всех его сочинений. Я очень тронут тем, что он не забыл об этом.
– Но где же тот рассказ, о котором говорится в завещании? – спросил я.
Нотариус еще раз опустил руку в пустой конверт, будто надеясь отыскать там что-то еще.
– Да, действительно, где же рассказ? В конверте только письмо, которое я вам прочел.
– Поскольку это достойное сочинение, вероятно, существовало лишь в его воображении, я не вижу ничего, что еще могло бы меня здесь задержать, – заключил Лестрейд.
Не успел полицейский распахнуть дверь кабинета, как столкнулся с двумя клерками, которые держали несколько огромных пакетов.
– Куда положить это, мэтр? – спросил первый. Нотариус удивленно вскинул брови.
– Пища, доставленная по заказу мистера Холмса, – объявил один из клерков. – А рассыльный принес еще приложение к завещанию.
– И конверт, адресованный лично вам, – добавил второй, вздыхая под грузом своей ноши.
Майкрофт Холмс и я обменялись озадаченными взглядами. Поскольку нотариус, похоже, ничего не понимал, первый клерк продолжил:
– Рассыльный сказал, что вы в курсе и что вы ожидаете этот конверт, мэтр.
– Да, конечно, в определенном смысле.
Он указал на лакированный стол из красного дерева рядом с дверью.
– Положите туда пакеты и конверт и подайте мне это пресловутое приложение.
Клерки сложили объемные свертки и исчезли.
Лестрейд, ворча, вернулся в свое кресло. Мэтр Олборн вскрыл конверт.
Нашему взору предстала рукопись не менее чем из тысячи страниц. Мне стало понятно, почему Шерлок Холмс написал в своем завещании: «Чтение может затянуться, поэтому я взял на себя смелость заказать для вас еду и напитки, чтобы поддержать ваши силы».
Нотариус с печальным видом приподнял рукопись на ладони, будто взвешивая ее, и не смог сдержать тяжелого вздоха, оценив объем предстоящей работы. Он посмотрел на часы.
– Ну раз уж такова его последняя воля…
Майкрофт Холмс указал взглядом на свертки с едой и напитками, которые заняли весь стол.
– Мы ведь никуда не спешим. И с голоду уж точно не умрем.
Лестрейд раздосадованно пожал плечами. Судя по выражению его лица, настроение у него было прескверное.
Мэтр Олборн снова надел пенсне и сделал глубокий вдох.
– «Ужас над Лондоном», сочинение доктора Джона X. Ватсона…
Я подскочил на своем кресле.
– Моя рукопись!
– Вам знаком этот документ, мистер Ватсон?
– Конечно! Это моя рукопись.
– Она не была опубликована?
– Нет. Шерлок Холмс забрал ее у меня. Он собирался внести изменения. В любом случае в том виде, в каком она была, ее нельзя было публиковать. Многое нужно было переделать, а что-то и вовсе удалить…
Мэтр Олборн снова с уважением посмотрел на увесистый труд.
– Вот это все меняет. Неизданное приключение великого детектива. Чтение обещает быть захватывающим.
Лестрейд не разделял его бурного энтузиазма.
– Эта рукопись не содержит ничего, что не было издано. Я знаю все истории, на которые вы намекаете. Мы ведь не собираемся снова прочесть о десятках преступлений только из-за того, что такова последняя воля Шерлока Холмса?
– Не о десятках, их всего пятнадцать. Пятнадцать дел, ни больше ни меньше.
– Ну пятнадцать так пятнадцать, раз уж вам так хочется. Но и это слишком много для дел, которые уже раскрыты. Преступники найдены и…
– Вы в этом уверены?
– Разумеется, ведь именно я вел эти расследования.
– Разумеется.
– Более того, я не понимаю, каким образом это сочинение может являться приложением к завещанию Холмса.
– Действительно, – согласился нотариус, – это довольно необычно.
Майкрофт Холмс бросил на Лестрейда пронизывающий взгляд.
– Это последняя воля моего брата. Мы обязаны уважать ее.
Сказав это, он движением руки попросил нотариуса покориться.
Лестрейд скрестил руки на груди, весь его вид свидетельствовал о крайнем раздражении.
– Чем раньше мы начнем, тем скорее закончим!
Мэтр Олборн откашлялся и приступил к чтению рукописи.
3
День повис в сумеречной атмосфере, будто забыв заняться. Зиме не было видно конца. На улице едва можно было вздохнуть. Промозглая стужа сковала Лондон. Глаза краснели, легкие были раздражены, дыхание свистело, все щурились и чихали с утра до вечера. Город наполнился зловонием. Туман стал желтым. Угольная пыль с сахаро-рафинадных заводов и с фабрик Ист-Энда[1] придавала строениям погребальный вид, а памятники походили на трубочистов.
