Четыре крыла - Татьяна Юрьевна Степанова
– А вдруг Паук грохнул Руслана и Севрюгу? А заодно и мать – завуча школы? И скрылся за тридевять земель? – предположил Макар, в пятый раз тщетно нажимая кнопку звонка.
Клавдий Мамонтов позвонил в три остальные соседские двери – глухо.
– И спросить не у кого, – бросил он.
– Кроме тети Розы, она же в соседнем подъезде, – ответил Макар самым нейтральным тоном. – Она ж развязала… вдруг перед выходными…
– Пролетарии бухают накануне weekend? – Клавдий скопировал четкое «кембриджское» произношение Макара. – Ok, навестим нашу тетю Розу. У меня к ней вопросы накопились. Лишь бы у нее мозги с перепоя не переклинило.
– Клава, мы столько о ней и Руслане узнали… страшного, трагического… Я тебя прошу! Полегче с ней. Пожалей ее! – Макар, спускаясь по лестнице за другом, снова переживал.
Роза Равильевна открыла им дверь на звонок в пестром ситцевом халате и тапочках. Волосы она стянула на затылке резинкой, пахло от нее земляничным мылом и слегка перегаром, но она была трезвой.
– Вы? Мальчики мои золотые! – воскликнула она сипло. – Проходите, не стойте в дверях. Чтой-то вы не позвонили, мол, едем! Я бы пирожка испекла. А то я заспала сегодня… так сладко заспала… обычно-то рано встаю, а сейчас гляжу: на часах полдесятого, а я дрыхну барыней. Вы голодные, небось? Я бульон варю, куренка! Накормлю вас!
– Спасибо. Сыты по горло, – сухо бросил Клавдий. – Мы по-прежнему заняты поисками Руслана. Хотя после вчерашней вашей пьяной выходки…
– Клава! – одернул его Макар. – Роза Равильевна, нам надо с вами серьезно поговорить.
– Ох, я вчера наболтала вам сдуру, спьяну. – Уборщица Роза покачала головой, пухлое тело ее заколыхалось, на бледных щеках вспыхнули пятна румянца. – Смутно помню… язык мой – враг мой, а если уж настойки рябиновой лизну… Мне врач в больнице строго запретил даже капелюшечку… а я лакомлюсь. На работе наломаешься, искры из глаз. Купишь мерзавчик или пол-литра… Глотнешь – вроде и отпустит грусть-тоска. Вы простите меня за вчерашнее, мальчики мои брильянтовые. Милости прошу к столу!
Она увлекла их из крохотной прихожей на тесную кухню, где аппетитно пахло куриным бульоном. Они вошли втроем, и сразу стало на кухне не повернуться.
– Садитесь! – пригласила Роза, подошла к серванту, достала глубокие тарелки, разливая щедро половником бульон. – Куренка я варю с утра! Я вчера на ваши-то деньги гульнула в «Магните». Спасибо вам за помощь материальную! И куренка я купила, и крылышек, и колбаски чайной, сметанки, тортик вафельный. Чаю запасла себе и кофе растворимого. Кофе я страсть как обожаю, не хватает на него мне зарплаты. И на куренка с колбаской денег нема. Недели две после получки я еще живу ничего… а остальные дни еле дотягиваю на гречке пустой да на макаронах. С них и пухну, словно квашня. Да, я вчера еще и помидорчиками-огурчиками разжилась на развале! Малосольных наготовлю, вас потом угощу. С чесночком-укропчиком.
Мамонтов едва не подколол ее: ага, мировой закусон. Но наткнулся на взгляд Макара, разглядывающего кухню, и…
Он понял – Макар представил себе: именно здесь много лет назад разыгралась кровавая трагедия с секатором и отцом-убийцей. А за стеной кухни в ванной несколько недель назад участковый вместе с криминалистом обнаружили весьма важную находку. Улику против Розы Сайфулиной или нет?
– Роза Равильевна, участковый у вас в квартире делал обыск после вашего заявления о пропаже сына, – произнес Макар тихо.
Уборщица Роза опустилась на табуретку у стола. Сложила натруженные руки на коленях. Лицо ее приняло терпеливое, покорное выражение.
– У него должность такая, – произнесла она. – Вроде человек. А должность собачья. Нелюдем быть должность ему велит.
– Он вас подозревает в убийстве Руслана. Соседи слышали шум скандала в вашей квартире, когда сын навещал вас в последний раз. Затем Руслан исчез. И вы его долго не искали, – Клавдий старался говорить спокойно. – Оставим в стороне жалобы на нелюдей на собачьих должностях. Обратимся к голым фактам, Роза Равильевна.
– Заявились они вдвоем, сразу стали везде по углам шарить – здесь, на кухне, в ванной, в зале и смежной комнатушке, где теперь я сплю, а прежде в ней жил Русланчик, – монотонно завела рассказ уборщица Роза. – Долго возились, мазали порошком, светили, скребли. А потом участковый мне говорит: «В ванне пилой труп расчленяла? Прошлый раз не зарезал сына муженек твой, так теперь ты одна его работу доделала?»
Пауза. Они не знали – как с ней дальше обо всем этом вести беседу. Не находили нужных слов!
– Я ему: «Миша, ты же тогда моего Русланчика спас, кровью ему не дал истечь. И меня отбил у мужа-зверюги, – продолжала Роза. – Где ж совесть твоя? Мне, матери, в глаза говорить такие вещи?»
– Роза Равильевна, я верю в вашу невиновность, – произнес Макар. – Вы можете быть со мной и Клавдием полностью откровенны. Мы целиком на вашей стороне.
– Я не убивала сынка своего единственного. – Уборщица Роза не плакала, темные глаза ее сухо блестели.
– Из-за чего вы скандалили с ним? – спросил Клавдий. Слова Макара о «вере в невиновность» он намеренно не поддержал.
– Из-за денег, – упавшим голосом ответила Роза, опуская голову. – Как язык мой не отсох в тот момент, когда клянчила у него и упрекала: свалил от меня, родной матери, в Москву. Секреты плодишь, скрываешь – где работаешь, сколько получаешь… Боишься – я просить начну? А сколько я на тебя денег перевела? Обувала-одевала, кормила-растила, по врачам водила! Покричала на него. Выпимши я была. А он меня пьяную на дух не переносил. Начал мне выговаривать. Обзывать меня. Слово за слово. Поцапались мы. Он схватил свой рюкзак – и в дверь. Даже зеленые щавелевые щи есть не стал.
– Из-за ссоры вы ему не звонили несколько дней? – уточнил Макар.
– Ждала – сам объявится, прощения попросит. Я ж мать, не дешевле его. – Роза провела рукой по лицу. – Все медлила, а потом ночью проснулась – меня словно в сердце ударили ножом. Я за телефон – и ему звонить, а он недоступен. Уверила себя – спит, тоже на работе упахался, мобильник отключил. Еще подождала несколько дней, все звонила, а он недоступен…
– В одно время с Русланом – правда это лишь пока предположение – пропала его бывшая одноклассница Александра Севрюнина, – произнес Мамонтов. – Руслан и она дружили?
– Она ему вроде нравилась, – Роза опустила голову, пряча от них лицо. – Но он… он же у меня…
– Нам сказали в городе, – Макар опять не мог подобрать нужных слов.
– Наши? Местные? Доложили вам? Про его хвост? – Роза вскинула голову, губы ее задрожали. – Куда ж ему… уродцу моему, за девицей ухлестывать? Он за компьютером, бывало, сидит в конурке нашей, – она кивнула головой на стену. – Я гляну тихонько – у него на экране фотография их классная. Они с ней рядышком стоят. И в мобильнике он ее фотки листал, тайком снимал исподтишка.
– Но они общались не в интернете, – заметил Клавдий. – Их видели вместе.
– Я никогда их вместе не встречала. Просто знала – Саша Севрюнина – девчонка, прижитая Полинкой-Дрищем, дочкой Галины Колченогой, моей бывшей начальницы смены на хлебозаводе, от нового хозяина завода, хахаля ее, Хухрика, приезжего воротилы…
Клавдий напрягся, пробираясь сквозь обилие прозвищ обывателей Скоробогатова – нынешних и прежних, сыпавшихся из уст уборщицы Розы.
– Саша нравилась Руслану, – закончила Роза. – Но из-за хвоста он и не помышлял даже. И мечтать о ней не смел. Поцеловать-то ее даже, наверное, не решился. Если погиб, то чистым, нецелованным, мой сынок ненаглядный.
Она вытерла со щеки одинокую скатившуюся слезу.
– Чтой-то бульон не едите? – спросила, кивая на полные тарелки супа. – Остыл уж, небось.
– Спасибо, бульон наваристый, вкусный, – ответил Клавдий.
– Спросите теперь – почто я вам сразу про хвост правды всей не открыла? – задала Роза им новый вопрос.
– Нет, – ответил Макар. – Мы все понимаем, Роза Равильевна.
– Миша-Вертухай… то есть участковый наш Бальзаминов, заявил мне: «Ну, Роза, если случится самое плохое, опознать труп нам будет легко по особой примете. Как бы ни выглядел. Пусть и разложившийся. Или до костей зверьем обглоданный. Мы не ошибемся».
Глава 12
Паук
Роза Сайфулина повторяла: «Не убивала я сынка своего единственного!», а потом твердила: «Вы кушайте, кушайте, бульон хороший, куренок жирный попался!» Она плакала,
