Борис Седов - Пуля для певца
— Да нет, не пьяный. Как бы это правильно сказать… Неблагополучный, во как! Чую я, что у него какой-то огромный геморрой.
Роман оглядел присутствующих и сказал:
— Ну вот, появился, слава богу…
— В том-то все и дело, что не слава богу, — возразил Арбуз. — Я по интонации понял, что у него большие проблемы. Впрочем, что тут гадать, он через десять минут будет здесь, а пока мы имеем возможность относительно спокойно выпить водки. Правда, меня что-то сегодня не берет…
— А вы ее подогрейте, — елейным голосом посоветовала Лиза. — Горяченькая, она цепляет сильнее.
— Дорогая Лиза, — с интонациями тамады ответил Арбуз, — если бы вы принадлежали мне, а не этому олуху, то я оттаскал бы вас за уши.
— Я никому не принадлежу, — высокомерно заявила Лиза.
— И даже этому олуху? — поинтересовался молчавший до сих пор Боровик.
— Ему я принадлежу часто, но не всегда.
— Фу, как это пошло, — Арбуз строго нахмурился. — Роман, твоя женщина развратна и развязна.
— А что тут поделаешь, — Роман развел руками, — какая есть! Горбатого…
Он посмотрел на Лизу, и та, выпрямив спину, села ровно.
— Горбатую, — настойчиво повторил Роман, — могила исправит.
— Сам ты горбатый, — ответила Лиза, — это я от усталости ссутулилась.
Роман махнул рукой и сказал:
— Ладно… Давай, Мишка, наливай.
Арбуз разлил водку по стопкам и сказал:
— Был у меня младший товарищ. Тюря… Теперь его нет. И того, кто его убил, тоже нет. Так что тема закрыта. Земля ему пухом. Я имею в виду Тюрю.
Все выпили, и Арбуз объявил:
— Все. Кладбищенские настроения отменяются. Нужно жить дальше.
— Ага, — поддакнул Роман, — вот сейчас явится Шапиро, и твоя дальнейшая жизнь станет гораздо интереснее и веселее.
— А что, — Арбуз пожал плечами, — Шапиро, между прочим, интересный человек. Я бы его к себе бухгалтером взял, да не хочу тебя сиротой оставить.
— Так он к тебе и пойдет, — усмехнулся Роман.
— А спорим? — оживился Арбуз. — Я сделаю ему предложение, от которого он не сможет отказаться.
— Ха! — Роман откинулся на спинку кресла. — Он такие предложения сам делает так, что любодорого!
Арбуз устало улыбнулся и, посмотрев в окно, сказал:
— Между прочим, други дорогие, на улице уже вечер. Сумерки, понимаешь…
Все посмотрели в большое офисное окно, и Лиза сказала:
— Красиво! Закатные краски и прочий инвентарь.
— Что за выражения? — возмутился Арбуз. — Такая, прямо скажем, леди, и такой кошмарный лексикон! «Инвентарь»…
— А это я у дружка вашего школьного нахваталась, — мстительно ответила Лиза, — а до этого была тише воды и вся такая культурная.
— Ага, — Роман коварно улыбнулся, — особенно тогда, в банке.
Лиза показала Роману кулак, и Боровик заинтересованно спросил:
— А что было в банке?
— Да так, ничего особенного, — Роман засмеялся. — Просто впервые я случайно увидел Лизу в одном банке, и она произвела на меня совершенно катастрофическое впечатление.
— Что значит «катастрофическое»? — удивился Боровик.
— Ну… Это значит… Примерно как если тебя собьет маршрутное такси, за рулем которого сидит обкуренный хачик.
— Он имеет в виду, что я в тот день выглядела сногсшибательно, — пояснила Лиза.
— Примерно так, — сказал Роман, с трудом сдерживая смех. — Особенно оригинальной была ее одежда.
— Да, оригинальной, — кивнула Лиза. — А что, тебе не понравилось?
— Очень понравилось, — торопливо ответил Роман.
Его торопливость объяснялась тем, что Лиза двинула его под столом ногой.
Но, поскольку стол был стеклянным, ее действие не осталось незамеченным, и Боровик с Арбузом дружно захохотали.
— Вот они, тайны отношений! — воскликнул Арбуз.
— В тихом омуте черти водятся, — подхватил Боровик.
— Да ну вас, — Лиза махнула рукой и смутилась.
— Ах! — Арбуз всплеснул руками. — Какая прелесть! Смущенная женщина! Ах! Ах! Высокий класс!
В это время на столе пиликнул селектор, и Арбуз, нажав кнопку, произнес:
— Ну что там, Танечка?
— Михаил Александрович, — раздался из селектора нежный писк, — тут к вам человек пришел, Шапиро его фамилия.
— Давай его сюда, — скомандовал Арбуз и отключил селектор.
Все посмотрели в сторону двери, и через несколько секунд на пороге появился Шапиро. Как и предполагал Арбуз, состояние у него было «совершенно растерзанное».
Шикарный французский летний плащ, гордость Шапиро, был помят и испачкан, воротник некогда белоснежной сорочки порван, а под глазом у директора эстрадной звезды красовался уже увядающий желто-зеленый синяк.
— Явление Шапиро народу, — констатировал Арбуз.
— Сидите, водку жрете, — неодобрительно отозвался Шапиро. — Нет чтобы налить пострадавшему за дело уголовного романса, будь он неладен!
— Сию секунду! — Роман вскочил, налил полстакана водки и поднес Шапиро. — Давай выпей, а потом расскажи нам, что такое стряслось.
Шапиро, не моргнув глазом, выпил водку, потом рухнул в кресло и, оглядевшись, сказал:
— Таки стряслось. И я вам скажу, что такое стряслось, что не дай бог.
— Ну? — Роман нетерпеливо подался к нему. — Тебя ограбили наконец?
— Меня? — Шапиро истерически захихикал. — Меня? Нет, Романчик, не меня. То есть — и меня, конечно, но в основном тебя.
— То есть как меня? — удивился Роман.
— Ну, ты пока особенно не расстраивайся, — Шапиро повернулся к Арбузу: — Михаил Александрович, будьте любезны, налейте мне еще водки. Столько же.
Заинтригованный Арбуз налил ему еще полстакана, и Шапиро, залпом выпив водку, небрежно взял со стола пачку сигарет и закурил.
Роман покачал головой и сказал:
— Да… Видать, действительно что-то серьезное произошло, раз Шапиро водку стаканами жрет. Ну, давай, Лева, рассказывай.
— А ты не спеши, — ответил Шапиро неожиданно спокойным голосом, — вот сейчас водочка приживется, тогда и расскажу. А вы пока тоже можете выпить, да и мне еще налейте, но теперь уже в стопочку, немного, как нормальному человеку.
— Ага… — неопределенно произнес Арбуз и взялся за бутылку.
Водка была благополучно разлита, и Роман, взглянув на Шапиро, спросил:
— Может быть, тост скажешь, Левчик?
— Тост ему… — пробурчал Шапиро. — Хотя… Ладно, черт с тобой. Будет тебе тост.
Он внимательно посмотрел на колыхавшуюся в толстой стопке водку, тяжело вздохнул и произнес:
— За счастливое избавление меня, любимого, от горькой участи и безвременной кончины. Аминь.
И залпом выпил.
Все разочарованно посмотрели на него, а Арбуз обиженно сказал:
— А чокнуться как же?
— Может, вас еще поцеловать? — язвительно поинтересовался Шапиро. — Лично я и так уже почти чокнулся со всей этой историей.
— Ладно, давай свою историю, — засмеялся Роман и выпил. — Не томи.
Лев Самуилович Шапиро закурил и, откинувшись на спинку кресла, выпустил дым в потолок.
— Историю ему… Не томи их…
Он немного помолчал и сказал:
— А история, в общем-то, короткая. После того, как я закончил все дела на фирме этой московской… как ее, черт… а, вспомнил! «Саморез», ну, та самая фирма, где нам диски резали. Короче говоря, проследил, как диски загрузили в трейлер, документы там всякие, сдал-принял, опись, все как положено. Сам понимаешь, полмиллиона дисков — не шутка. Ну, попрощался с водителем и экспедитором, и трейлер спокойненько поехал в сторону Питера. А я, понятное дело, — на Ленинградский вокзал. Посидел в ресторане, покушал немножко, кстати говоря, очень хорошо покушал, там даже фаршированная рыба была. Хороший ресторан. Да-а-а… Ну, потом на поезд и в койку. Двухместное купе на одного — в самый раз. Просыпаюсь за полчаса до Питера, чай, сортир, все такое… Выхожу на перрон, а ко мне подходят и говорят: вы, говорят, Шапиро Лев Самуилович? Отвечаю: я, а что? А они: тогда пройдемте с нами, будьте так любезны. И показывают какие-то гойские удостоверения.
Лиза фыркнула, и Шапиро, покосившись на нее, сказал:
— Попрошу не перебивать.
Однако Лиза, сдерживая смех, спросила:
— А вы думали, что они покажут вам удостоверения Моссада?
Все засмеялись, а Шапиро надулся как индюк и обиженно сказал:
— Ну, тогда я не буду рассказывать.
— Просим, просим! — Арбуз захлопал в ладоши.
Все поддержали его, и Шапиро, поломавшись немного, продолжил:
— А история, собственно, скоро заканчивается. Едем мы в их «Мерседесе» с черными стеклами, а я все думаю: что же это за служба такая, налоговики, что ли? Так у меня все в порядке, комар носа не подточит. Спрашиваю — молчат. А через пять минут — раз, и надели мне мешок на голову. И руки выкрутили. Ну, думаю, это что-то совсем другое. Так оно и оказалось. Приехали на какую-то загородную фазенду, забор метра четыре, собачки лохматые без хвостов, в общем — посадили меня в подвал, и целую… да какую там неделю — десять дней издевались. Вон, видал, какой бланш повесили? И, главное, показывали мне телевизор, а там в музыкальной программе дикторша жопой вертит и рассказывает, как разлетаются диски знаменитого певца Романа Меньшикова.
