Фридрих Незнанский - Синдикат киллеров
— А вот это зря, — покачал головой Никольский.
— Народу сейчас нет, Евгений Николаевич, у ребят тренировка.
— Ну ладно, — подумав, махнул рукой Никольский. — Давай-ка переходить к обеду. Как он там?
— Как в лучших домах...
Поднимая за столом первую рюмку чистейшего «Абсолюта», явственно отдающего свежим листом смородины, Сучков сказал нарочито растроганным тоном:
— Вот мы с вами, можно сказать, впервые встретились как нормальные мужики. Очень вы мне симпатичны, Евгений Николаевич, искренне говорю. И это не только пагубное, — он рассмеялся, — влияние вашей несравненной бани. Я действительно глубоко уважаю вас, как и старика Туполева, которого очень хорошо знал. Помню, какими делами вы у него ворочали. Поэтому без всяких экивоков — за ваше здоровье!
Но после минутного молчания, отведенного на закуску, Сучков, как бы между прочим, поинтересовался:
— А чего вы, скажите на милость, все в одночасье бросили и на какие-то акции перекинулись? Нужда, что ли, заставила?
Никольский весело, откинув голову, расхохотался. И на непонимающий взгляд гостя только не очень вежливо отмахнулся ладонью.
И вы тоже, уважаемый Сергей Поликарпович! — стал объяснять он причину своего смеха. — Да не я это! Клянусь вам самым святым, никакого отношения к тем акциям не имел, не имею и иметь не собираюсь. Может, это какой-то однофамилец, не знаю. Но все, заметьте, буквально все почему-то задают мне этот вопрос, и, кстати, тоном осуждения. А я — ни сном ни духом. У нас в КБ другая ситуация сложилась. Появилась возможность создать кооператив по разработке и внедрению новейших технологий. Сперва связанный с конверсией, а потом взяли пошире. Всем было выгодно — и нам, и государству. Но оказалось, что у государства, в лице совершенно конкретных товарищей, на этот счет в корне противоположное мнение. И связано оно было, в первую очередь, с уровнем зарплаты. Вот и вся диалектика. Почему, к примеру, тот же Артем Тарасов или аз грешный заработали в месяц по три миллиона и под сотню тысяч одних партвзносов заплатили? Помните убойные статьи в газетах? Вот и врубили нам по тормозам.
«Идиоты, — думал между тем Сучков, и шея его помимо воли багровела, что не преминул отметить хозяин, — ничего нельзя им поручить... Один конфуз».
— Но ведь, — поспешил он загладить собственную неловкость, — вы, конечно, помните атмосферу, сложившуюся в обществе, и знаете, что первым всегда нелегко, отсюда и реакция...
— Разумеется, это все азы. Но вы также прекрасно представляете себе, что ноу-хау — это миллиардная экономия. И весь мир, к счастью, нельзя уподобить нашим баранам. Вот и отправилась наша родная, отечественная, уникальная технология за бугор. По очень высокой цене, честно говорю. Очень высокой, Сергей Поликарпович. А кто опоздал — тот потерял, как вы любите повторять.
— Ну а нефтяная эпопея? — с наивным интересом спросил Сучков.
Никольский правильно понял вопрос Сучкова. Следом за любым ответом будет предложена альтернатива: ты с нами или против. Против, значит, окончательно отвергнуть ультиматумы недавних партнеров: Дергунова — Молчанова — Мирзоева, тех, которые нормальный, честный бизнес превратили в грязную игру, связанную с откровенной и циничной распродажей сырьевых источников России. И это, кстати, также значит, что Сучков — либо из той же поганой компании, либо, что еще хуже, возглавляет ее. Но неужели он — тот самый пахан, на котором замыкаются все связи этой сволочи?.. А ведь, к сожалению, не исключено.
Что знал о Сучкове Никольский? Бывший секретарь обкома, в свое время добился в ЦК, чтобы в его лишенном нефти регионе построили гигантский нефтеперерабатывающий комплекс. По старым понятиям — вполне очередная стройка коммунизма. Но нефти-то не было, а амбиций — более чем достаточно. Плюс миллиардные капитальные вложения. Вот он, тот первоначальный капитал, который сам пришел в нечистые руки. Оставалось лишь грамотно распорядиться им. И они распорядились по мере сил и возможностей. Строительство в конце концов было заморожено как нерентабельное, но куда ушли деньги, ни один госпартконтроль так и не выяснил. А может, и не собирался выяснять? Дураки демократы ищут партийные деньги, а они давно уже переведены на счета иностранных банков, откуда их теперь никак не достать...
Эта «великая троица», как называл Дергунова и компанию Никольский, охотно пошла на партнерство с ним, когда он предложил им контракт на поставку немцам отходов от нефтепереработки. Еще бы, при соответствующей технологии, разработанной в начале восьмидесятых годов куйбышевскими нефтехимиками и за ненадобностью положенной под сукно по вечному российскому разгильдяйству, тут было поистине золотое дно. Только никто не хотел этого видеть. А он, Никольский, вынул работу из-под сукна, заплатил авторам идеи хорошие деньги и в следующем квартале имел четкую программу действий. Свои отказались категорически: тут, понимаешь, не до твоих прожектов, государство по швам трещит, а ты... Короче, немцы сразу оценили предложение по самому высокому курсу. Пользуясь старыми связями, Никольский сумел выйти на самого Рыжкова и получил лицензию. Однако партнеры решили переиграть его. Помимо лицензионных отходов, пользуясь уже своими каналами, погнали нефть в Грозный на переработку, а там нефтяная мафия творила свои законы. Пошла нефть и через Прибалтику, где у эстонцев и латышей концы вообще пропадали. Проданная в Скандинавию по демпинговым ценам, она принесла баснословные доходы.
И тогда он вышел из игры. Вышел официально. Но после этого на железных дорогах было задержано одновременно несколько составов с нефтью, идущих по подложным документам. Возникло уголовное дело, оно переметнулось в Верховный Совет, вмешались газеты, и вскоре полетели головы. Стрелочников, разумеется, тех, кто оформлял документы, не заглядывая в цистерны. Партнеры же затаились. Или чья-то сильная рука отвела их в сторону. Так, скорее всего, и было, понимал Никольский. Сам он тоже, кстати, побывал у следователя, предъявил соответствующие документы, после которых вопросы к нему иссякли.
Свою бывшую «Технологию» он зарегистрировал в новом качестве, теперь это было акционерное общество «Нара» с основной базой в Подмосковье. И для инвестиционных вложений открыл «Нара»-банк. Понимая, что на первых порах самое главное — это настойчивая и умная реклама, Никольский придумал себе в качестве символа милого русского журавлика, композитор Женя Куницын написал по его просьбе соответствующую мелодию, и закурлыкал журавлик по радио и телевидению, привлекая частные сбережения хоть и под не очень большие, но устойчивые дивиденды. Вот, собственно, и вся история, какую он мог бы сейчас рассказать Сучкову. Но тут и другой вопрос встал: именно Сучков, так называемый сибирский губернатор, первым держал в руках дело партнеров. И когда те недавно, сперва порознь, потом все вместе предложили Никольскому практически в ультимативной форме сделать весьма крупные инвестиции в нефтегазовую отрасль, где они были хозяевами положения, а он категорически отказался, ведь именно эта старая сибирская лиса появилась здесь, и появилась неспроста. Недаром и этот полковник Кузьмин так нагло, почти в открытую, взялся высматривать систему охраны и сигнализации. Давят, это ясно. Вопрос в другом, до какого момента можно вести с ними игру. Насколько распространится их доверие к нему? Им же самим верить нельзя. Не та публика. Но поиграть еще какое-то время можно.
Насчет нефтяной, говорите? — задумчиво переспросил он и, взяв бутылку «Абсолюта», потянулся к рюмке первого заместителя нынешнего премьер-министра. — Охотно расскажу, только вряд ли эта мелкая, почти анекдотическая история представит для вас интерес. Поверьте мне, Сергей Поликарпович, кабы не жулики, присосавшиеся к доброму делу, можно было хотя бы малую пользу принести отечеству. Увы. Узнав о махинациях, я закрыл кормушку. Скандал, конечно, да вы должны помнить. Правда, некоторые уши все-таки вылезли наружу... Хотите знать чьи? — спросил вдруг, глядя прямо в глаза, и увидел, как окаменел подбородок Сучкова. Отвел взгляд, усмехнулся и добавил: — То-то и оно. Действительно, вам лучше не знать... А теперь некоторые из тех бандитов, извините за грубость, хотят, чтобы я принял участие в их заведомо нечестной игре! Ну как вам это нравится? Вот вы вспомнили старика нашего, Андрея Николаевича, величайшего конструктора. А я вас вспоминаю, когда вы в нашем бюро были, уже в ЦК работая. Мы ж вас — поймите, у меня нет ни причин, ни повода для лести, — мы вас глубоко уважали. За ваши принципы. За то, что вы дело знали. И всегда нас ученых-практиков, поддерживали. Это в те-то годы!.. А теперь как на духу, идет? — улыбнулся Никольский и, чокнувшись с Сучковым, выпил. Тут же взял сигарету и закурил. — Лично вы, не как зам премьера, или будь вы хоть самим премьером, кто знает, как завтра сложится жизнь, мне глубоко симпатичны. Я возвращаю ваши же слова. Скажу больше, если вам нужна какая-то моя помощь, вы можете и имеете полное право на нее рассчитывать. Но я больше не хочу иметь дело с жульем... А почему вы не желаете попробовать лососинку? Это, знаете ли, свой собственный, домашний посол. Я такую рыбку только у вас в Сибири благословенной едал. Попробуйте. — И он положил тонкую розовую пластинку рыбы на тарелку гостя. — Поверьте, я очень рад принять вас у себя, так сказать, без чинов, по-домашнему, и буду вам еще больше обязан, если наши чувства окажутся взаимными.