Нора Робертс - Искушение злом
Оскар Руди переминался с ноги на ногу на безопасном расстоянии, играя роль миротворца.
— Да ладно, Бифф, это же просто игра.
— Пшел вон, — проворчал Бифф.
Кэм положил руку на плечо Оскару и кивком головы предложил отойти.
— Погуляй, Лесс. Прийди в себя. — Мягко произнес Кэм, не сводя глаз с отчима.
— Этот сукин сын меня ударил чертовым стулом. — Лесс стер кровь заливавшую ему глаза. — Он мне должен двадцать долларов.
— Пойди пройдись, — повторил Кэм. Он обхватил пальцами бильярдный кий. Ему пришлось разок дернуть перед тем, как Лесс выпустил его.
— Он спятил. Это нападение. У меня свидетели есть. Раздался общий одобрительный гул, но вперед никто не выступил.
— Прекрасно. Отправляйся в участок. Позвони доктору Крэмптону. Он тебя посмотрит. — Он быстро обвел комнату взглядом. — Выметайтесь.
Люди стали выходить, глухо переговариваясь, но большая часть столпилась в проходе, чтобы посмотреть как Кэм будет разбираться с отчимом.
— Большим человеком стал? — могильный голос Биффа охрип от выпивки. И улыбнулся, как он всегда улыбался перед тем, как напасть на Кэма. — Получил значок и кучу денег, но ты по-прежнему дерьмо.
Кэм сжал пальцами кий. Он был готов. Полностью готов. — Тебе пора домой.
— Я выпиваю. Клайд, засранец, где мой виски? — Здесь ты больше пить не будешь, — твердо сказал Кэм. — Ты можешь уйти сам или я вынесу тебя через черный ход.
Бифф расплылся в еще более широкой улыбке. Он отбросил в сторону стул и поднял кулаки размером с телячью голову. Он собирался наподдать Лессу, но этот вариант еще лучше. Прошли годы с тех пор, как у него была возможность вколотить в мальчишку немного уважения. И Кэма пора было проучить.
— Отчего бы тебе просто не подойти и не забрать меня? Когда Бифф двинулся вперед, Кэм сомневался лишь мгновение. Он представил, как с силой бьет Биффа кием по голове. Он даже услышал желанный хруст дерева о кость. В последнюю минуту он отбросил кий в сторону и получил первый удар в живот.
Воздух просвистел у него между зубами, но он успел увернуться от кулака до того, как тот обрушился на его челюсть. Удар в лоб вызвал сноп искр из глаз. Позади себя он услышал рев толпы, подобно варварам, окружавшим гладиаторов.
Первый раз, когда его голый кулак соприкоснулся с телом Биффа, боль пронзила насквозь руку и обернулась волной удовлетворения. Он не чувствовал обрушивавшихся на него ударов, которые были словно воспоминания о десятках побоев.
Когда-то он был маленьким. Маленьким, худым и беспомощным. И тогда перед ним встал выбор — бежать и прятаться, или оставаться на месте и принимать все на себя. Эта ночь приближалась долго. В ней было безумное ощущение славы, наподобие того, что чувствуют солдаты перед тем, как броситься в битву. Он увидел, как его кулак вломился в перекошенный рот Биффа, губы и костяшки пальцев сочились кровью.
Он почувствовал запах крови — своей и Биффа. Стекло полетело на пол и разбилось вдребезги. Вместе с ним разлетелось его самообладание. Как безумец, он бросился в драку, обрушивая шквал ударов на лицо, которое с детства привык бояться и ненавидеть.
Он хотел стереть его. Уничтожить. Руками, покрытыми синяками и ссадинами, он подхватил Биффа за рубашку и врезал несколько раз по ненавистной роже, затем швырнул его в стену.
— Боже мой, Кэм. Перестань, отпусти. Боже мой. Из легких у него вырывался горячий, как огонь воздух. Он отшвырнул коснувшиеся его плеч руки и, оборачиваясь, чуть было не ударил в лицо Бада.
Тогда пелена сошла с его глаз, и он увидел бледное, вытянутое лицо своего помощника, огромные, любопытные глаза собравшейся толпы. Тыльной стороной ладони он стер кровь со рта. На полу побитый, переломаный, без сознания, в собственной блевотине валялся Бифф.
— Позвонил Клайд, — голос Бада дрожал. — Он сказал, что здесь все вышло из-под контроля. — Облизав губы он посмотрел на разрушения в бильярдной. — Что ты хочешь, чтобы я сделал?
Кэм выдохнул как старик. — Посади его в камеру. — Кэм положил руку на бильярдный стол, чтобы успокоиться. Теперь он начал ощущать боль от каждого отдельного удара и отчетливый, болезненный приступ рвоты. — Сопротивление аресту, нападение на офицера, нарушение спокойствия и пьяный дебош.
Бад прочистил глотку. — Я могу отвезти его домой, если хочешь. Ты знаешь…
— В камеру его. — Он увидел Сару, смотревшую на него со смесью одобрения и страха в темных глазах. — Запиши показания Лесса Глэдхилла и всех свидетелей.
— Давай я договорюсь, чтобы кто-нибудь отвез тебя домой, Шериф.
— Нет, — он отбросил в сторону разбитое стекло, затем посмотрел на загораживавших дверной проем людей. Теперь его взгляд стал холодным, тяжелым и холодным, так что даже подбадривавшие его мужчины отвели глаза. — Развлечение закончилось.
Он дождался, пока все вышли из комнаты, после чего собрался ехать на ферму, чтобы сказать матери, что ее муж не вернется этой ночью домой.
ГЛАВА 6
Кэм зарулил на дорожку к дому Клер вскоре после полудня. Каждая кость, каждая мышца его тела отзывалась болью. Он отмокал в бассейне, делал ледяные примочки и принял три «Нуприна», но преодолеть последствия побоев и бессонной ночи было сложно.
Тем не менее, тяжелее всего оказалась реакция его матери. Она смотрела на него большими, усталыми, грустными глазами и заставила его почувствовать — как это случалось всегда — что он каким-то образом виновен в пьянстве отчима и в последовавшей за этим драке.
Небольшое удовлетворение доставляло то, что по меньшей мере до понедельника, по постановлению судьи, Бифф будет залечивать раны и терпеть боль в тюрьме.
Он заглушил мотоцикл и, облокотившись на ручки руля, наблюдал, как работала Клер.
Она оставила открытой гаражную дверь. На большом рабочем столе с кирпичным покрытием возвышалась длинная металлическая конструкция. Она изогнулась вокруг нее, орудуя горелкой. Он наблюдал, а ее окутывал сноп искр.
Он отреагировал стремительно, сильно. Желание — такое же обжигающее и острое как и пламя ее горелки.
«Глупо, — подумал он, опустив ногу с мотоцикла. — Нет ничего особенно привлекательного в женщине в рабочих ботинках и комбинезоне». Большую часть ее лица скрывали защитные очки, а волосы были убраны под кожаную шапочку. И хотя ему нравились женщины одетые в кожу, ее толстый фартук заметно отличался от облегающей юбки.
Он положил шлем на сидение и зашел в гараж. Она не отрывалась от работы. Из новой переносной стереоустановки гремела музыка. Девятая симфония Бетховена накладывалась на шипение горелки. Кэм подошел и выключил музыку, предположив, что это наиболее безопасный способ привлечь ее внимание.
Клер взглянула мельком. — Еще одну минутку. Минута растянулась до пяти, пока она выпрямилась и выключила горелку. Со знанием дела она взяла гаечный ключ и завернула баллоны.
— Сегодня мне нужно было сделать лишь несколько финальных штрихов. — Она выдохнула и подняла защитные очки. Энергия все еще пульсировала на кончиках ее пальцев. — Ну, что думаешь?
Не торопясь, он обошел скульптуру. Она наводила ужас. И захватывала. Человек, и вместе с тем… что-то другое. Он задумался над тем, какая сила воображения или что за необходимость заставила ее создать, нечто столь необычное.
— Ну у себя в гостиной я бы это не поставил, потому что не смог бы отдыхать в ее присутствии. Впечатление, что это кошмар, воплощенный в реальность.
Только это и можно было сказать. Клер кивнула, сняв шапочку. — Это моя лучшая работа за полгода. Анжи будет танцевать на потолке.
— Анжи?
— Она устраивает мои работы — она и ее муж. — Клер расправила примявшиеся волосы. — Ну, а ты чем… Боже мой. — Впервые она сосредоточила на нем внимание. Синяк красовался на его подбитом левом глазу, а щеку разрезал уродливый шрам. — Что такое с тобой произошло?
— Субботний вечер.
Она быстро скинула перчатки и осторожно дотронулась пальцем до пореза. — Я думала, что ты из этого уже вырос. Ты кому-нибудь показывался? Дай я тебе лед приложу к глазу.
— Да все в порядке, — начал было он, но она уже стремглав побежала на кухню.
— Ради всего святого, ты же шериф, — сказала она, пытаясь найти материю для льда. — Больше не надо все вверх дном переворачивать. Сядь. Может быть мы сможем снять отек. Ты так и остался шпаной, Рафферти.
— Благодарю, — он опустил свое ноющее тело в кресло с откидной спинкой, которое она поставила на кухне.
— Вот, приложи к глазу. — Она положила лед на журнальный столик, затем взяла его рукой за подбородок, чтобы повернуть к свету и изучить порез. — Тебе повезет, если на твоем симпатичном личике не останется шрама.
Лед оставлял райское ощущение, так что он лишь хмыкнул.
