Приглашение на смерть - Юлия Фёдоровна Ивлиева
Самбуров кивнул. Кира листала дело.
– Муж жертвы красавец. Тема внешности постоянно мусолилась у них в доме. Внешности, манер, воспитания. Скорее всего, Олеся выбрала не очень привлекательного мужчину. Она сама не то чтобы некрасивая – красота вообще вещь относительная. Для одного красавец, для другого уродец. Иногда на современных признанных красавиц глянешь… из какого фрик-шоу сбежали?
– Красота в глазах смотрящего?
– Не только. В ощущении себя. Олеся не ощущала себя красавицей. Не красилась, одевалась в балахоны, в зеркало не смотрелась. Их просто нет в доме. Свекровь с мужем, конечно, конкретно девку под лавку загнали своими несоответствиями идеалу. Это тоже здесь сказалось. Так что утешения и спокойствия она искала с мужчиной невзрачным, безопасным внешне. Для него, кстати, внешность жертв явно имеет значение. Не просто так же он красит своих жертв. Это что-то значит для него.
– Жертвы не похожи друг на друга. – Самбуров покосился на фотографии в ее руках.
– Если оценивать цвет волос, цвет глаз и комплекцию, нет, не похожи. А если посмотреть под другим углом, – Кира наклонила голову вбок, – обе очень белокожи, большие глаза немного навыкате, как будто без ресниц. У одной очень короткие, у другой светлые ресницы. Губы тонкие и бледные.
– Обе бесцветные и невзрачные.
– Так и просится глазки подвести. Добавить краски.
– Вот он и добавил.
Кира только вздохнула.
– Что по портрету убийцы скажешь?
– Средних лет, до сорока. С детства проблемы с женским полом, скорее всего, был женат, но развелся. Жена от него ушла. Сложные отношения с матерью. С матерью… – Кира помолчала, хмыкнула. – Подумать надо. Невзрачен, мышечная недостаточность, невысокого роста. Или очень худ, или, наоборот, склонен к полноте.
– Ты думаешь, сексуального мотива нет? Потому что ни одна из жертв не изнасилована?
– Обе жертвы его знали. И видели неоднократно. Безбоязненно подпускали к себе близко. Либо дружили, либо отношения были в начале ухаживания. Но секс, если и был… Олеся, как мы помним, имела сексуальные отношения с кем-то кроме мужа и даже сделала аборт, – Кира постучала пальчиком по делу. – Патологоанатом пишет: аборт незадолго до убийства. …Но секс в его жизни явление редкое, может быть, какое-нибудь извращенное. Он вообще секса сторонится.
– Извращенное – это какое? – уточнил подполковник.
– Не очень сексуальное, на наш обывательский взгляд, – уточнила Кира медленно и задумчиво, но Самбуров вскинул брови и вопросительно помычал, требуя ответа.
– Ну он может получать удовлетворение при каких-то обстоятельствах, например, когда женщина моет пол или красит ногти, – Кира помахала одной из фотографий жертвы. – Ну или надев на палец презерватив и коснувшись ануса женщины. Что? Что ты смотришь на меня, как девственница на порнокартинку? Мне одна проститутка рассказывала. У нее был такой постоянник, японец. Он смотрел, как она раздевается, доставал презерватив… проделывал вот это и все… оплачивал услуги.
– Интересные у тебя знакомства, – хмыкнул Григорий.
– Японец. Японец – это интересно. Знаешь, с их ритуализмом… у них психика бывает такой чудной…
Кира встретилась взглядом с Григорием. С нежным, заинтересованным и восторженным взглядом. Казалось, он слушает ее голос и совершенно не слышит, что она говорит. Он так рассеянно на нее смотрел.
– Что опять не так? – она откинула волосы назад.
Он улыбнулся и помотал головой.
– Мне надо подумать. – Кира потерла переносицу. – Но что касается насилия – нет, сексуального насилия тут и быть не могло. Чтобы насиловать, вообще активно хотеть и трахать, должен быть… ну такой сексуальный драйв, энергия. Это острые чувства, эмоции. Желание доминировать, наказать, отомстить, что-то доказать. Это не наши случаи. У нас что-то спокойное, почти в бреду. Он убивает, разукрашивает в каком-то порыве, потом очухивается, наверняка сам себя пугается. Скорее всего, он и сексуальности в себе пугается. Девки его заводят чем-то странным, нестандартным, он пытается, ожидает, и у него, скорее всего, не получается. Потом он себя наказывает за свою неспособность или просто потребности…
– Робкий серийный убийца? – хмыкнул Самбуров.
– Ну не то чтобы робкий… Безликий. Нейтральный, – Кира задумчиво покивала, закусила губу. – Знаешь, нас еще студентами водили в колонию к настоящим серийным убийцам. Чтобы вживую на них поглядели. Один препод очень постарался. Считал, нам будет полезно. Кучу инстанций, запросов… – Кира засмеялась. – Не знаю, чего мы тогда ждали. Ну понятно, совсем юные были. Наверное, представлялось, что вот сейчас увидим чудищ внеземных о семи руках, с тремя рядами острых зубов. Не знаю… Но ожидали мы многого. Не дышали, когда ехали в колонию. Глаза горели, земля из-под ног уходила. А там…
Кира замолчала.
– И что там? – Самбурову всерьез стало интересно. Он только что осознал, что никогда не думал об общем портрете серийного убийцы. Кира рассказывала об исследованиях. Он сам задержал двоих. Но общего, что там общего?
– А там ничего. Серые безликие люди. Ничего выдающегося. Ничего особенного. Мутные глаза, и все.
– Колония в таких превратила? Перспектива мотать пожизненный срок вряд ли настраивает на позитив или какие-то ожидания от жизни. Вот лампочка и гаснет, потому что человек уходит, а оболочка остается.
– Не в этом дело, – мотнула головой девушка. – Отсутствие ярких черт во внешности и в характере – это следствие нереализованности. Они ничем не увлечены, не нашли места в жизни, не имеют интересов, плюс низкое моральное развитие. Это все отражается на внешности. Маньяки очень скучные люди. Посмотри пару десятков портретов, и могу поспорить, ты ни одного не запомнишь.
– Что убийства сильно отличаются, тебя не беспокоит? Ты думаешь, оба убийства совершил один и тот же человек? – спросил Самбуров.
– Уверена, – заверила Кира. – В случае с Олесей он еще не был уверен, что делает, какую форму примет его жертва. Очень, просто до полусмерти боялся себя или еще чего-то. С Натальей уже оформил ритуал, понимал, что делает. И то – как Зыкова рассказала? – его шатало, когда он вышел из дома Фельдман.
Кира сложила обе папки с делом и отдала Самбурову.
– В любом деле нужно усложнение. Со вторым убийством он придумал детали, которые что-то для него значат, добавил смысл. Он усложняет. – Кира покивала, раздумывая. – Он усложняет, а значит, срабатывает не триггер, не какой-то спусковой механизм, который толкает его на убийство. Значит, жертва ритуальная. Он убивает продуманно и для чего-то. То, что он был знаком с обеими женщинами, тоже говорит об этом.
