Приглашение на смерть - Юлия Фёдоровна Ивлиева
– Мама приезжала к Андрюше. Часто. Они ходили в кафе или просто сидели в парке. Болтали. Он же ну… маленький… головой. Он ей открытки и всякие поделки мастерил и ждал, чтобы отдать. А она так радовалась, как будто он ей драгоценности дарил.
Кира улыбалась, ни взором, ни жестом стараясь не спугнуть порыв откровенности девушки. Лишь бы Самбурова не понесло соблюдать букву закона. Девчонка может быть несовершеннолетней, они не знают, сколько ей лет, и должны с ней разговаривать при отце.
– Они, мама с Андреем, от меня не скрывали, что видятся. Даже звали с ними гулять несколько раз. А я хотела… Только почему-то этого не делала. – Вика зябко потерла ладонями плечи. – Один раз я к ним пошла и увидела… ну мне показалось, что за ними следят. За мамой, наверное, не за Андрюшкой же. В парке около моей школы, за деревом, стоял человек, мужчина. Я сначала решила, что это был папа, и сейчас он выйдет и будет ругаться. Я остановилась, тоже за дерево спряталась, стояла и смотрела. Он стоял и не уходил, пока мама с Андрюшей не пошли к нашему дому, тогда он за ними пошел. А к маме подошел, только когда Андрюша домой зашел.
– Ты видела его лицо? Сможешь узнать? – спросил Самбуров.
– Нет. Я и фигуру-то издалека только видела. Ну, мужик какой-то, – девочка пожала плечами. – Но вдруг это он был, тот, кто ее убил?
– Возможно, – согласилась Кира. – А что тебе показалось странным? Любая мелочь, самая глупая, пусть даже кажется.
Вика кивнула:
– Он, когда подошел к маме, дал ей стакан с чем-то. Обычный. Бумажный, из кафе. Мама его взяла, но не пила. – Она смотрела на Киру, будто хотела донести какие-то свои ощущения, которые не выражались словами. – Она к губам его подносила, но стакан остался полным.
– Ты проверила стакан? – догадалась Кира.
– Да, – Вика покраснела и опустила глаза. – Я не знаю зачем. Я некоторое время шла за ними. Они странно шли, не близко к друг другу. Он даже ее за руку не взял. А потом мама поставила стакан на край урны. Не выкинула внутрь, а на край поставила. Ну, я… Я взяла этот стакан, когда они ушли.
Кира не торопила. Девочка смущалась, мучалась сомнениями, но рассказывала.
– Стакан был полный. То есть мама только делала вид, что пила. Наверное, обидеть не хотела его. В стакане чай был. А мама не любит чай, тем более травяной. Ее вообще от такого тошнит. Мама латте любит или капучино с сиропом и с зефирками или с присыпкой какой-нибудь. – Вика разулыбалась, вспомнив привычки мамы. – Она все в десерты превращает. А чай она не пьет. Этот мужчина ее совсем не знает.
Кира кивнула:
– Скорее всего.
А про себя подумала: или предпочитает, чтобы она пила чай, как это делает кто-то, ему важный, не обращая внимания, игнорируя, что Олеся другой человек.
– Мама, она… я не знаю, как сказать… она не дурочка, – продолжила Вика. – Она про безопасность всегда помнила. Мы часто в доме одни были, когда еще она с нами жила, и она всегда ворота закрывала, и камеры включала, и нас с Андрюшей учила с незнакомцами не разговаривать, в чужую машину не садиться, если грабитель пристанет, отдать деньги и украшения, не сопротивляться. Мы однажды возвращались из кино, там на улице фонари не горели, и она повела нас в обход, по светлому пути. – Вика кусала губы. Она много размышляла над этим вопросом. Думала, кто и почему убил мать. – Она бы не открыла дверь постороннему человеку. Ее же в съемной квартире убили? Андрей был у нее и сказал, что там цепочка на двери была. Ему нравятся такие штуки, он играет с досками, на которых замки, цепочки и петли шнуровать надо. Мама его приучила. Развивает… Развивала. Он цепочку дверную хорошо запомнил. Так вот, мама бы не открыла дверь постороннему человеку. Она знала того, кому открыла дверь. – Вика подняла на Киру глаза, полные слез, обвела взглядом пространство вокруг и достала телефон. – Может быть, это был вот этот мужчина. Еще… Они в интернете познакомились. Он комментарии под ее постами оставлял. Сразу было понятно, что он к ней клеится. И она ему взаимностью отвечала. Я сразу поняла, что они обязательно познакомятся в реальности. Еще скриншоты сняла… дура такая… хотела папе показать… А у него эта мерзкая Алина. Все из-за нее.
Кира уже приняла на свой телефон картинки по аирдроп[4].
Кира не спешила заканчивать разговор, вопросительно смотрела на дочь Олеси, давая той возможность собраться с мыслями.
– Еще он, наверное, в церкви часто бывал и маму туда водил. От него так пахло. Как в церкви, ладаном. От стаканчика с чаем пахло, он же долго его в руках держал, пока маму ждал, и от стаканчика стало им пахнуть ладаном. – Вика пренебрежительно наморщила нос. – Мама стала с собой косынку носить, на шею как шарф повязывала. А до этого никогда так не ходила. Она же все время в спортивных костюмах ходила. Какая косынка? А тут стала носить. Это из-за него.
Возникла пауза. Вика рассказала все, что хотела. Тишину нарушал обычный гомон внутренней городской улицы – машины, дети, прохожие.
– Вы найдете его? – Вика уперла взгляд в специалиста по психопатологии. И Кира поняла, что наконец Вика спросила то, за чем выбежала. – Изменить ничего нельзя, но он же убил. Он должен понести наказание.
– Он будет наказан, – пообещала Кира Вергасова, игнорируя суровый взгляд подполковника Самбурова. – Он пожалеет о том, что сделал. Умирают все, а живут, жалея о содеянном, единицы. Он обязательно пожалеет о том, что натворил. Я тебе обещаю.
Вика кивнула и пошла прочь, волоча розовые пушистые тапки по пыльному гравию.
Григорий помотал головой.
– Убийца не обязательно тот мужчина, к которому она ушла, – размышлял Самбуров.
– Не обязательно. Может, и случайный какой. Сантехником представился, она и пустила, – согласилась Кира. Если она так легко согласилась, значит, у нее была другая точка зрения.
– Не могла она якобы сантехника пустить, – пробормотал Григорий, уже догадавшийся, что Вергасова его подтолкнула к выводам. – Она, когда дверь открыла, в комнату пошла, не в ванную и не на кухню. И напали на нее в этой комнате, следов борьбы нет. Знала она того, кого пустила.
– Угу, – кивнула Кира, не посмотрев на следователя. – Она была с ним хорошо знакома. Только, скорее всего, она не ушла ни к какому
