Заклинатель - Лейтон Грин
Внутри поднялась холодная ярость. Кто-то мучил и убил невинное существо, и сделали это в его квартире. На его кровати.
Вызов был брошен.
Только он не знал, кто это сделал.
12
Чистота лазурного неба и бледные рассветные лучи проникли в душу Грея, заслонив воспоминания прошедшей ночи.
Почти.
Грей обыскал всю квартиру и обнаружил, что ничего не пропало. Он отнес постельное белье и то ужасное, что на нем лежало, в мусорный контейнер, отмыл спальню, а потом долго стоял на балконе, пока вонь выветривалась на прохладном ночном ветерке.
Вызывать местную полицию смысла не было, эти ребята могут неделями не реагировать на жалобы. Вопрос заключался в том, кто виноват в случившемся и как Грей собирается действовать дальше.
Кому за пределами посольства было известно о расследовании? Нье, профессору Радеку, мисс Чакаве и доктору Фангве. У Грея не было сомнений в том, кто из этих четверых может быть замешен. Может, местная полиция тоже в курсе, но пока бессмысленно строить гипотезы. Скоро Фангва получит весточку от Грея. Очень скоро!
Был еще Лаки. Тот производил скорее впечатление корыстного дельца, чем инфернального жреца-заклинателя, но судя по тому, как отреагировали в его клубе на имя «Н’анга», Лаки и его окружение по меньшей мере знали о существовании зловещего культа.
Ужасное послание, найденное в собственной спальне, окончательно подтверждает, что с Уильямом Эддисоном случилось нечто ужасное. Грей принялся мерить шагами балкон. Он уже позвонил Нье и нарвался на голосовую почту. Нужно как-то успокоиться. Грей быстро позавтракал и отправился на работу, выбрав не самый короткий путь.
Нья перезвонила незадолго до полудня, и он рассказал ей о случившемся. Она быстро приняла решение и назначила через час встречу в «Миклсе».
* * *
Когда Грей подошел ко входу в отель, Нья уже ждала его.
– До чего же гнусная история!
– Вынужден признать вашу правоту. А с вами прошлой ночью ничего не случилось?
Она покачала головой.
– Тогда, полагаю, мы знаем, кому предназначалось это сообщение.
– Да, – согласилась она, сжала губы и скрестила руки на груди.
Держалась Нья отлично, но Грей видел, что щупальца страха проникли и под ее панцирь всегдашнего безразличия.
Она вскипела:
– В Зимбабве так никогда не поступают!
– Расскажите об этом той мартышке.
Нья повернулась к двери.
– Идемте. Посмотрим, что скажет нам профессор.
Они подошли к стойке регистрации и попросили позвонить Виктору. Консьерж странно наморщился:
– Вы случайно не мисс Нья Машумба и мистер Доминик Грей?
Нья коротко кивнула.
– Какие-то проблемы?
– Ничего подобного, мэм. Просто профессор уехал рано утром по срочному делу. – Консьерж достал конверт и вручил его Нье. – Просил передать, если вы появитесь.
Взяв конверт, Нья вышла на улицу. Грей подождал, пока она извлечет и прочтет послание на единственном листе почтовой бумаги, прежде чем передать ему. Там были имя и адрес, а под ними – всего одна написанная от руки строка:
«Он поможет с информацией. Я скоро вернусь. Виктор».
– Найджел Дрейк, – прочел Грей. – Есть идеи, кто это может быть?
– Нет, но я знаю, где эта улица.
Нья повела машину в одно из северных предместий. Двигаясь по Александра-парк, Маунт-Плезант и Борроудейл, они миновали множество красивых домов, к каждому из которых прилагался изрядный кусок земли, усаженный тропическими растениями. Северные пригороды Хараре оказались самыми симпатичными кварталами из всех, что доводилось видеть Грею. Единственным их недостатком были слегка портившие вид меры безопасности: практически каждый участок окружали высокие изгороди и стены, большинство из них ощетинились поверху вмурованным в цемент битым стеклом.
Но красота ландшафта и домов затмевала эти мелочи. Целые леса бамбука, жакаранды и банана давали тень улицам, занавеси гибискуса и пурпурной бугенвиллеи превращали стены сопредельных домов в гигантские импрессионистские полотна. Тут и там виднелись ослепительные огненные деревья, напоминающие живые инферно, угодившие в ловушку Медузы-природы и замершие во времени. Кактусы и пальмы всевозможных форм и размеров, азимины и мсасы, страстоцветы и венерин башмачок – Грей мог только восхищенно любоваться всем этим.
Однако при более внимательном рассмотрении становилось ясно, что аура запущенности и упадка распространилась и на эту часть города. Многие дома начали облупляться, лужайки стали зарастать. Призрак колониального упадка тенью постепенного увядания поджидал сразу за воротами. Бедствия Зимбабве собирали дань даже с привилегированных слоев общества. Или, думал Грей, хмурясь, пока они ехали все дальше к северу, во всяком случае, с большинства из них. Некоторым семьям были не страшны даже самые тяжелые политические потрясения – их капиталы тайно хранились в Лондоне или в цитаделях каких-нибудь офшорных банков. А находились и такие, чьему процветанию экономический хаос только способствовал. Огромные плавательные бассейны этих баловней судьбы сверкали лазурью, их газоны могли похвастаться идеальной ухоженностью, а новехонькие импортные авто, доступные в Зимбабве лишь самым привилегированным, красовались на закольцованных подъездных дорожках.
Вскоре Грей понял, что Найджела Дрейка можно отнести к одной из этих двух категорий. Когда они добрались до края северных предместий, где за стенами отгороженных имений начинался буш, то оказались в районе под названием Грейстоун-парк. Тут-то и находился адрес, который дал им Виктор.
Извилистая подъездная дорога привела к железным воротам в стене, слишком высоким, чтобы за них заглянуть. Нья, высунувшись из машины, нажала кнопку под переговорным устройством. Ворота разъехались, и Нья показала свое удостоверение личности. Охранники переглянулись с ухмылками и махнули: мол, проезжайте.
Длинная подъездная дорожка, окаймленная каменным поребриком, вела мимо двух утопленных в земле бассейнов, джакузи, теннисных кортов, служебных построек, которые превосходили размерами многие из обычных домов. Он выехали на просторную травянистую лужайку, где росли катальпы, которые здесь называют «слоновьи уши». В конце лужайки раскинулся гигантский дом в голландском стиле времен Капской колонии.
Грей присвистнул.
– Этот мужик мог бы в одиночку прокормить половину Зимбабве.
Нья подошла ко входу и нажала медную кнопку звонка. Мгновение спустя дверь открыл белый мужчина в черном костюме, ничем не примечательный, если не считать каменного взгляда и кобуры на боку, подчеркнуто бросающейся в глаза. Он бесстрастно кивнул и провел их в дом.
Грей мельком заметил татуировку трезубца, которая, змеясь, на секунду показалась из-под правого рукава костюма. Благодаря брифингу, посвященному военизированным группировкам региона, Грей смог ее опознать. Он коснулся руки Ньи и замедлил шаг ровно настолько, чтобы их провожатый не услышал его шепота:
– Он наемник. Бывший вояка.
– Мясник, – нахмурившись, прошептала она в ответ.
Грей постарался припомнить тот брифинг. После того как Ян Смит и родезийская армия потерпели поражение в войне за
