Лотос, рожденный в грязи - Марина Крамер
Кущин перевел взгляд на «обезьянник», оценил внешний вид задержанного и все понял. Надо было действовать.
– Минуточку, – мгновенно сориентировался Добрыня и выскочил на улицу.
Он по взгляду жены понял, что ей зачем-то нужен тот, на кого она не хочет писать заявление, потому надо было сделать все, чтобы его выпустили. И решить этот вопрос можно было при помощи давнего приятеля майора Кошелева, работавшего в Хамовниках.
Вовчик набрал номер и, когда Кошелев радостно ответил, не подозревая, чем грозит ему этот ответ, тут же начал:
– Здорово, Кошель! Расшаркиваться некогда, давай сразу к делу. Мне надо, чтобы ты нашел знакомых, – тут он назвал отделение полиции, в котором сейчас находился вместе с Тиной. – И чтобы эти знакомые могли отдать мне одного человечка.
– Добрыня, ты дурак? – по-свойски поинтересовался Кошелев. – С какой радости?
– Никита, мне очень надо. Тинка не хочет заяву писать, я еще толком не разобрался, но ты ведь Тинку знаешь – она просто так ничего не делает. И этот ханурик ей зачем-то нужен, мы тут дело новое крутим. Помоги, а? Тут такой капитан пробитый – пиши, и все. А там бомж какой-то, ну на фиг ему возиться, если не хочет на него что-то повесить?
– А вам-то этот бомж зачем? – не понял Кошелев, и Вовчик повторил:
– Дело раскручиваем. Никита, ну сделай что-нибудь, а? К себе его затребуй – как будто по вашему району проходит, а мы по дороге его из вашей дежурки к себе пересадим.
– Толкаешь ты меня вечно на должностные, Добрыня, – вздохнул майор. – Ладно, сейчас в базу залезу, должны уже зарегистрировать. Я перезвоню.
– Спасибо, Кошель, – с чувством произнес Вовчик и убрал трубку в карман.
Вернувшись в помещение, он незаметно показал Тине, все еще спорившей с капитаном, большой палец, и присел на лавку у стены.
Телефонный звонок в кабинете дежурного раздался минут через десять, он отвлекся от Тины и взял трубку. Вовчик не прислушивался к его разговору, он пристально рассматривал пригорюнившегося в «обезьяннике» мужчину.
Таких Добрыня повидал в своей оперской жизни немало – явно отсидевший, недавно вышедший на свободу, идти некуда, скитается по вокзалам, спит где придется, питается с помоек, будущего нет, документов тоже, кроме справки об освобождении, с которой, конечно, не берут на работу. И маячит ему впереди то же, что и у большинства – снова срок за какое-то мелкое, а то и не очень, преступление, опять зона, где хотя бы есть место для ночлега, баня и ежедневная кормежка.
«Интересно только, где Тинка его подцепила», – размышлял Добрыня, ловя на себе недовольные взгляды капитана через окно дежурки.
– Вы ведь капитан Кущин? – раздалось рядом, и Вовчик развернулся – на него смотрел высокий молодой парень в сержантских погонах.
– Я частный детектив Кущин.
– Ну… – смешался парень. – Майор Кошелев просил вас найти. Мы тут приехали за подозреваемым…
И Вовчик понял, что этот парень из отдела Кошелева и именно он должен по дороге в Хамовники отдать ему сидящего на лавке бомжа.
– Ясненько, – сказал Добрыня. – Оформляйте и забирайте, я так понял, что местное начальство уже в курсе.
Местное начальство недовольно кидало на них взгляды, быстро забивая что-то в компьютер, когда из глубины отделения раздался истошный женский крик. Капитан вскочил и побежал туда, а Тина, выйдя наконец из дежурки, попросила сержанта:
– Вы слишком быстро не уезжайте, ладно? Тут, смотрю, еще что-то наклевывается…
Парень пожал плечами:
– Да нам-то что… сказали забрать и передать – сделаем.
Крик между тем стих, а по коридору быстрыми шагами проскочил тот самый старший наряда, что забирал Тину и Ларису Ифантьеву с соседкой. Он держался за щеку, и сквозь его пальцы Тина заметила ярко-красные полосы.
– Подождите, товарищ старший сержант! – она быстро пошла следом, догнала. – Позвольте посмотреть!
– Что там смотреть? – огрызнулся он, убирая руку. – Идиотка бешеная… вцепилась ни с того ни с сего…
– Кто?
– Да богомолка эта… Ифантьева. Сидела-сидела, потом как прыгнет… я даже сообразить не успел, хоть руку бы вытянул…
– Отлично! – вдруг обрадовалась Тина. – Это ж нападение на сотрудника, так? Оформите ей пятнадцать суток, пусть посидит.
– Непременно оформлю! – мстительно сказал старший сержант. – И квартиру сам лично, на хрен, переверну… Устроили, понимаешь, богадельню с молельным домом! И начальству завтра же рапорт на участкового накатаю, пусть тоже попрыгает!
Тина порылась в рюкзаке и протянула ему упаковку антисептических салфеток:
– Возьмите… Протрите как следует царапины, а то нагноятся еще…
– Мне, по ходу, укол от бешенства бы не помешал, – пробурчал он. – Спасибо за салфетки.
Тина вернулась к Добрыне довольная, хотя сама еще не понимала, что ей даст изоляция Ларисы Ифантьевой. Ни с каким, конечно, обыском никто к ней на квартиру не поедет, для этого просто нет оснований, а вот мелкое хулиганство запросто сейчас натянут, и минимум десять, а максимум пятнадцать дней Лариса проведет в изоляторе временного содержания.
– А мы за это время что-то да придумаем! – торжественно заявила она мужу, и тот не понял:
– Это ты о чем?
– А… Да про Ифантьеву. Ее сейчас оформят за хулиганку.
– И нам что это даст?
– Как минимум она не расскажет матери о моем визите. Я, если честно, не подумала, когда пошла к ней, что мы так можем бабушку насторожить, – призналась Тина. – Так что удачно все у нас сложилось.
– Куда удачнее… – хмыкнул Добрыня. – Я весь день вхолостую промотался, ловил эту Лену Берестову, будь она здорова…
– И что – поймал?
– Нет! – развел руками Добрыня. – Дома не застал, поехал в медучилище, там сказали – группа на практике в больнице, я метнулся, прилип в пробку, пока доехал – все, практиканты ушли. Перекусил в кафешке, поехал снова домой, там мать – говорит, вот только перед вами вышла, а куда – не сказала. Ну и тут ты…
Тина внимательно посмотрела на мужа, чуть задрав голову:
– То есть ты, Вовочка, вообще ничего полезного, кроме как пообедать, сегодня не сделал, так получается?
Кущин вытаращил глаза:
– Да?! А кто тебе выемку ханурика этого организовал?! Не я?!
– Мы его еще не вынули.
– Дело техники. Вон, гляди, капитан бумажки несет, – хмыкнул он, кивнув головой в сторону выхода из дежурки.
Капитан действительно передал сержанту, ожидавшему у двери, сопроводительные бумаги и отомкнул дверку «обезьянника»:
– Ивановский, на
