Дело сибирского душегуба - Валерий Георгиевич Шарапов
— А куда это мы навострились? — насторожился Шишковский.
— К маме в Арбалык, сто лет не виделись. Просто заеду, удостоверюсь, что все в норме, и вернусь в город.
— Мама — это святое, — неуверенно протянул Шишковский. — Тут, кстати, дорожка прямая к мосту. Пара километров по ухабам — и ты на той стороне. А в объезд полдня уйдет.
— Знаю, Глеб, местная я…
Самое смешное, что я действительно соскучилась по маме. Куда еще поехать, если в жизни все кувырком? Потянуло так, что я решилась. Подождет работа, подождет подполковник Хатынский — а то я точно свихнусь с ними со всеми! Я добрела до машины, завела двигатель — и снова провалилась в одуряющий ступор. Реальность заменялась чем-то другим, туман клубился перед глазами. Я сопротивлялась, терла глаза, путала передачи, тормоз принимала за газ. Но в итоге тронулась. Никто не смеялся. Опера, еще не покинувшие место преступления, провожали меня взглядами. Я видела их хмурые лица. Исподлобья поглядывал старший следователь краевой прокуратуры. Я в принципе неплохо вожу, но сегодня это было не про меня. Потеряла кучу времени, прежде чем покинула территорию свинокомплекса и выехала на грунтовку. Добралась до развилки, чуть не проехала мимо. Грунтовка с умеренным количеством ухабов тянулась прямо к Приваловскому шоссе. К дороге слева примыкал проселок через гущу леса — ухаб на ухабе, но зато напрямую к мосту. Тащиться в объезд было невыносимо, прав Шишковский. С чего я решила, что, находясь в машине, ничем не рискую? Сдала назад, повернула влево — на узкую лесную дорогу, заросшую чертополохом и подорожником…
Осень до лесной чащи еще не добралась. Старые осины, скрещивая ветки, нависали над дорогой. Деревья еще не сбросили листву. Трава по пояс, заросли лопухов, папоротника. Смутно выделялась проезжая часть — колея была глубокая. «Дорожное полотно» пересекали узловатые корни, машина постоянно вздрагивала, наезжая на них. Деревья росли все гуще, становилось темно. Я уже жалела, что выбрала эту дорогу. Но развернуться было невозможно. Колея углубилась, безжалостно трясло, я сбросила скорость, тащилась, как черепаха. Одолела метров четыреста, осталось столько же. Деревья вдруг начали расступаться, стало свободнее, светлее. Уплотнился кустарник справа от обочины, но это было не важно. Ослабевала тяжесть, сдавившая грудную клетку. Дорога стала ровнее, и я, недолго думая, утопила педаль акселератора в пол. «Москвич» вздрогнул и как пришпоренная лошадь рванулся вперед. За кустами маячил плавный поворот. Я не останавливалась, впрочем, на изгибе придавила тормоз. Хлопок прозвучал как выстрел, меня аж подбросило! Лопнуло колесо. Какого черта я не смотрела под колеса?! Машина затряслась, стала вилять. Страх пригвоздил меня к сиденью. Обливаясь потом, я вцепилась в баранку. Только бы снова педали не перепутать! Кажется, не перепутала, но вместо прерывистого торможения применила экстренное! В итоге чуть не треснулась макушкой о стекло, ушибла ребра и вытерпела радужную круговерть в глазах. Но машина встала, и я почти не пострадала. Страх пощипывал, но все же я вылезла из машины, завертелась. Что случилось? Наехала на корень? Никто не пользуется этой дорогой, одна лишь я, как умная Маша! Левое переднее колесо вроде было целое. Я обежала капот — и уткнулась в огромную нерешаемую проблему. Покрышка правого колеса расползлась по дороге, как медвежья шкура по полу! Я смотрела на нее, постепенно осознавала масштаб бедствия, и по коже поползли мурашки. Влипла, очкастая! Продолжать движение было бессмысленно, только пешком. Куда? Да в любую сторону! Лучше назад, может, опера еще не уехали. Четыреста метров — ерунда, были времена, когда я лучше всех пробегала кроссы…
Но это были еще цветочки. В машине осталась сумочка. Я распахнула правую дверь, чтобы ее забрать… и стала леденеть от страха. Из кустов за правой обочиной кто-то выбирался! Тряслись ветки, хрустели сучья под тяжелыми ботинками. Я распрямила спину и больше не могла пошевелиться. Теперь я точно знала, что такое столбовая болезнь. Человек еще не вышел из кустов, но был уже рядом. А я таращилась на этот чертов орешник и рада была бы бежать, да ноги не работали. Не просто так чесалась спина! Не просто так мое колесо наехало на препятствие! Раздвинулись ветки, я разглядела брезентовый балахон болотного цвета. Беги не беги, все равно догонит. Я вышла из ступора, попятилась, открыла рот, чтобы истошно заорать…
Глава вторая
В этой девушке имелась странность. В любой женщине имеются странности, но в этой они просто зашкаливали. Михаил смотрел, как она садится в машину, изображает, как не надо трогаться с места, в итоге трогается. До этого она вела себя не менее загадочно, пугливо озиралась, ежилась. «Параноидальный синдром, — догадался Туманов. — Но что с таким заболеванием она делает в милиции?» Остальные тоже подмечали причуды в поведении Вахромеевой, но помалкивали, переглядывались. Майор подслушал разговор про короткую дорогу через лес — к мосту и далее, на Арбалык. Зачем ей в Арбалык? Неплохо проводим рабочее время, Маргарита Павловна. И это в то время, когда трагические события в Грибове, похоже, становятся нормой…
Дурной пример заразителен — тоже пробежал взглядом по опушке. Возможно, почудилось, что вглубь леса кто-то отступил — как раз в тот момент, когда Маргарита Павловна садилась в машину. Разумеется, почудилось, никого там не было! Самому до паранойи — рукой подать… Он мотнул головой, выбивая дурь, вынул сигарету. С ней и сел в машину — белоснежные «Жигули», приобретенные по случаю в позапрошлом году. Оперативники уезжали — у свинарника никого не осталось. Туманов подождал, пока они выедут на дорогу, пристроился в хвост. «РАФ» разогнался, проскочил развилку с лесной дорогой, покатил к выезду на шоссе. Туманов притормозил, чтобы выбросить окурок… и вдруг резко свернул на проселок. Чем думал в это время, непонятно. Несколько минут назад сюда свернула Вахромеева. Как ни крути, а интрига. Он выжал тормоз, встал — неужели безумие настолько заразительно? Ладно, не трагедия, вырулит к мосту, развернется и по нормальной дороге вернется в город. Он мягко отпустил сцепление, переключил передачу. Работало что-то безотчетное, заставляя двигаться дальше. Водил машину он неплохо и даже по этой пересеченной местности ехал быстро, успевая оценивать возможные сюрпризы. Дорога петляла между деревьями, ерошился кустарник. На одном из участков он даже включил повышенную передачу — словно что-то почувствовал. Истошный женский крик огласил лес! Михаил ахнул, невольно ускорил движение. «Жигули» подбросило — не уследил, но вроде обошлось. Кричали за поворотом, туда
