Эллери Куин - Сердца четырех. Жила-была старуха
Гром сделал передышку, и Глюк опять заговорил:
— Вся полиция штата ищет этого пилота. Теперь это только вопрос времени.
— А ливень! — воскликнул Тай. — Он же смоет все следы!
— Знаю, знаю, мистер Ройл, — снисходительно произнес инспектор. — Не волнуйтесь — мы обязательно его схватим. А сейчас, молодые люди, расскажите-ка мне о своих родителях. Ключ должен быть где-то в их прошлом.
Эллери взял со стула у двери свою шляпу и плащ и тихонько улизнул — через холл, кухню и черный ход.
* * *Деревья вокруг дома клонились под ветром. С неба лило так, что Эллери моментально промок до нитки, едва шагнув с крыльца на мягкую, как губка, землю. Пригнув голову, он прижал рукой шляпу и двинулся к посадочной площадке. Там он остановился перевести дух.
В ангаре стоял частный самолет, на котором, судя по всему, и прилетел инспектор Глюк, а рядом с ним — уже виденный Эллери маленький потрепанный воздушный трудяга. На взлетной полосе жизни не наблюдалось. Квин дождался очередной вспышки молнии и задрал голову к расколотому небу. Если в нем и было что-то, то оно тут же и потерялось в клубящихся тучах. Может, просто игра воображения? Однако Эллери готов был поклясться, что сквозь раскаты грома расслышал рокот авиационных моторов. «А что, если это мне только почудилось? — подумал мистер Квин. — Хотя могу поклясться, что сквозь раскаты грома я ясно слышал рокот двигателя».
Он развернулся и быстро зашагал к дому. Но не успел выйти из-под деревьев, как увидел крадущегося вдоль стены мужчину. Молния удружила: Эллери увидел его лицо. Это было лицо старика, с глубокими морщинами, седой бородой и вялыми дрожащими губами; и это было лицо человека, который смотрит в глаза смерти. Эллери поразился этому чистому, первобытному ужасу, сковавшему черты старческого лица, — как будто человек внезапно очнулся от самого кошмарного своего сна.
В наступившей тьме Квин не заметил, куда скрылся старик; он вообще ничего не замечал, даже осатаневшего дождя. Он стоял и думал: что делал мистер Толланд Стюарт в грозу на улице? Предполагалось, что он трясется у себя в спальне, заперев двери. Ан нет: всего через несколько часов после того, как была убита в воздухе его единственная дочь, он шастает по окрестностям, да еще в летном шлеме, таком несуразном на его седой голове.
* * *В гостиной инспектор развалился перед камином и в задумчивости тянул:
— Да, не очень нам это помогло… А, Квин, где тебя носит?
Эллери вылил дождевую воду из полей шляпы и разложил перед камином плащ.
— Мне послышалось что-то на посадочной площадке.
— Что, еще один самолет? — взвыл доктор Джуниус.
— Игра воображения.
Глюк нахмурился:
— Короче, мы нисколько и не продвинулись, мистер Ройл. Значит, вы считаете, что, кроме этого опустившегося Парка, у вашего отца врагов не было?
— Насколько мне известно, нет.
— А я и забыл об этом маленьком инциденте в «Подкове», — медленно произнес Эллери.
— Это ни при чем. Человек разозлился, что ему сорвали игру, и больше ничего.
— Нет, у человека сломана жизнь, — сказал Тай. — Такой человек способен на все.
— Хорошо, хорошо, мы его проверим. Вот только если это он, то почему он убил не только вашего отца, но и Блит Стюарт? Он же ничего против нее не имел.
— Он мог посчитать ее виновной во всем, и в своих неудачах тоже, — ответил Тай. — Иррациональная личность. Он может вообразить что угодно.
— Что ж, такое возможно, — разглядывая свои ногти, согласился Глюк. — Кстати, ходит много разговоров о ваших семьях: вы ведь между собой… не очень-то ладили, так?
Громко треснуло полено в камине, сверкнула молния, ударил гром. Дождь с новой силой забарабанил по окнам.
— Пойду-ка я взгляну на свою этажерку, инспектор, — сказал летчик и вышел.
— Чушь собачья, — пробормотал Жак Батчер.
— Я что-нибудь не так сказал? — сделав невинные глаза, спросил Глюк.
— Ведь Джон и Блит поженились. Разве не так? Их брак — лучшее доказательство примирения.
— А как насчет этих двоих? — спросил Глюк. — А?
Бонни уставилась на нижнюю пуговицу пиджака инспектора, а Тай отвернулся и посмотрел на огонь.
— Не смысла лукавить, Батч, — сказал Ройл. — Мы ненавидели друг друга с детских лет. Нас воспитывали на ненависти, нас пичкали этим с утра до ночи. Это уже у нас в крови.
— У вас такое же ощущение, а, мисс Стюарт?
Бонни облизнула пересохшие губы.
— Да.
— Но это не означает, — медленно, раздельно проговорил Тай, — что убийства совершил один из нас. Или вы думаете иначе, инспектор?
— Не мог он додуматься до такого кошмара! — воскликнула Бонни.
— Откуда мне знать, что ваша история с веревками и кляпами в ангаре аэропорта соответствует истине?
— Но мы же сами свидетельствуем в пользу друг друга!
— Вы полагаете, что я отравил своего собственного отца, чтобы убить мать Бонни Стюарт? Или что Бонни Стюарт отравила свою мать, чтобы через смерть моего отца расквитаться со мной? Да вы с ума сошли!
— А мне ничего не известно, — ответил инспектор. — Вам наверняка интересно будет узнать, что отдел по расследованию убийств нашел того парнишку, который передал сообщение мисс Стюарт перед вылетом. Мне об этом доложили по рации, когда я обследовал ваш угнанный самолет.
— И как он это объяснил?
— Он из обслуги аэропорта — механик, стюард или что-то в этом роде, говорит, что около его ангара его остановил высокий худой мужчина в полном летном обмундировании и в «консервах». — Полицейский гудел благодушно, но все время бегал глазами от Тая к Бонни и обратно. — Мужчина сунул парню под нос листок бумаги с машинописным текстом. Ему было велено передать мисс Стюарт, что мистер Ройл ждет ее в ангаре.
— Все сходится, — сказал Тай. — Это он и был, тот самый пилот. Простенький трюк!
— И тем не менее он сработал, — заметил Эллери. — Инспектор, а этот парень подозрений не вызывает?
— Среди своих он на хорошем счету.
— А что с запиской?
— Парень даже не прикоснулся к ней. Ему ее только показали. После этого пилот исчез в толпе и записку унес с собой — по словам этого малого.
Бонни поднялась с негодующим видом:
— Как же вы после этого можете утверждать, что кто-то из нас приложил руку к преступлению!
— Я не утверждаю, — ухмыльнулся Глюк. — Я просто не исключаю такую возможность.
— Да ведь нас захватили и связали!
— А предположим, кто-то из вас нанял этого долговязого изобразить захват — чтобы обеспечить себе алиби?
— О боже! — Батчер воздел руки к потолку.
— Вот дурак, — сказал Тай.
Инспектор Глюк опять улыбнулся, пошарил в кармане плаща, достал большой конверт из плотной бумаги и не спеша его распечатал.
— Что там? — не выдержал Эллери.
Лапища инспектора нырнула в конверт и извлекла какую-то круглую маленькую штучку.
— Видали такие раньше? — спросил Глюк, ни к кому в отдельности не обращаясь.
Все облепили его, доктор Джуниус тоже сунул нос. Оказалось, что это голубая фишка с золотой подковкой.
— Клуб «Подкова»! — в один голос воскликнули Тай и Бонни.
— Ее нашли в кармане Джона Ройла, — сказал инспектор. — Не это важно.
Тем не менее он держал фишку осторожно, двумя пальцами, вроде как боялся стереть оставленные на ней отпечатки пальцев. Дав всем полюбоваться фишкой, Глюк положил ее обратно в конверт и вытащил из него стопку клочков бумаги, скрепленных канцелярской скрепкой.
— Скрепка — моя, — пояснил он. — А эти клочки я обнаружил в кармане Джона Ройла.
Эллери взял их и разложил на кушетке. Соединить отдельные фрагменты по линиям разрыва труда не составило. В результате получилось пять небольших листков с голубым типографским логотипом клуба «Подкова». На каждом листке стояла дата, слова «Я вам должен», сумма в долларах и подпись: «Джон Ройл». Все было написано чернилами одного цвета. Суммы были разные.
Эллери сложил их в уме: ровно сто десять тысяч долларов.
— Знаете что-нибудь об этом? — спросил инспектор.
Тай недоверчиво изучал долговые расписки. Кажется, его сбивала с толку подпись.
— В чем дело? — быстро спросил Эллери. — Это не отцовская подпись?
— Да нет, рука-то его… — пробормотал Тай.
— На всех пяти?
— Да. Вот я и не могу понять…
— Чего именно? Вы что, об этих долгах отца ничего не знали? — удивился Глюк.
— Нет, не знал. Во всяком случае, что отец так глубоко увяз у Алессандро. Сто десять тысяч долларов! — Тай сунул руки в карманы и нервно заходил по комнате. — Да, отец был отчаянным игроком, но чтобы вот так…
— Вы хотите сказать, что отец разорился, а его родной сын об этом не знал?
