Станислас-Андре Стееман - Из дома никому не выходить
Те двое переглянулись.
— Профессор Отто Шварц, — представился первый. — Родился в Берлине в 1899 году. В настоящее время являюсь американским гражданином. Прибыл с научными целями.
— Вейс Уилбур, — в свою очередь, произнес второй. — Родился в Нью-Йорке в 1910 году. Американец. Совершаю увеселительную поездку… Вам этого достаточно?
— Более или менее, — ответил констебль Макферсон. — Насколько я понял, вы гостите у миссис Пламкетт?
— Да, уже два или три дня, — подтвердил профессор Шварц.
— И долго еще собираетесь пробыть здесь?
— Как получится.
Миссис Пламкетт, опасаясь худшего, не выдержала и тоже покинула свою теплую и безопасную кухню.
— Профессор Шварц — крупный ученый, — робко вмешалась она. — А мистер Вейс — это… это…
Она тщетно старалась подыскать какое-нибудь определение для гостя. Баггси Вейс избавил ее от затруднений.
— Не переживайте, Белая Дама! Господин из полиции сразу понял, с кем имеет дело. Закругляемся, officer? — быстро прибавил он. — Не то чтобы нам хотелось выставить вас за дверь, просто мы с профессором сейчас очень заняты…
Покачивая своей дубинкой, словно маятником, расставив ноги и вобрав голову в плечи, констебль Макферсон, казалось, прирос к плиткам пола.
— Мне очень жаль, джентльмены, но боюсь, мне надо задать вам еще несколько вопросов… Миссис Пламкетт и ваш покорный слуга находились в кухне, когда, минуты три тому назад раздался сильный шум.
— Сильный шум? — удивился профессор Шварц.
— Что за шум? — поинтересовался Баггси Вейс
— Громкий и внезапный, — пояснил констебль Макферсон, немного подумав. — Собственно говоря, мы слышали выстрелы…
— Выстрелы? — изумился профессор Шварц.
— Выстрелы! — воскликнул Баггси Вейс
— Два, а может быть, и три, — сообщил констебль. — Один за другим.
— Два раза стреляли?
— Три!
Казалось, профессор Шварц и Баггси Вейс равно ошеломлены этим известием.
— Не может быть, — заявил, наконец, первый. — Три минуты тому назад я спускался по лестнице. Я непременно услышал бы выстрелы.
— Что до меня, я дремал в курительной, — сказал Баггси Вейс. — В жизни не знал такого покоя. Когда я проснулся, — это было где-то с четверть часа тому назад — то подумал было, что сегодня воскресенье, если вы понимаете, что я имею в виду…
Констебль Макферсон по-прежнему походил на сонного кота, но теперь этот кот почуял приближение собак.
— Мне хотелось бы взглянуть на девочку.
— На девочку? — удивился Баггси Вейс. — Что за девочка?
— На маленькую Карлотту, — пояснил констебль. — Ту самую, чьи крики я слышал…
Профессор Шварц, в свою очередь, озадачился:
— Вы слышали, как кричал ребенок?
Миссис Пламкетт оценила опасность. Соврать — это еще не все. Надо врать с умом.
— Это… Это я рассказала констеблю про Карлотту и про то, что у нее жар, — торопливо проговорила она. — Мистер Макферсон — отец семейства, и вполне естественно, что…
— Малышка спит, — отрезал Баггси. — И не надо ей мешать. Ваше мнение, профессор?
— Согласен с вами, — сказал профессор. — Посещения больной строго воспрещены.
Все это время гости миссис Пламкетт неприметно приближались друг к другу, образовав, в конце концов, заслон перед лестницей.
Констебль Макферсон и не пытался их обойти. Он свернул вправо.
— Эти три выстрела… Вроде бы, они раздались в столовой. Мне хотелось бы туда заглянуть.
Он уже взялся за ручку двери, когда Баггси Вейс, заслонив ее спиной, принялся его оттеснять:
— Минутку, приятель! А ордер на обыск у вас имеется?
Макферсон должен был признаться, что нет.
— Я только на минутку заглянул, — напомнил он на всякий случай. — Тем не менее…
— Тем не менее?
— Через двадцать минут я заступаю на дежурство, — терпеливо объяснил он. — На мотоцикле я буду здесь снова часам к одиннадцати со всем необходимым. У вас будет маловато времени для того, чтобы убрать тело.
Кто-то так стремительно распахнул изнутри дверь столовой, что Баггси Вейс едва не опрокинулся навзничь. В дверном проеме появился Люк Адама.
— Констебль? Прекрасно! Войдите же!
В темной столовой пахло порохом. На полу валялся человек, зацепившись правой ногой за подлокотник кресла. Выглядело так, будто он упал с потолка. Голубой ковер под ним постепенно становился сиреневым.
— Аббандандо Джой, по прозвищу Адонис, — агрессивно произнес Люк Адама. — Уроженец Бруклина. Несмотря на бурное прошлое, судимости не имеет. Только что с пятью сообщниками — в числе которых эти два господина и я сам — участвовал в похищении мисс Памелы Вейль, одиннадцати лет, дочери сэра Ди'Эйта Вейля, министра финансов. Убит в упор десять минут тому назад неизвестным busy[10] или предателем. Сегодня во второй половине дня будет похоронен в саду, там, где вы собирались сажать гиацинты, в импровизированной могиле, где уже лежат тела двух других, которым также не повезло. До свидания, констебль! Заходите еще, если вам захочется!
К тому времени, как к Баггси Вейсу вернулся дар речи, констебль Макферсон, оставив свои впечатления при себе, уже давно с достоинством покинул «Сладостный отдых».
— Да ты что, Люк? Ты решил нас на виселицу отправить?
— Напротив, хочу свободно дышать! — ответил Люк Адама. — Если бы я не удовлетворил любопытства этого зануды, он продолжал бы путаться у нас под ногами и осложнять нам существование. Он, наверное, мечтает о повышении.
— Но… Да он же сообщит в Скотланд-Ярд!
— Вот именно. А Скотланд-Ярд порекомендует ему не лезть, куда не просят.
— Логично, — угрюмо отозвался профессор Шварц.
Что касается Баггси Вейса, у него по-прежнему были трудности с глоткой.
— Нет, но все-таки! — вздохнул он, не в силах согласиться. — Никогда бы не подумал, что нам когда-нибудь понадобится показать жмурика, чтобы легавые от нас отцепились!
XII
Ботинок по ноге
Каблограмма была продиктована по телефону из «Сладостного Отдыха» вскоре после полудня. Она была адресована некоему Аудамусу Смиту в Цинциннати, в ней ему предписывалось как можно скорее прибыть в Грин Хиллз, по профсоюзному тарифу. Подпись: Old Pal[11].
Когда Аудамус Смит, маленький человечек с торчащим кадыком и в куцем костюмчике, получил каблограмму, он как раз — при том не без оснований — жаловался на застой в делах. И потому зарезервировал место на первом же самолете, вылетающем в указанном направлении, и стал собираться.
Собственно, собирать-то ему было почти нечего: в простом плетеном чемоданчике без труда уместились теплая пижама, две фланелевых фуфайки, две сорочки с отстегивающимися воротником и манжетами, шерстяные носки, кое-какие туалетные принадлежности, приобретенные в дешевом магазине, и одеяло с подогревом. И еще маузер 38-го калибра, спрятанный под двойным дном, а к нему — основательный запас патронов.
Аудамус Смит без проблем пересек Атлантику. Несмотря на то, что в воздухе его всегда укачивало, он почти не беспокоил соседей. Экипажу он, должно быть, запомнился как образцовый пассажир. В Кройдонском аэропорту он беспрепятственно преодолел непривычное полицейское заграждение, выдав себя — и подкрепив это документами — за главного торгового агента Lux Shoe U.S.A., Ltd. Скудно пообедал куском мяса с горчицей, запивая его элем. В вокзальном буфете купил «Панч». Затем сел в поезд идущий в Селькирк.
Поздно вечером, за рекордное время добравшись до места действия, он позвонил у ворот «Сладостного отдыха». Два звонка, потом еще один.
Баггси Вейс и профессор Шварц, которых с крыльца прикрывал Люк Адама, со всеми предосторожностями ему открыли.
Они обнаружили его лежащим на животе поверх раскрытого чемодана. Аудамус Смит уткнулся носом в электроодеяло, и левая его рука сжимала маузер.
Баггси Вейс и профессор Шварц не могли не признать очевидного.
Аудамус Смит, профессиональный убийца, вызванный ими на подмогу, только что стал жертвой несчастного случая при исполнении служебных обязанностей.
XIII
Седьмой жулик
Пресса по-прежнему крайне сдержанно высказывалась о состоянии здоровья сэра Вейля, и гости миссис Пламкетт, которым отныне оставалось надеяться лишь на Неизвестного, уже начинали беспокоиться из-за его молчания, когда загадочный корреспондент явился лично, позвонив у ворот не менее решительно и твердо, чем констебль Макферсон.
Неизвестный оказался бледным и тощим, при ходьбе опирался на трость. Одетый в узкое пальто с бархатным воротником, костюм в полоску, высокие ботинки и шляпу с мягкими полями, он мог бы послужить воплощением полицейского в штатском, поседевшего на службе и обманутого в своих ожиданиях. При любых других обстоятельствах Люк Адама и его сообщники благоразумно постарались бы уклониться от встречи с ним. Иное дело — сейчас. Трудно поверить, но, увидев его, они испытали облегчение. Этот человек был до мельчайших деталей похож на ту картинку, которую они нарисовали в своем воображении.
