Кит Хартман - Сыщик, ведьма и виртуальный покойник
Я сурово посмотрела на неё, и она слегка поперхнулась. Несмотря на явное недовольство старшего по званию, патрульная отважно продолжала:
-...бище. Но мне кажется, что на пути есть заведение, именуемое "Пончики Данкина", где можно получить еду, не выходя из машины.
Я улыбнулась, и она, похоже, слегка расслабилась.
- В таком случае, почему бы нам туда не отправиться?
Мы влезли в машину. Поскольку мой головной аппарат связи остался валяться на моем столе в Управлении, я открыла перчаточник и извлекала из него запасной аппарат спутницы. Надев его на голову, я включила микрофон.
- Говорит Стрэнд, номер служебного значка 334057. Ты слышишь меня, Минди?
- Какие могут быть сомнения, детка? - послышалось в наушниках. Неужели ты думаешь, что я могла отправиться на прогулку? Но почему это мы вылезли из постельки в такую рань?
Кошмар! С тех пор, как я прихватила одного юного хакера, мой информационный агент обрел сладенькую техасскую манеру речи. Несколько раз я чистила диски. Но всё напрасно. Через пару часов на них снова садилась зараза. Я облазила всю полицейскую сеть, но так и не смогла установить, где обиженное мной юное дарование спрятало проклятый вирус.
- Минди, Дэвисон должен был перебросить мне один файл. Ты его получила?
- Само собой, дорогуша.
"Дорогуша"? Ну и дела! К самому техасскому выговору я уже начинала привыкать, но чрезмерная слащавость речи по-прежнему выводила меня из себя. Да, проклятый мальчишка знал, чем можно меня пронять!
- Заткнись, Минди, и выведи файл не дисплей.
- О, похоже, что сегодня кто-то встал не с той ноги. Держу пари, что...
Я подняла наушники, достала ручной монитор и принялась изучать документы. Прежде всего я бросила взгляд на номер дела.
Что за дьявольщина? Перед номером стояла буква "В", обозначавшая вандализм. Как это понимать. Начальство, видимо, совсем ополоумело, вытащив меня из постели среди ночи лишь для того, чтобы я расследовала дело о вандализме. Я, как меня учили, попыталась думать позитивно, и приступила к чтению. Когда я добралась до третьего абзаца рапорта, Кёниг сунула мне в чашку кофе.
- Спасибо, - буркнула я, сделав первый глоток.
- Не стоит благодарности, - ответила она, отъезжая от заведения мистера Данкана. .
- Прости меня. Я с утра часто бываю не в себе.
- Это заметно, лейтенант.
- Друзья зовут меня Меган.
Кёниг посмотрела на меня с таким видом словно хотела сказать: "Вот как? Неужели у тебя есть друзья". Вслух же она произнесла:
- Меня зовут Венди. Если ты перестанешь шутить в духе Питера Пэна, то мы, возможно, и уживёмся.
Пока она вела машину, я продолжала читать донесение. Патрульный коп сообщил о жалобе жителей (адрес, имена)... странный шум на кладбище (характер шума)...он отправляется проверить...
Я всё еще не могла поверить в то, что начальник ради этого вытащил меня из постели. Если окажется, что какие-то детишки завалили несколько памятников, то я... Одним словом, пусть капитан побережется... И в этот момент я увидела первое изображение, направленное патрульным в Управление. Боже! Я стала просматривать остальные снимки, не обращая внимания на текст. Не удивительно, что капитан был вне себя. Публика просто свихнется, если увидит все это.
Мы свернули на частную дорогу, ведущую к кладбищу. 6:04. Край солнца только что выглянул из-за горизонта. Машина обогнала пару женщин в беговых шортах.
- Неужели находятся люди, которые занимаются бегом в такую рань? изумилась я.
- Некоторые просто обожают рассвет, - ответила Кёниг.
- Даже на кладбище?
- А чего здесь такого? Кладбище открыто, здесь много зелени, и не надо увертываться от автомобилей. Прекрасное место. Начинай день с улыбкой, как говориться. Тебе стоит как-нибудь самой попробовать.
Кёниг затормозила, чуть не доехав до стоящих рядом микроавтобуса экспертов и большого ничем не примечательного седана. 6:07. Перед автобусом и седаном поперек дороги стояла патрульная машина. Не перекрывая всей ширины полотна, она, тем не менее, ясно давала понять зрителям, куда им не следует таскаться. Несколько любителей бега трусцой уже топтались поблизости, в надежде узреть что-нибудь интересное. Пять женщин и двое мужчин. Один из мужчин говорил по мобильному телефону.
Патрульный полицейский, призванный удерживать зевак на расстоянии, лениво привалившись к машине, вглядывался в глубину кладбища. С моего места не было видно, что там происходит, но, по всей вероятности, коп следил за тем, как на месте преступления трудятся эксперты.
- Спасибо, Венди. Ты отлично вела машину.
- Не стоит благодарности.
- Скажи, Венди, тебе уже приходилось работать на месте серьезного преступления?
- Да. Пара перестрелок со смертельным исходом.
- Хм. А что ты думаешь о нашем коллеге, зевающем рядом с патрульным автомобилем?
Венди несколько секунд разглядывала копа.
- Никчемный растрепа, - решительно заявила она.
- Я тоже так считаю. Когда кончается твоя смена?
- Через два часа.
- Тебе доводилось когда-нибудь сотрудничать с Бюро специальных расследований?
- Нет.
- А тебе хотелось бы поработать со мной?
Вопрос был с подтекстом. Дело в том, что наше Бюро ведет расследование таких преступлений, которые будоражат публику и привлекают внимание прессы. Копы из полицейских участков нас ненавидят, поскольку нам достаётся вся слава за раскрытие наиболее сложных дел. Все они, естественно, мечтают о том, чтобы поработать с нами... Кому не хочется хотя бы немного приобщиться к славе?
- Почему бы и нет? - ответила Веди, изо всех сил стараясь казаться равнодушной.
- Вот и хорошо, - я опустила наушники и сказала: - Минди, сообщи капитану Дэвисону, что мне на некоторое время потребуется помощь офицера Кёниг. Пусть её временно прикомандируют к Бюро.
На Венди мои слова произвели сильное впечатление.
- И это всё? - спросила она. - Тебе достаточно попросить?
- Как правило, нет. Но в тот день, когда меня будят ни свет, ни заря, я имею на это право. Так что приступай.
- Что я должна сделать?
- Так...Для начала мне хотелось бы получить фотографии зевак. Попробуй незаметно сделать снимки лиц крупным планом. После этого запиши их имена и адреса. Если окажется, что кто-то из них что-то видел, изолируй свидетеля от остальной банды. Я не хочу, чтобы они начали обмениваться побасенками, вводя друг друга в заблуждение.
- Ясно, - сказала Венди, расстегнула ремень безопасность и распахнула дверцу машины.
- Да, и ещё... Если кто-то из зрителей окажется одетым не для бега, немедленно сообщи мне.
- Ты считаешь, что преступник может вернуться, чтобы полюбоваться поднятым им шумом?
- Не исключено, - ответила я. - Ребята явно рассчитывали на то, что поднимется грандиозный шум. И в этом для них, на мой взгляд, одно из главных достоинств данного преступления.
Мы вылезли из машины, и Венди подошла к багажнику, чтобы достать оттуда камеру.
В стандартный полицейский головный аппарат связи, или по-иному коммуникатор, вмонтирован фотоаппарат, однако камера слишком мала, и глубина резкости не выдерживает критики. Кроме того, объектив расположен не на уровне глаз, а выше. Поэтому на снимке часто получается совсем не то, на что вы смотрите. Короче говоря, если вы хотите уверенно получить то, что надо, пользуйтесь старым, добрым Кодаком.
Я сладко потянулась и сделала глубокий вздох. Венди права. Утром здесь просто великолепно. Нижний край солнца только что оторвался от линии горизонта. Дул свежий ветерок, наполненный летним ароматом недавно скошенной травы. Да, рассвет мне определенно сможет понравиться. Если его, конечно, перенесут на два часа дня.
Я подошла к копу, который, по идее, должен был наблюдать за публикой, и постучала пальчиком по его плечу. Судя по служебному значку его фамилия была Джефферсон. Я предъявила ему свое удостоверение, и он лениво махнул рукой, разрешая проход. Миновав никчемного полицейского и его автомобиль, я, наконец, увидела место преступления.
Тело висело вниз головой на высоком могильном камне. Чтобы закрепить его ноги, преступники, видимо, использовали фортепьянные струны или что-то в этом роде. Такие же струны удерживали руки покойника параллельно земле, и фигура жмурика напоминала перевернутый крест.
Мертвец был обнажен, и от его лобка до солнечного сплетения зияла чудовищная рана. Из раны бахромой свисала часть внутренностей, но большая часть потрохов лежала кучкой под его головой, и над этой кучкой вился рой мух.
Покойник находился в довольно глубокой стадии разложения, хотя и не все части тела распались в одинаковой степени. Некоторые части тела были вполне узнаваемы. Они, видимо, были набальзамировали более тщательно, чем другие. Но зато другие успели сгнить полностью. Остатки гениталий и форма груди, говорили о том, что это когда-то был мужчина. Из правого предплечья торчала кость. Но больше всего меня потрясло лицо трупа. Язык вывалился изо рта, а глаза были открыты. Одна из глазниц была пуста - глазное яблоко полностью разложилось. Но другой глаз частично сохранился, и в нем еще можно было прочитать чувство ужаса. Можно было подумать, что кто-то всё еще скрывается за этой ужасающей оболочкой.
