Эрл Гарднер - Суд последней надежды
Таким образом мне и довелось встретить Билла Кьюза. К тому времени к его дому было проложено некое подобие дороги. Ею пользовался и Билл, и все остальные. Билл обрел и соседа — человека, который жил в трех с половиной милях от него.
Кьюз утверждал, что этот человек захватил один из его участков. Тот же считал Билла «разбойником на пенсии». Так что соседство носило не самый лучший характер.
Даже в конце 1927 года чужаков встречали в этих местах не очень доброжелательно. На них смотрели с подозрением. Люди, обосновавшиеся здесь, долгое время пребывали в одиночестве и большей частью предпочитали оставаться в таком положении.
С самого начала я сделал ошибку, вступив в дружеские отношения с соседом Билла Кьюза, тем самым, который, по его словам, захватил у него участок. Так что в первое время Кьюз был склонен относиться ко мне с подозрением, граничившим с враждебностью, но шло время, и каждый раз, приезжая в пустыню, я неизменно навещал его, поэтому неприязнь Билла постепенно смягчалась. Наконец я добился своей цели, оказавшись в приятельских отношениях и с Биллом, и с его соседом, и мне всегда были рады в этой отдаленной части пустыни, когда бы я ни приезжал сюда.
У Кьюза была очень милая жена, которая очаровывала всех, кто с ней встречался. Немногословная тихая маленькая женщина с белокурыми волосами, она сумела заставить себя приспособиться к пустыне и вдали от медицинской помощи и всяких удобств подняла на ноги семью. Она научилась довольствоваться только самым необходимым и справляться со всякими непредвиденными случайностями, что не помешало ей сохранить и женское обаяние, и мягкий мелодичный голос, и спокойное философское отношение к жизни.
Со своей стороны, Билл Кьюз был из тех неутомимых настойчивых личностей, которые постоянно заняты каким-то делом. Он непрестанно то разрабатывал какую-то жилу, которую только что нашел, то разыскивал новую. Обнаружив в свое время низинку в равнинном ландшафте пустыни, Билл соорудил вокруг нее импровизированную плотину, которая удерживала дождевую воду, так что неподалеку от его дома порой плескалось даже небольшое озерцо.
Этот человек напоминал мне трудолюбивого бобра, который работал без помощи каких-то механизмов, пуская в ход большей частью лишь две своих руки и те простейшие приспособления, которые он мог соорудить при помощи рычагов, блоков и канатов. Видя его за работой, я каждый раз невольно думал: «Господи, да этому человеку ничего не удастся сделать. Голыми руками он пытается справиться с целой пустыней. Таким образом ему не одолеть ее и за всю жизнь».
Но, как ни странно, Кьюзу удалось довольно много сделать. Каждый раз, когда я с перерывом в несколько месяцев приезжал навестить его, я не узнавал знакомых мест. Его труды — отличный пример того, чего может достичь человек, если он трудится не покладая рук, каждый день продвигаясь хоть на дюйм к своей цели.
В этих местах Билл вырастил прекрасную семью. Сыновья и дочери у него выросли крепкие, уверенные в себе, хорошо подготовленные к жизни, ребята, которых теперь уже не встретишь.
Будучи отроду шести лет, они легко находили дорогу к дому, к десяти годам они знали все, что может преподнести им пустыня, и едва только научившись ходить, они уже были полностью самостоятельными. Билл натаскивал их именно таким образом, и в этом ему помогала вся окружающая обстановка.
Затем в эти места протянулись грунтовые дороги, по которым пошла техника, покрывшая их асфальтом, открывшим путь сюда мощным автомобилям; стало известно о налогах на бензин, и, кроме того, началось освоение Палм Спрингса.
После того как стало известно, что во время холодной зимы в пустыне, залитой солнечным светом, царит тепло, а свежий воздух пьянит голову, сюда началось подлинное нашествие. В Палм Спрингсе обосновался Голливуд. Агенты по торговле недвижимостью стали скупать все в радиусе пятидесяти миль, вступая друг с другом в яростные схватки, а строители, чьими стараниями рос Палм Спрингс, усиленно побуждали покупателей вкладывать деньги в приобретение участков для застройки в центре пустыни.
Наконец, ко всеобщему удивлению, дело пошло. Схватки за зоны влияния стали приносить свои плоды. Люди покупали участки земли и возводили на них дома. Стали возникать маленькие коммуны. Цивилизация стала вторгаться в пустыню.
Место, где обосновался Билл Кьюз, было не далее, чем в пятидесяти милях от аэропорта Палм Спрингса, в пятидесяти милях от дороги.
К тому времени люди уже открыли волшебную красоту тех мест, где располагались владения Билла. Прежде чем кто-то успел вымолвить хоть слово, государство тут же предъявило свои права, и окружающая местность превратилась в национальный заповедник, а Билл Кьюз вдруг обнаружил, что живет в окружении рейнджеров в форме, скованный запретами и правилами, лишь наблюдая, как в пустыне поднимаются облака пыли от туристов, наполняющих национальный парк, и большинство из них хочет полюбоваться знаменитой «Панорамой Кьюза».
Большинство владений Кьюза представляло собой один из самых интересных видов, который могла предложить пустыня. Национальный заповедник юкки располагался поблизости, и дорога бежала мимо дома Кьюзов, забираясь на плато, которое лежало в миле над уровнем моря, а когда дорога подходила к его краю, оно внезапно обрывалось и перед глазами открывались зеленые пространства внизу, где простиралась Империалуоллей и Салтон-си, располагавшиеся ниже уровня моря.
Как бы там ни было, вид открывался потрясающий, и Кьюз обычно водил своих друзей к этому месту.
Постепенно о здешних красотах становилось известно, и даже на автомобильных картах их стали обозначать, как «Панорама Кьюза».
Естественно, Национальный заповедник юкки включил «Панораму Кьюза» в число своих едва ли не главных достопримечательностей, название было утверждено правительством Соединенных Штатов, которое аккуратно учитывало все возрастающее число туристов. Они прибывали толпами. Билл Кьюз, видя скопления машин, конечно, без особой радости воспринимал это нашествие цивилизации.
Ранчо Билла было приспособлено для содержания нескольких голов крупного рогатого скота, и с тех пор, как он обосновался здесь и его участок получил официальное наименование в центре национального заповедника, многие стали завидовать Кьюзу, его положению и полной самостоятельности.
Ему неоднократно делались предложения продать участок, но он отвергал их. Его земля не продается.
Предложения делались все чаще, и наконец Биллу предложили солидную сумму. Он отказывался даже думать об этом. Это его дом. Он испокон века живет в нем. И он хочет остаться здесь. Он хочет, чтобы его оставили в покое.
Ситуация начала раздражать и волновать его. Завершилась она перестрелкой.
Я не был знаком с ее подробностями. Я только знал, что это была перестрелка в старых традициях Дальнего Запада.
Билл Кьюз рассказал, что какой-то парень стрелял в него, и Кьюз выстрелом выбил револьвер из его руки.
Со свойственной ему спокойной уверенностью Билл утверждал, что в этом не было ничего особенного. Он мог бы изрешетить этого парня, если бы у него было такое желание, но он не хотел причинять ему излишних неприятностей. Просто ему не хотелось, чтобы этот тип пристрелил его, и ему пришлось ранить его в руку.
Во всяком случае, жюри поверило в версию Билла. Он был оправдан. Эта история важна для понимания того, что представлял собой Билл Кьюз в своих взглядах и поведении. Если его история соответствовала истине, выяснилось, что Билл, оказавшись лицом к лицу с человеком, вооруженным шестизарядным револьвером, попал ему точно в руку, державшую оружие, как ковбой из комиксов или вестернов.
Если он говорил правду, то, промахнувшись в первый раз, он был бы изрешечен пулями. Но кто бы в самом деле ни был агрессор, первый выстрел Билла Кьюза открыл сезон охоты на него.
Выхватывая револьвер, когда счет времени идет на доли секунды, Билл остается столь же спокойным, как в тире. Это тоже говорит о его характере.
Я лично никогда не видел, как он стреляет, но слышал много историй о его искусстве обращения с оружием. Я говорил с людьми, которые рассказывали мне, что видели, как Билл ухитрялся отстреливать хвост у белки. И не один раз, а много.
Во всяком случае, Билл разбирался в этом деле. Он был одним из самых спокойных людей, которых я когда-либо встречал, и он считал пояс с пистолетом столь же необходимой деталью одежды, как завязки от стетсона. Боеприпасы были дороги и доставать их было нелегко, а Билл не привык швырять деньги на ветер. С годами он привык всаживать пулю именно туда, куда хотел. Иначе здесь было нельзя.
К тому времени многие загорелые босоногие пришельцы, которые приезжали в заповедник полюбоваться на Панораму Кьюза, раскрыв рты, смотрели на него с немым восхищением и даже с легким страхом. Рассказы о нем превращались в легенды, а легенды в страшные сказки.
