Марина Серова - Сердце красавицы склонно к измене
— У меня внешность располагающая, — мягко улыбнулась я.
— И что вы предпримете? — поинтересовался клиент, и Анжела тут же выдала свое предложение: — Может, в милицию сообщить про этого Хикматова?
— Нет никаких реальных доказательств, пока сообщать рано, — ответила я. — Для начала переговорю с парнями, резавшими химкомбинат, потом посмотрю, что мне пришлет информатор по нему, и тогда уже наведаюсь к самому подозреваемому.
— Так делайте это быстрее, пока Андрея не убили! — гневно воскликнула Анжела со сверкающими глазами. Вдруг по ее кукольному лицу пробежала тень. Она рывком посмотрела на часы. — Черт, я же на гимнастику опаздываю.
— Ты опаздываешь? — поднял брови Конюков. — Любимая, это что-то новенькое. Ты никогда никуда не опаздываешь.
— Ну не опаздываю, а могу опоздать, — надув губы, ответила Анжела. Поправляя перед зеркалом подводку глаз, она добавила: — Ты же знаешь, что я люблю иметь в запасе минут пятнадцать на непредвиденные ситуации.
Я потягивала сок через соломинку и удивлялась, сколько еще благодетелей сокрыто в супруге клиента. Пунктуальна, и на какую-то гимнастику ходит — надо же, похоже, я начну комплексовать. Анжела ушла. Клиент встал с постели и прошлепал к столу, где громоздилась гора всякой снеди.
— Евгения Максимовна, не желаете ли перекусить, а то питаетесь на манер птички, то фрукты, то сок, — проговорил он, шурша пакетами.
— Я питаюсь хорошо, но незаметно, — ответила я и поинтересовалась, что клиент может мне предложить.
Есть в присутствии его жены, тем более то, что она приготовила сама, я не решалась. Было как-то не по себе, да еще хвалить придется ее кулинарные способности, чтобы она меня в следующий раз с досады не отравила. Теперь, в отсутствие «суперженщины», я могла расслабиться.
— Тут у нас только вкусная и здоровая пища из натуральных продуктов, — сообщил мне Конюков от стола. — Жена немного помешана на здоровом образе жизни. Есть пирог с грибами, салат с курицей и ананасами. Вот баклажаны с чесноком и со свининой, какие-то оранжевые котлеты, тоже чесноком пахнут, картошка с тушеным перцем и чесноком. Вы, наверное, чеснок не очень? — Он заглянул в следующую пластиковую емкость. — Вроде вареная тыква с медом.
— И с чесноком, — с улыбкой предположила я.
Конюков понюхал и признался, что есть немного.
— Она же с Украины, — оправдывался он. — Вот и сует его везде, говорит — раз сейчас я не общаюсь с людьми, то мне это нужно для повышения иммунитета.
— То-то я в последнее время замечаю, что в палате все микробы без кварцевания дохнут, — усмехнулась я, подошла, принюхалась к салату с курицей. С ним проблем не было. Чеснок не шел к ананасам. — Мне-то, в отличие от вас, Андрей Кондратьевич, с людьми общаться приходится. Да и не только общаться. Вдруг придется прибегнуть к обольщению — засыплюсь ведь.
— Я вроде никакого запаха в комнате не чувствую. — Не слушая меня, клиент озабоченно вертел головой и шумно сопел.
— У женщин обоняние лучше развито, — бросила я. Наложив себе салата, присела к столу с другой стороны, где стоял мой ноутбук, и включила компьютер. Конюков тем временем поставил чайник и принялся за грибной пирог. Уписывая салат, я просматривала поступившую почту. Юзер потрудился на славу. Проверил всех сотрудников «Волжского», чьи фамилии я ему называла, их родственников и выяснил одну любопытную деталь.
Сын Тыртышной недавно приобрел новенькую иномарку за пятьдесят с небольшим тысяч у. е. Сам он рекламный агент с зарплатой восемь тысяч рублей, жена — секретарь в БТИ, недавно ушла в декретный отпуск. У Тыртышной зарплата хорошая, и за несколько лет она бы смогла легко скопить нужную сумму и подарить сыну, но почему именно в этот момент…
Слишком много совпадений. Другое совпадение — что Хикматов, получивший отказ в «Волжском», легко получил нецелевой кредит в ЗАО «Поволжский Кредит-Банк» на сумму сто пятьдесят тысяч долларов, причем заплатил хозяину банка Муфтахетдинову за какие-то консультационные услуги двадцать пять тысяч. И кредит у него не первый. Шестью месяцами раньше он брал триста тысяч зеленых под залог автомобильного парка предприятия, два месяца спустя — под залог продукции, и по тем кредитам почти расплатился. Хотя лакокрасочный давно существует практически лишь на бумаге. Три недели назад на имущество предприятия наложен арест. Его будут распродавать с молотка в счет долгов.
Надо ехать к этому Хикматову и разговаривать по душам. Произошедшее уже окончательно вырисовывалось у меня в мозгу, но требовались еще некоторые фрагменты и доказательства. В качестве доказательства сойдет признание Хикматова. Так же жизненно важно вытрясти из него имя киллера и обезвредить последнего. Мало ли, что они дальше планировали. В возбужденном состоянии я сунула грязную тарелку в раковину, сделала себе кофе, насыпала на блюдце бананового печенья и села назад, лихорадочно обдумывая детали. Нахлынула волна какого-то охотничьего азарта. Добыча близко — остался один хороший бросок.
— Ну, как моя жена готовит? — с самодовольным видом осведомился Конюков. Он мне что-то рассказывал до этого про отдых в Англии, но я даже не слушала. Угукну время от времени для проформы, и за свое. Его повествование не обязывало к ответным репликам, а тут, зная трепетное отношение клиента к жене, пришлось ответить:
— Салат просто сказка! Мне такой ни за что не приготовить! А печенье — это просто чудо. Рассыпчатое, так и тает во рту. Для него Анжела наверняка отбирала самые лучшие бананы и делала все с любовью. — Пока я говорила, глаза выискивали в тексте домашние адреса и телефоны. Попадалась куча всяких, только не тех, какие нужны.
— Мне так кажется или вы… издеваетесь? — нерешительно спросил Конюков.
Сообразив, что, похоже, перестаралась с похвалой, я улыбнулась и изобразила искреннее недоумение:
— Да вы что! Издеваться над собственным клиентом…
— Хватит, — отмахнулся он от меня с улыбкой и включил телевизор. Шло реалити-шоу о пластической хирургии. Конюкова оно заинтересовало, и просмотр сопровождался эмоциональными выкриками вроде: «Вы бы еще лицо ей сажей натерли, чтобы получилось потом полное преображение дурнушки!» — или: «Ну какой смысл увеличивать грудь на размер, сразу бы на три, чего мараться!»
— Вас что-то не устраивает? — процедила я сквозь зубы.
— Да вот, занимаются ерундой! Только себя уродуют, и опасно же, — с запалом сказал мне Конюков. — Я считаю, что все должно быть естественно.
— Ваша жена, значит, думает так же, — пробубнила я себе под нос.
— Мы вот два года вместе, и она ни разу не заикалась о пластической операции. Да я бы и не позволил, если только в экстренном случае! — разглагольствовал клиент, словно его поместили на трибуну.
Либо он притворялся, либо правда не знал, что его жена балуется подтяжками и кучей всего другого из арсенала пластической хирургии. Следы вмешательства можно скрыть только под одеждой. В жару это нереально. Я успела заметить много интересных шрамиков на теле Анжелы. А откуда, спрашивается, невероятная гладкость лица? Знает ли вообще Конюков истинный возраст своей жены? Спрашивать я не стала. Были дела поважнее.
В половине шестого вечера, когда в палату вновь наведалась Анжела, да не одна, а с толпой родственников клиента, я засобиралась.
— Вы куда это? — обеспокоенно спросил Конюков, заметив мои приготовления.
— Собираюсь решить вашу проблему раз и навсегда, — ответила я, поправляя прическу перед зеркалом. — Инструкции помните?
— Помню, — проворчал он, — да никуда я выходить не собираюсь.
Внезапно он издал пронзительный вопль и кинулся к окну. Причину я поняла через секунду. Его старик-отец пробовал открыть намертво задраенные жалюзи и страшно ругался, потому что не получалось.
В коридоре я столкнулась с Земляным. Следователь негромко переговаривался с остроносым лейтенантом, заступившим на дежурство у палаты Конюкова.
— Вячеслав Юрьевич, здравствуйте, — поприветствовала я его, — как продвигается дело? Зацепки есть?
— Здравствуйте, — сухо ответил Земляной на приветствие. — Следственные действия идут согласно установленному порядку. Мы предпринимаем все необходимые меры, которые в итоге приведут к поимке преступника. Скоро он сделает новый шаг и обязательно допустит ошибку. Арест неизбежен.
— Его не может не быть, — поддакнула я, иронизируя над его канцелярщиной. Мне стало понятно, что следствие топчется на месте и нет ни малейшей зацепки или даже намека на зацепку. А надеются они лишь на то, что возьмут киллера, когда он будет покушаться на Тыртышную.
— Так, так, Евгения Максимовна, а если не секрет, куда это мы намерены проследовать? — насупился Земляной, заметив мой боевой настрой и сумку в руке. — Не будете ли так любезны ответить.
