Наталья Борохова - Досье на адвоката
— Лучше и быть не может! — воскликнула Лиза.
Она была страшно довольна тем фурором, который произвела маленькая речь ее друга. Лицо маменьки пошло бурыми пятнами, а психолог в отчаянии отхватил большую часть огурца, едва не повредив себе пальцы. Софья Илларионовна и Денис, по всему видно, были на стороне компьютерщика.
Далее обед протекал не столь бурно. Вероника Алексеевна оставила в покое Андрея, а заодно и заумные темы о дальних странах и, возможно, в качестве акта капитуляции попросила у няни кружку хлебного кваса. Молодые люди между тем понемногу освоились, и за столом потекла обычная, без подколов и ерничанья, беседа…
Прощаясь в этот вечер с Андреем, Дубровская не утерпела:
— Слушай, а откуда ты это все знаешь?
Он пожал плечами:
— Ерунда. Просто часто пользуюсь Интернетом…
Он слегка коснулся ее щеки губами…
— Этот твой Андрей — парень что надо! — выразил восхищение Денис. — Только странный он какой-то.
— Это еще почему? — удивилась Лиза.
— Понимаешь, я его просил показать одну штуку на компьютере. Тебе объяснять не буду, ты все равно в этом ни черта не рубишь.
— Ну и…
— Это сущий пустяк для программиста, уж ты мне поверь. А он отшутился и вместо этого предложил мне показать, как он играет в «Думм».
— Много ты понимаешь, — возразила няня. — Он просто деловой человек, а ты тревожишь его всякими глупостями.
— Ох, не нравятся мне эти секреты, — резюмировала мать. — Все кончится тем, что он окажется женат. Помяни мое слово!
«Кто бы он ни был, этот загадочный Андрей, но мне он нравится», — улыбалась своим мыслям Елизавета.
— Ну и чего это? — недружелюбно прогундосил Вострецов, тыкая измазанным чернилами пальцем в стопку отпечатанных Лизой листов.
Дубровская призвала на помощь свою самую ослепительную улыбку.
— Это то, что я вам не так давно обещала, — лебединая песня нашему уголовному делу.
Следователь поморщился.
— Госпожа Дубровская, если вас не затруднит, выражайтесь конкретнее. У меня масса работы и вовсе нет охоты расшифровывать ваши литературные изыски.
— Вот как? — насмешливо протянула Лиза. — А я-то считала, что обращаюсь к поклоннику изящных искусств.
Как больно, милый мой, как странно,Блуждая следственной тропою,Забыть об истине желанной,Увлекшись ложною звездою.Не ты ли нагло попиралЗакона прочные основыИ свысока на нас плевал,Не внемля разума укорам.
Вострецов был явно не в духе. Он не стал восхищаться Лизиными талантами, а напрямик спросил:
— Оставьте поэзию в покое и переходите к прозе. Чего вы хотите?
— Видите ли, Игорь Валентинович, — начала Дубровская. — Я тут провела небольшое расследование (все, разумеется, в рамках закона!) и пришла к потрясающему выводу — моего подзащитного нужно выпускать, он невиновен!
— Старая песня. Слышали уже…
— Разве? Сомневаюсь. У меня есть неопровержимые доказательства, подтверждающие алиби моего клиента по первым двум эпизодам обвинения. Имеются свидетели, готовые под присягой убедить вас, что бедняга Климов не имел возможности совершить убийства Воронцовой и Кац; имеются документы…
— Очень интересно. Продолжайте.
Дубровская подозрительно взглянула на следователя, но, не увидев на его лице привычной гаденькой ухмылочки, заметно приободрилась.
— Так вот, Игорь Валентинович, защита просит вас допросить официантов ресторана «Зеленый попугай» Василькова и Потапова на предмет событий, происходивших в их заведении вечером двенадцатого июня. Кроме того, приобщить к делу справочку, заверенную директором этого увеселительного местечка, подтверждающую факт того, что столик был зарезервирован заранее.
— Отлично. Что еще?
— А еще надо бы допросить гражданку Климову по этому же вопросу, а также произвести в ее квартире выемку фотографии, являющейся вещественным доказательством невиновности ее мужа. Примерное место в квартире, где хранится эта улика, я смогу показать сама.
— Превосходно. Это все?
— Нет! По эпизоду убийства Кац необходимо допросить врача городской больницы Свирелина. Он подтвердит, что десятого января мой подзащитный лежал в травматологии после автомобильной аварии и, стало быть, не имел возможности разгуливать по городу и убивать девушек. Кроме того, у меня на руках имеется история болезни Климова. Травмы, полученные им, были настолько серьезны, что вы не усомнитесь в подлинности этого алиби. Наш арестант был недвижим, как египетская мумия!
— Отличная работа, Елизавета Германовна!
Дубровская даже покраснела от удовольствия. Сказать по правде, она не рассчитывала на столь легкую победу. Вострецов казался ей таким неприступным…
— Вы прекратите дело? — осмелилась она.
— Ну конечно, — поспешил заверить ее следователь. — Обязательно прекращу, а Климов получит мои искренние извинения… Вот только шнурки поглажу. Утюг уже греется! — заорал он вдруг дурным голосом.
Елизавета подпрыгнула на месте, как будто только что получила порцию крутого кипятка за шиворот.
— Вы что думаете! — истошно вопил Вострецов. — Вам дозволено мешать ответственной работе официальных органов, предлагая свои дурацкие версии? Это вам не кружок кройки и шитья, уважаемая! Приходите, вываливаете мне на стол кучу своих адвокатских бумажек, требуете произвести следственные действия, на которые придется ухлопать не одну неделю! Мне, по-вашему, заняться больше нечем?
Дубровская, не ожидавшая такой бурной реакции, некоторое время находилась в замешательстве. Следователь же носился по кабинету взад и вперед, налетая на стулья и роняя со стола предметы.
— Забирайте эту вашу кучу! — кричал он, указывая на ее писанину. — Видеть ничего не желаю!
Лиза взяла себя в руки.
— Насколько я поняла, вы мне отказываете! — голос ее задрожал.
— Так точно, сударыня!
— Тогда потрудитесь изложить на бумаге всю вашу пламенную речь. Придется искать истину в другом месте.
— Вы мне угрожаете?
— Отнюдь нет. Я только пытаюсь применить на практике мои права как защитника.
Вострецов упал на стул, вытер платком лоб. О недавнем приступе безумия свидетельствовала лишь пляшущая жилка на правом виске.
— На кой черт вам мой ответ? — попытался зайти он с другой стороны. — У вас есть право высказать свои соображения по поводу обвинения в суде. Вот и пользуйтесь этим. Пригласите ваших свидетелей, притащите эти ваши справки и радуйтесь на здоровье. У меня же сроки следствия летят к чертовой матери! Вы что, смерти моей хотите?
— Нет.
— Вот и умничка! — успокоился Вострецов. — Давайте договоримся полюбовно. Я ничего не видел, ничего не знаю. А вам, если захотите, я в качестве презента оплачу несколько лишних дней вашей работы.
— Из своего кармана? — изумилась Лиза.
— Господи, какая дремучесть! Нет, конечно. Из кармана государства. Все равно ведь получите копейки, а с моей помощью сумма окажется мало-мальски приличной. Идет?
— Нет.
— Ну почему? — возмутился следователь. — Вы же ничего не теряете?
— Теряет Климов, — пояснила Лиза. — И вы об этом прекрасно знаете. Не зря, видимо, затеяли передо мной этот спектакль. Понадеялись, что я, неопытный глупенький адвокат, не читала книжку под названием «Уголовно-процессуальный кодекс»?
Вострецов заскрипел зубами. Но Лизу было уже не испугать:
— Если я не заявлю об алиби Климова сейчас, на следствии, суд просто не станет рассматривать его позже. Я упущу возможность помочь невиновному. Вы ведь об этом знали, не так ли?
Взгляд, полный искренней злобы, был ей ответом.
Андрей сидел на диване и с улыбкой наблюдал, как Дубровская мечется между гардеробной, спальней и ванной комнатой. Она умудрялась быть почти одновременно в трех местах сразу, перетряхивая коробки с обувью, выбирая платье, умело укрощая ревущий фен и раскаленные электрощипцы.
Молодой человек находил всю эту суету весьма забавной. Да, они идут в «Версаль», модный ресторан с превосходной кухней и избранной публикой, но ведь не на прием к английской королеве!
— Как ты не понимаешь, — напустилась на него Лиза. — Я там не была уже, кажется, сотню лет. Для меня это событие. Как ты здорово все устроил!
Вероника Алексеевна застыла, как изваяние в кресле, и молча не одобряла происходящее. Место для проведения досуга в этот раз странный знакомый дочери выбрал, конечно, неплохое, но может запросто статься, что в самый ответственный момент у него закончатся деньги. Ей начнет звонить расстроенная дочь с просьбой достать из заветной шкатулки неприкосновенный запас, оставшийся после продажи кое-какого семейного имущества. А если в этот вечер в «Версале» окажутся знакомые Германа Андреевича, то можно не сомневаться, что дурная слава как шлейф потянется за Елизаветой, и тогда о выгодном кавалере останется только мечтать. Кому нужна бесприданница с дырой в кармане?
