Наталья Борохова - Досье на адвоката
— А кольцо, в конце концов, могла бы и принять! — шепотом сделала ей мать внушение, когда они выходили из-за стола.
— Ты ничего не понимаешь, мама, — возразила Лиза. — Принять кольцо означает принять предложение. Я пока к этому не готова.
По своим комнатам они разошлись рано.
…Елизавете не спалось. Накинув на плечи легкую накидку, она в одной ночной рубашке вышла на террасу. Облокотившись о перила, она долго стояла, слушая звуки ночи: шум листвы, стрекотание насекомых в траве и отдаленные звуки какой-то необычайно грустной мелодии. Завтра утром она вернется в город, и жизнь побежит по привычному руслу.
Следователь Вострецов уже успел сообщить ей, что обоим фигурантам по громкому уголовному делу, Климову и Ларисе, предъявлены обвинения. Их права соблюдены — им предоставлены адвокаты по назначению.
— Знаешь, кто будет защищать Климова? — кричал в телефонную трубку Вострецов. — Твой коллега — Ромашкин!
Вот уж действительно ирония судьбы. Тот самый адвокат, который некогда давал Дубровской советы, как лучше избавиться от бесплатного клиента, теперь сам будет применять свои уловки на практике.
— Первое, что он сделал на свидании со своим подзащитным, так это назвал его редкой сволочью и пообещал ему бесплатный пожизненный пансион, — веселился следователь. — Твой Климов мне уже успел наябедничать.
— И вы не собираетесь ничего предпринять? — ужаснулась Лиза. — Ромашкин спит и видит, как освободится от этого малоприятного дела.
— Это ему не удастся, — тоном заговорщика сообщил ей Вострецов. — Они с Климовым подходящая пара, и разбивать такой союз я не намерен. При таком защитнике и прокурор не нужен. Мерзавец получит сполна!
— Но как же интересы Климова? Он, как любой человек, имеет право на квалифицированную юридическую помощь, — не к месту вставила Дубровская.
— Елизавета Германовна, вам никто не говорил, что вы редкостная зануда? — обиделся Игорь Валентинович.
Должно быть, он рассчитывал на веселый телефонный треп с Елизаветой, а вовсе не на скучные нотации о конституционных правах отдельных подлых граждан. Да виданное ли дело, жертва преступления печется об участи своего палача! Сюжет для мелодрамы, и только.
Однако обвинение на этот раз обладает крепкими доказательствами, которых хватит на то, чтобы обеспечить кровавому Чулочнику высшую меру наказания — пожизненное заключение. И это уже вне зависимости от того, что на этот раз хочет странная Елизавета Дубровская…
Елизавета отвлеклась от своих дум. Совсем рядом послышались звуки гитары. Кто-то весьма умело перебирал струны, а мягкий низкий голос приглушенно напевал знакомую мелодию. Она пошла на звуки музыки…
Терраса поворачивала за угол, Лиза сделала несколько шагов и натолкнулась на Андрея. Устремив глаза куда-то в ночь, он пел о чудесных краях и ласковом море, о шорохе прибоя и маленькой райской птичке, заплутавшей в поисках счастья.
Елизавета стояла и слушала. Легкий ночной ветер играл складками ее полупрозрачной накидки и путался в кольцах темных волос.
— Смотри, какая луна! — сказал ей вдруг Андрей.
Действительно, над кроной старой высокой сосны висел огромный желтый шар. Мягкий лунный свет струился вниз, заливая таинственным светом дорожки. Где-то пела ночная птица.
Лиза и не поняла, как оказалась в объятиях Андрея. Очнувшись от поцелуя, она едва могла сообразить, откуда у нее такое странное чувство, что все это уже когда-то происходило с ней. Ночь, луна, птица, шелковый шарф…
— Спорим, ты об этом мечтала, — тихонько смеялся Андрей.
— Да, — ответила Лиза.
Она не стала ему говорить, что герои ее грез были одеты в нечто более романтичное, чем ночная рубашка с рюшами и клетчатая пижама. Это было уже неважно.
— Благодарим за прекрасно проведенное время, — рассыпалась в любезностях Вероника Алексеевна. — Все было великолепно.
Она топталась около автомобиля уже пятнадцать минут и никак не могла решиться сесть в салон. Сделать приветливое лицо, произнести заветное «до встречи» и наконец захлопнуть за собой дверцу было равносильно катастрофе. Тонированные стекла разом бы приглушили яркие краски такого привычного, теперь почти забытого ею мира больших возможностей, заманчивых перспектив и интересных людей. Волшебная сказка подошла бы к концу, а будущее опять покрылось бы беспросветным мраком. А все из-за дурехи-дочери, которая начисто лишена практической сметки. Вот и теперь она уже заняла место водителя и делала матери страшные глаза, видимо, призывая ее немедленно покончить с затянувшейся церемонией прощания.
— Здесь такой чистый воздух, а как поют птицы… — восхищалась женщина. — Я полагаю, что Лизоньке будет полезно хоть изредка навещать вас.
— Совершенно с вами согласен, — улыбнулся Андрей.
В его голосе Вероника Алексеевна почувствовала иронию, но он почему-то не спешил произнести официальное приглашение. Должно быть, вчерашний отказ Елизаветы явился крепким щелчком по его мужскому самолюбию. Ах, если бы можно было все исправить!
— Мама, поторопись, — раздался голос дочери.
Нет, она просто несносна! Как можно быть такой легкомысленной и не видеть, что счастье уплывает из-под ее носа. А ведь от нее не требуется многого. Улыбнуться, сказать несколько приятных слов, подняться на цыпочки и поцеловать этого симпатичного мужчину в щеку — и все! Он смягчится, растает, и тогда уже можно будет надеяться на благоприятный прогноз. Но тщетно… Это упрямое создание с глазами дьяволенка просто горит нетерпением умчаться из соснового рая в душный город с его грохотом, автомобильными пробками и людским муравейником.
Должно быть, она уже строит планы, каким будет ее следующее дело и какой подарок преподнесет ей судьба в виде очередного клиента с темным прошлым и весьма туманным будущим.
— Лизонька, детка, надеюсь, ты уложила все наши вещи и мне не придется спешно шить новое выходное платье, если меня пригласят на какой-нибудь важный прием? — Дубровская одарила дочь виноватой улыбкой.
Это была ложь от начала до конца. Вероника Алексеевна знала, что на приглашение ей рассчитывать не приходится, но с отчаянием утопающего хваталась за соломинку.
— Не беспокойся, мама. Я взяла все, включая трехлитровую банку и брезентовую куртку с кедами.
А про это Лиза могла бы и не вспоминать. Лицо матери пошло пятнами. Какая неловкая ситуация! Но, похоже, все аргументы были исчерпаны и оставалось только смириться с неизбежным.
— Всего доброго, Андрей! Надеюсь, вы будете нас навещать.
— Непременно, — галантно кивнул молодой человек.
Елизавета, отчаявшись призвать мать к благоразумию, вышла из машины и церемонно распахнула перед ней дверцу. Что оставалось делать Веронике Алексеевне? Разумеется, подчиниться силе…
Но внезапно ее взгляд зацепился за нечто необычное — изящное колечко с бриллиантовой дорожкой на руке дочери. Она внимательно вгляделась в лица молодых, Андрея и Лизы, и наконец поняла все.
Лицо женщины озарила улыбка. Теперь она чувствовала себя счастливой. И, как всегда в подобных случаях, Вероника Алексеевна не удержалась, чтобы не сморозить что-нибудь этакое в ее неповторимой манере.
— Прошу заметить, молодой человек, я вас полюбила как сына не за ваше богатство. Вы мне нравились и раньше, еще тогда, когда были простым чулочником. — Она нахмурилась. — Не понимаю, что вас так развеселило?
Молодые люди смеялись от души. Темные тени недавних событий уже не тревожили их. Они растворились навсегда в полуденном сиянии летнего солнца.
Примечания
1
Читайте об этом в романе Н. Бороховой «Визитная карточка хищницы», издательство «Эксмо».
