Таинственный гость - Проуз Нита
– А-А-А-А-А! – кричу я, и адреналин расходится по всему моему телу.
Торопливо поднявшись, я выбегаю из библиотеки и несусь по длинному коридору, как раз чтобы услышать, как распахивается входная дверь поместья и миссис Гримторп приказывает бабушке внести сумки с улицы.
Я мчусь вниз по главной лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, застываю, запыхавшаяся, у входа и всеми возможными способами стараюсь сделать вид, что все как обычно.
– Молли? – говорит бабушка, ставя на пол охапку пакетов с покупками. – Выглядишь так, словно привидение увидела.
Я цепляюсь за перила в отважной попытке вернуть себе здравомыслие.
– Не привидение. Не совсем.
Глава 8
Мне снится, как я брожу по заколдованному лесу недалеко от нашего пряничного домика.
«Что ты делаешь?» – спрашивает меня странного вида овца.
«Собираю целебные травы для бабушки», – отвечаю я.
«Тогда поспеши, пока еще не поздно», – говорит овца и убегает дальше по тропе.
Когда я возвращаюсь в пряничный домик, бабушка лежит в постели, плотно натянув одеяло до самого подбородка.
«Я добыла лекарство! Все будет хорошо».
«Ты опоздала», – отвечает мне бабушка.
Только тут я понимаю, что в постели не бабушка, а тролль, мистер Гримторп, завернутый в овечью шкуру и с белым чепцом на голове.
«Нет! – кричу я. – Вы умерли! Прочь от меня и больше не возвращайтесь!»
Он начинает смеяться глубоким маниакальным смехом. Как раз в тот момент, когда он готовится выпустить когти и схватить меня, я просыпаюсь от звонка телефона на прикроватной тумбочке.
Я не та девочка из кошмара, а взрослая женщина в собственной постели.
Провожу пальцем по экрану, принимая звонок.
– Алло? – задыхаюсь я.
– Молли, – говорит Хуан Мануэль, – ты будто бы только с пробежки.
– Я спала, – отвечаю я, вся в поту и в растерянности.
– Прости, что разбудил тебя, mi amor. Просто хотел пожелать тебе доброго утра и напомнить, что пора просыпаться, начинается новый день.
Он цитирует бабушку. Я рассказывала ему, как она здоровалась со мной, еще маленькой девочкой, каждое утро, распахивая шторы. «Проснись и пой! Начинается новый день», – звенел ее голос, яркий и веселый, как у певчего воробушка. Бабушка умерла еще до того, как Хуан Мануэль смог с ней встретиться, и все же (я никогда полностью не пойму, каким образом) часть ее как будто бы оживает в нем так же, как она живет во мне. Это правда, в любой день приносящая мне утешение.
– Как тебе встреча с Гримторпом, Молли? Умереть не встать?
– Прошу прощения? – Я выпрямляюсь на кровати.
Мне требуется время, чтобы понять: он говорит не о гибели мистера Гримторпа, а использует еще одно из новомодных выражений, которые он так любит.
– Для протокола: я никого не убивала.
Хуан отвечает смехом.
– Вчерашнее мероприятие прошло хорошо?
Я не хочу уходить от правдивого ответа, но знаю, что если сказать ему, что в большой чайной «Ридженси гранд» умер известный писатель, он сильно забеспокоится. Хуан Мануэль прилетит сюда раньше, чем я успею сказать «сверчок Джимини»[11], а это было бы так несправедливо. Я не могу требовать от Хуана быть рядом со мной всякий раз, когда дела идут нелучшим образом. Вдобавок я способна и сама справиться с этой ситуацией. В конце концов, я старшая горничная.
– Ты здесь, mi amor? Все в порядке? – спрашивает он.
– А кто говорил, что все не в порядке? Тебе звонили из отеля?
– Нет, им запрещено связываться со мной. Мистер Сноу сказал ребятам на кухне, что для разнообразия ждет от них самостоятельности и чтобы меня не дергали, едва что-то пойдет не по плану.
– Совершенно верно, – говорю я. – Мы все слишком много на тебя взваливаем. Тебе пора хорошенько отдохнуть.
– Но ты скучаешь по мне, не так ли, mi amor?
– Конечно скучаю. Ты даже не представляешь насколько. – Горечь вдруг подступает к моему горлу, и я быстро сглатываю, прежде чем она вырвется наружу. – Мне пора. В отеле много чего предстоит убрать.
– Я уверен, что ты с этим справишься. Как всегда.
Мы сердечно прощаемся, и я кладу трубку.
Я вскакиваю с кровати, ночные кошмары забыты. Порхая по квартире, готовлюсь к новому дню. Понятия не имею, что он мне принесет, но как говорила бабушка: «Открой сердце возможностям. Никогда не знаешь, что может случиться». Я лишь надеюсь, что вскоре мы в «Ридженси гранд» сможем списать безвременную кончину мистера Гримторпа на естественные причины и продолжить заниматься тем, что умеем лучше всего: предоставлять нашим постояльцам первоклассное обслуживание в изысканном, подобающем им заведении.
Спустя час я, наслаждаясь солнышком, уже направляюсь быстрым шагом к алой лестнице отеля. Мистер Престон в фуражке и плаще стоит на покрытой ковром площадке и объясняет дорогу туристам. Он указывает молодой паре, где следующая улица, и те спешат вниз по лестнице в указанном направлении, как будто все идет должным образом, как будто накануне в нашем отеле не случилось своего рода землетрясения. Перед входом в отель у меня начинают дрожать колени.
– Молли! – кричит мистер Престон, как только замечает меня, и я поднимаюсь к нему. – Моя дорогая девочка, я думал о тебе все утро. Какой ужасный шок ты, должно быть, пережила. Ты в порядке?
– Мистер Престон, это ведь не я умерла. Выходит, со мной все в порядке, – отвечаю я, хотя и не совсем верю собственным словам.
– Благодарю Бога за это, – говорит мистер Престон. – Я просто рад, что ты выдержала вчерашнее испытание, не натерпевшись большого страха. А писателю я говорю: скатертью дорога.
– Скатертью дорога? – удивляюсь я. – Вы не слишком к нему милосердны.
– Милосерден я только к тем, кто этого заслуживает, – отвечает мистер Престон, – а об этом человеке нельзя такого сказать.
Странное покалывание ощущается в глубине моего живота. Бабушка говорила о таком чувстве. Она называла его своей «интуицией».
– Мистер Престон, вы знали мистера Гримторпа?
– Не уверен, что хоть кто-нибудь знал его, тем более он сам, – отвечает швейцар.
– Вы же не думаете, что кто-то в этом отеле мог убить его?
– Этого-то? Чудеса иногда случаются.
В этот момент к отелю подъезжает такси с новыми постояльцами.
– Молли, будь осторожна сегодня, – говорит мистер Престон. – Здесь происходит что-то, что я не совсем понимаю, и пока я этого не понимаю, тебе лучше быть бдительной.
Странно слышать такие слова в нашем и без того странном разговоре, но мистер Престон в последнее время не в своей тарелке. Он продолжает настаивать на ужине со мной, и это заставляет меня задуматься о том, как он себя чувствует. Он еще и более рассеянный, более усталый, чем обычно. В последнее время швейцар часто просит помощи у портье и прерывается на отдых.
– Не беспокойтесь обо мне, мистер Престон, – говорю я. – Все будет хорошо. Если что, побеспокойтесь лучше о себе.
Он кивает и начинает спускаться по лестнице. Я направляюсь в другую сторону, прохожу через вращающиеся двери в потрясающее лобби отеля «Ридженси гранд». Все уже гудит, как разбуженный улей, хотя нет еще девяти. Постояльцы разбились на тесные кучки и заняли все изумрудные диваны. В воздухе витают ароматы утреннего кофе и лимонной мастики.
Очередь из новых постояльцев ждет на ресепшене, а коридорные перекрикиваются тут и там, пытаясь справиться с внезапным потоком чемоданов, которые заполонили лобби. Конечно, я уже видела подобную картину раньше – на следующий день после гибели печально известного мистера Блэка. Вот он умер, а уже с утра наш отель был заполнен до отказа. Все городские зеваки вдруг решили заселиться к нам, чтобы почувствовать себя частью большой истории, и все они задавали один и тот же вопрос: умер ли мистер Блэк естественной смертью, или в «Ридженси гранд» случилось что-то более зловещее? Все то же самое происходит и сейчас. Вчера всемирно известный писатель умер на полу чайной комнаты, а сегодня в лобби наблюдается разгул конспирологии, постояльцы и сотрудники обмениваются сплетнями о том, кто что знает. Все эти пересуды среди служащих о возможных подозреваемых и обвиняемых вызывают особенное беспокойство.
