Фредерик Дар - Дама в черной вуали
Самой совершенной инспекции я подвергаю все, куда можно заглянуть: шкаф, кровать, плафоны ламп, чемоданы, сливной бачок в туалете... Простукиваю паркет, трубы, перегородки. Ничего! Если не считать черного платья и черной вуали, что я нашел в ящике комода. О них и говорил мне офицер... Я боюсь сделать окончательный вывод. Пока. Вместо этого подвергаю тщательному осмотру каюту Марлен, которая находится напротив каюты ее хозяйки.
Она захламлена игрушками младенца, которых здесь видимо-невидимо, и в ящике, и на ковре, и на кровати. Но никаких следов ни документов, ни макета. Разочарованный, огорченный, убитый, в полном отчаянии я захожу в бар, чтобы отметить безрезультатность своей миссии стаканчиком бурбона. На борту теплохода алкогольные напитки продаются без наценок, поэтому было бы грешно не воспользоваться такой щедростью компании «Трансатлантик».
Мой Берю уже здесь. Он сидит за столиком рядом с миссис Онган-Гри. Спаивая даму густым анисовым ликером, он нашептывает ей какие-то глупости.
Отрадно видеть, что Толстяк становится галантным!
Я подхожу к ним. Мадам Шевинг-Гум[30] одаривает меня улыбкой, похожей на серпантин, оборачивающийся вокруг моих ягодиц.
Церемониально я склоняю перед ней свою голову, словно русский принц.
Берюрье же меня не замечает или делает вид, что не замечает.
— Какие новости? — спрашиваю я его профиль.
— Глухо! — отвечает он.
Я присаживаюсь к их столику.
— Знаешь, шеф, к какому выводу я пришел? На борту нет той женщины, которая нам нужна.
Я не очень далек от того, чтобы разделить эту точку зрения.
Спившаяся публика в баре вызывает у меня раздражение, и поэтому я долго здесь не задерживаюсь. Неуютно, скучно. Меня охватывает ужас, что целых две недели придется болтаться на этой посудине. И все зря.
Подходя к библиотеке, замечаю впереди Марлен с малышом, которого она держит за руку. Они следуют за очень красивой, очень смуглой и очень благородной дамой. Это и есть жена индийского дипломата. Она вся дышит международным шпионажем, хотя трудно поверить в это! Но дело в том, что шпионы всегда похожи на кого угодно, но только не на шпионов.
Дама, сказав несколько слов Марлен, заходит в читальный зал, я же догоняю Марлен и предлагаю ей:
— Сплавь его в детскую комнату. Побудем немного вдвоем.
Она соглашается.
Неожиданное свидание! Через пять минут мы уже в ее каюте.
Она начинает раздеваться, но ее движения замедляются, когда раздается голос корабельного диктора из громкоболтателя. Диктор говорит на английском языке.
— Я же совсем забыла! — восклицает Марлен и снимает со стены спасательный круг.
Диктор повторяет тот же текст на французском, потом на испанском...
— Не везет,— сокрушается она.— Я совершенно забыла об учебной тревоге. Надо бежать за малышом.
Я подхожу к двери, открываю ее и застываю на месте, так и не переступив порог: мгновенно вспыхивает мысль словно лампочка, когда замыкаешь электрическую цепь, если, конечно, энергослужба Франции не бастует.
Я закрываю дверь и подхожу к Марлен.
— Ты говоришь по-английски?
— Я-я? Увы, нет! Я бы хотела владеть английским м... Зато отец мой говорит бегло.
Я не отвожу от нее своих глаз, словно от кастрюли с молоком, что должно вот-вот закипеть!
— Ты знаешь, что Грант убит? — спрашиваю я.
Она бледнеет...
Она бледнеет еще сильнее, когда видит мое удостоверение,
— Комиссар Сан-Антонио!
Она реагирует на эту новость.
— Я... Я не понимаю вас... Вы — полицейский! Но я ведь ничего плохого не сделала... Я... Я...
Она забывает, что хотела сказать, так как мой удар отбрасывает ее к стене.
— Хватит прикидываться дурочкой. Я раскусил тебя! Ты выдала себя тем, что сняла спасательный круг со стены после первого объявления о тревоге на английском языке, хотя утверждала, что не владеешь им.
Я продолжаю, не будучи абсолютно уверенным в своей правоте:
— Первая часть вашей операции удалась: Болемье доставил в Гавр документы и макет. Мы оказались рядом, когда Грант расправился с итальянцем, поэтому тут же последовало возмездие. Но перед смертью он успел нам все-таки кое-что сообщить... Например, о тебе, Марлен. Мы тут же помчались вдогонку за Болемье, но не успели... Зато посадка на «Либерте» прошла удачно... Такие вот дела, дама в трауре.
С ней происходит настоящая трансформация. Передо мной уже не дурочка, а разъяренная фурия. Словно пантера с выпущенными когтями она бросается на меня! Я успеваю уклониться в сторону и ударом в затылок укладываю ее на пол.
Теперь могу спокойно нажать кнопку вызова стюарда. Он появляется очень быстро.
— Даме плохо?
— Нет, это она поняла, что я неплох! Любовь с первого взгляда, так сказать!
Я прошу его пригласить сюда офицера Дезир.
— Скажите, на корабле есть камера для заключенных? — спрашиваю я, когда он появляется в каюте.
— Есть для умалишенных!
— Подойдет! Надо туда поместить эту мадемуазель!
— Это та, которую вы искали?
— Она... Мне бы найти спокойное местечко, где бы я мог побыть с ней наедине.
Он понимает мою просьбу по-своему, так как на его губах появляется игривая улыбочка.
— Я провожу вас.
Стакан воды, выплеснутый в лицо цыпочки, приводит ее в чувство.
— Пойдем со мной, красотка.— Я помогаю ей подняться с пола.— Нам предлагают место для уединения. Я думаю, что у нас найдется о чем поговорить! К тому же этот разговор не терпит отлагательств.
— Но я ничего не знаю! — кричит она, глядя в мои глаза.
— Не скромничай! Такой девушке, как ты, всегда найдется, что рассказать! Да и я помогу тебе в этом наводящими вопросами. Итак, в путь! Наручники я не стану одевать, чтобы не привлекать внимание пассажиров. Но ты же будешь себя вести спокойно, не так ли?
Мы выходим из каюты. Я замыкаю шествие, следуя за Марлен. Поведение ее не вызывает тревоги. И это, по-видимому, меня слегка расхолаживает. Поэтому, когда девушка неожиданно бросается в коридор, перпендикулярный нашему, я теряю какие-то доли секунды. Моя рука, выброшенная вперед, хватает пустоту. А Марлен словно на крыльях поднялась по лестнице на верхнюю палубу. Стараюсь догнать ее. Пистолет пока держу в кармане. Меня занимает вопрос, куда же она так торопится? На что надеется, где ее финиш?
Она устремляется на корму мимо загорающих на шезлонгах, которые с любопытством провожают глазами странных бегунов, соображая, как может называться подобное состязание, когда за вооруженной девушкой, а у нее в руке появился маленький пистолет, бежит невооруженный мужчина!
Марлен резко останавливается около бортового ограждения.
— Вам не удастся найти документы! — кричит она.— Они попадут в нужные руки!
Она заканчивает фразу уже в полете, перевалившись через поручни.
Над палубой взлетает крик ужаса. Я останавливаюсь, словно пригвожденный к месту. Ей все-таки удалось обставить меня, пусть даже ценой этого страшного прыжка в океан!
Я медленно подхожу к борту. Как быстро увеличивается расстояние между кораблем и Марлен,— она уже превратилась почти в темную точку на взбитой в пену винтами турбин поверхности океана.
Народ орет, голосит, требует остановить теплоход. Кто-то бросает за борт спасательный круг. И он, словно венок погребенному моряку, беспомощно качается на волнах.
Теплоход останавливается. Но темная точка, как еще недавно выглядела Марлен, бесследно исчезает, и снова поверхность океана кажется совершенно пустынной.
Это все!
Лишь только подгоняемые ветром куда-то к горизонту мимо теплохода бегут барашки волн...
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Через четыре дня прямо по курсу теплохода замаячили берега американского континента. Я в ужасно подавленном состоянии. Еще никогда в своей практике я не был так обескуражен.
То, что произошло, нельзя назвать иначе как одним емким словом — провал! Потому что эта странная Марлен ушла из жизни вместе со своей тайной! Повторный обыск ее каюты ничего не дал... Ничего!
Я уже начал было поворачивать ход следствия в направлении жены индийского дипломата, но она смогла доказать свою непричастность к команде Гранта. Дипломат нанял Марлен в качестве нянечки для своего отпрыска через специальное агентство по трудоустройству. Мне удалось по радиосвязи очень быстро удостовериться, что это так. Да и родословная ее не вызывала никаких сомнений.
Индианка является дочерью махараджа Кельпезехила, большого друга Франции!
И однако, черт возьми, документы и макет должны находиться на корабле.
«Вам не удастся найти документы! Они попадут в нужные руки!» — постоянно звучит в моих ушах последний крик подруги Гранта.
Самое страшное то, что эти документы спокойно подплывают вместе с нами к порту назначения. Мы же сидим втроем в своей каюте, словно улитки, не зная, что предпринять. Меня постоянно бросает в дрожь, как будто я перепил кофе.
