Карина Тихонова - Дневник его любовницы, или Дети лета

Несколько минут я лежал, не открывая глаз, и наслаждался этой невинной игрой. Может, все как-то рассосется? Само собой, а?

Но продлить блаженное раздумье не получилось. Реальная жизнь начинала подбираться ко мне с основательностью и беспощадностью тяжелого асфальтового катка.

Я потянулся, хрустнул косточками и откинул край пледа. Уселся на постели, обхватил руками голову. Пора заниматься делами.

Я протянул руку, взял с тумбочки часы. Глянул на циферблат и подскочил на месте. Половина двенадцатого! Полдень, иначе говоря! А Егор лежит в подвале, без еды, без воды… наверное…

Я торопливо выскочил из комнаты и побежал по лестнице вниз. По дороге заглянул на кухню и обнаружил, что хроники успели навести в ней полный порядок. Стол сверкал девственной чистотой, вымытая посуда аккуратно размещалась в сушке. «Да. Что ни говори, есть своя прелесть в уважении к старшим», — подумал я мимоходом. Открыл холодильник, достал оттуда пакет молока, пакет кефира и пакет сока. Уложил все пакеты в сумку и отправился проведывать раненого. Чем кормят раненых, я точно не знал, поэтому решил пока ограничиться этим нехитрым продуктовым набором. Вот проснется Глеб, тогда и раздаст все руководящие указания.

Я отпер дверь и вошел внутрь. Нашарил сбоку выключатель. Подвал озарился ярким верхним светом.

— Прости, если разбудил, — начал я и осекся.

Матрац был пуст.

Минуту я стоял на месте, открыв рот. Потом осторожно опустил сумку с продуктами на пол и огляделся.

Неужели ушел?..

Нет, не ушел. Просто встал на ноги, как и обещал.

— Все-таки поднялся, — сказал я вслух недовольным голосом.

— Привет, — ответил мне Егор.

Он сидел на корточках возле ящиков с вином и перебирал бутылки. Перебирал с интересом, который я охарактеризовал бы как профессиональный.

Егор поднялся на ноги, придерживая правой рукой левую руку в полусогнутом положении.

— Ты просто робот какой-то, — сказал я.

— Тебе кто-то звонил все утро, — проинформировал он меня.

— Кто?

Егор пожал одним плечом.

— Я не знаю, я не отвечал.

— Сейчас выясним, — пообещал я.

Присел на корточки, вытащил наружу пакеты с молоком, кефиром и соком.

— Завтрак подан!

Егор мельком оглядел предложенный ассортимент.

— Значит, так, — начал он размеренно. — Хочу горячего кофе… Есть кофе?

— Есть, — ответил я. — а тебе сейчас можно?

— Можно. Еще хочу пару бутербродов с сыром или колбасой… Как у нас с продуктами?

— С продуктами у нас все нормально, — ответил я. — Только не знаю, можно ли этим кормить раненого человека?

— Можно, — повторил Егор. — Ты не волнуйся, я знаю, что мне сейчас впрок пойдет, а что нет. Но все это, во-вторых. Во-первых, я хочу помыться.

— Вот этого тебе точно нельзя делать, — начал я, но Егор меня перебил:

— Где хроники?

— Понятия не имею. Где-то тусуются.

— Сделай так, чтобы они минут тридцать тусовались подальше от дома, — приказал Егор. — И еще…

Он сощурился, оглядел меня с головы до ног оценивающим взглядом и сразу стал похож на моего портного.

— Я немного выше, но это ничего… Одолжишь мне майку и джинсы?

— Одолжу, — ответил я покорно. Противостоять этому человеку было все равно, что преграждать путь авианосцу «Миссури» на прогулочном катере.

— Действуй, — велел Егор. — Глеб спит?

— Спит.

— Разбуди его.

Я вздохнул.

— Ты прости, что я тут раскомандовался, — мягко извинился Егор. — Я думаю, что в твоих интересах избавиться от меня как можно скорей.

— Да ладно, — отмахнулся я, но гость меня перебил:

— Действуй, Антон. У нас правда мало времени.

Я вышел из подвала и двинулся выполнять поставленные передо мной задачи. Вот ведь мужик! Ему бы фронтом командовать, с таким-то характером!

Хроники нашлись за домом. Они возлежали на травке, подставив солнцу бледные спины. Рядом с ними стояла тарелка с фруктами и бутылка кваса. Учебники валялись в изрядном отдалении.

— Ребята, привет! — сказал я.

Хроник подскочили, сонно протирая глаза.

— Отдыхаем? — спросил я задушевно.

Хроники переглянулись.

— Почему отдыхаем? Занимаемся! — соврал один из них и покраснел.

Приятно видеть, что подрастающее поколение все еще не лишилось этого старевшего рефлекса.

— Я не против, — заверил я с льстивой иезуитской интонацией. — Отдыхайте на здоровье! Только сейчас мне придется разбудить вашего куратора…

Я сделал многозначительную паузу. Хроники побледнели и потянулись к учебникам.

— Я не в том смысле, — снова успокоил я. — Я в том смысле, что вам нужно быстренько затариться продуктами и идти… заниматься в другое место.

Я снова сделал многозначительную паузу.

— Например, за гаражом… Я постараюсь сделать так, чтобы вашему преподавателю в том районе ничего не понадобилось. Поняли?

— Поняли, — ответил мне второй хроник. Очевидно, более сообразительный.

— Дуйте на кухню, — велел я. — Через десять минут разбужу мучителя. Договорились?

Хроники, не отвечая, взметнулись с травы и бесшумно, как индейцы, исчезли из виду.

Я удовлетворенно хмыкнул. Одно дело сделано. Студенты запасутся едой и отбудут в другой конец моего обширного дачного участка. По меньшей мере, на час.

Я неторопливо пошел к дому. Поднялся в свою спальню, распахнул створку гардероба, отобрал одежду, которая, как мне казалось, придется гостю почти впору. Немного поколебался, но все же добавил к майке и джинсам новое белье в неразорванной упаковке. Захочет — воспользуется. Нет, так нет.

Я вошел в ванную. Открыл шкафчик со всякими гигиеническими принадлежностями, достал новую зубную щетку. Вот этим гость точно воспользуется, или я ничего не смыслю в людях. Положив упакованную щетку на край раковины, повесил чистое полотенце. Новый банный халат вешать не стал. Я как-то не мог представить Егора в халате. Не знаю почему. Глупо, конечно.

Приготовив все необходимое, пошел в спальню Глеба.

Приятель спал, приоткрыв рот. Но при этом не храпел, с черной завистью отметил я. Я похрапываю — будь здоров! Под этим нехитрым предлогом я пять лет назад перебрался в отдельную спальню.

Я присел на край кровати и тронул Глеба за плечо.

— В чем дело? — спросил Глеб совершенно ясным голосом.

Мне стало смешно. Эту его способность спать и разговаривать трезвым голосом я помнил еще с детства. Даже Глебкины родители покупались на мнимую адекватность сына, и он частенько пропускал первые уроки в школе.

— Вставай, граф, вас зовут из подземелья, — сказал я цитатой из моего любимого романа.

— Иду, — ответил Глеб очень четко и повернулся на другой бок.

Я вздохнул. Жаль будить, но ничего не поделаешь. Я тряхнул его за плечо уже сильней.

— Уже встаю, — сказал Глеб.

Я затряс его изо всех сил. Глеб застонал, перевернулся на спину и открыл глаза. Минуту смотрел в потолок, потом спросил:

— Где я?

— Не валяй дурака! — ответил я. — Времени в обрез.

Он встревожился, приподнял голову и осмотрел комнату.

— Плохие новости? — спросил приятель озабоченно.

— Придется отстреливаться, — ответил я. Встал с кровати, подошел к окну и одним рывком раздвинул занавески.

— Не шути, накаркаешь, — предупредил Глеб.

Я суеверно сплюнул через плечо.

Глеб присел на постели, растопыренной пятерней пригладил лохматые вихры.

— Как Егор?

— Он встал, как и было обещано, — ответил я. — Хочет есть.

— Нужно подогреть немного молока, — начал приятель, но я его перебил:

— Клиент требует горячий кофе и бутерброды. Желательно с сыром и ветчиной.

— Исключено, — отрезал Глеб.

— И еще он собирается помыться, — договорил я, не обращая на него внимания.

Глеб присвистнул и покрутил пальцем у виска.

— Вот сам ему и скажи, — предложил я.

Глеб подумал и трусливо шмыгнул носом.

— Вот именно, — ответил я. И поторопил:

— Быстро вставай! Нужно будет сделать Егору перевязку, а то он правой рукой левую таскает. Неудобно же…

— А больше он тебе ничего не шепнул? — спросил Глеб.

— Не шепнул. Но думаю, хочет шепнуть нам обоим. Ему нужна твоя помощь.

— Ага! — сказал Глеб. — Я тебе говорил, что он сам все придумает?!

— Говорил, говорил, — перебил я. — Поднимайся, время не ждет.

— А хроники?

— Хроники тусуются в районе гаража. Я им пообещал, что ты туда не подойдешь. Во всяком случае, не подойдешь в течение одного часа. Ладно, я пойду приведу Егора в дом, а ты умывайся и топай на кухню. Заодно и позавтракаем без помех.

— Понял, — ответил Глеб, воодушевляясь при мысли о еде.

Я оглядел сухощавую длинную фигуру приятеля и с завистью спросил:

— Куда все помещается?

— В голову, — ответил Глеб. — Исключительно в нее, светлую.