Софи Ханна - Солнечные часы

На этот раз я ответила: «Поняла».

Он сунул нож в карман, взял меня под руку и велел идти рядом с ним к его машине, припаркованной примерно в двухстах шагах дальше по шоссе в сторону Спиллинга, напротив магазина спорттоваров «Снежный Джо». Машина у него была черная, если не ошибаюсь, хэтчбек, а марку, модель и номер я не запомнила от страха.

Мистер Хейворт открыл машину издалека, с помощью брелока, который достал из того же кармана, что и нож. Когда мы подошли, он открыл заднюю дверцу и велел сесть. Я забралась в салон, на заднее сиденье. Он с силой захлопнул дверцу, обошел машину и сел рядом со мной. Взял мою сумочку, достал оттуда сотовый телефон, а сумочку вышвырнул в окно. Мобильник он бросил на переднее сиденье рядом с водительским. В его машине была длинная полочка, закрепленная поверх спинки заднего сиденья. Мистер Хейворт достал оттуда маску для глаз из плотной синей материи с черной резинкой. Он натянул маску мне на лицо, закрыв глаза, и предупредил, чтобы я не пыталась ее снять, иначе он пустит в ход нож. «Если не хочешь захлебнуться кровью, – сказал он, – будешь делать как велю».

Я услышала, как хлопнула дверца. Судя по звукам, он сел за руль. Затем сказал: «Я вижу тебя в зеркало заднего вида. Так что без глупостей». Машина тронулась. Я не могу сказать, сколько мы ехали. Показалось – много часов, но мне трудно судить, я была очень напугана. Предполагаю, что два часа мы точно ехали, а возможно, и гораздо дольше. Сначала я умоляла мистера Хейворта меня отпустить. Предлагала деньги в обмен на свободу. Спросила, откуда он знает мое имя и что собирается со мной сделать. В ответ он только смеялся. Потом ему надоели мои вопросы, и он приказал мне умолкнуть. Я так и сделала и сидела смирно, потому что он опять угрожал мне ножом. Он заявил, что закрыл все двери машины и если я попробую выпрыгнуть, то пожалею. «Будешь слушаться, – сказал он, – останешься цела».

Все время, пока мы ехали, в машине работало Радио-5. Я только станцию запомнила, а что передавали, не помню. После паузы Хейворт начал рассказывать все, что обо мне знал. Назвал мой адрес и сказал, чем я занимаюсь. Спрашивал меня о солнечных часах, заставлял отвечать на каждый вопрос и предупредил, что если отвечу неправильно, то он остановится и испробует на мне нож. Из его вопросов я поняла, что он довольно много знает о солнечных часах. Он упомянул скафис и аналемму[7] – малоизвестные специальные термины. Мистер Хейворт знал, что я родилась в Фолкстоуне, изучала типографское дело в университете Ридинга и на последнем курсе придумала новый шрифт; что изобретение у меня купила «Adobe», компания-разработчик программного обеспечения, и что благодаря крупной сумме денег, которую я выручила от продажи, я и смогла начать собственный бизнес по изготовлению солнечных часов. «Каково быть успешной бизнес-леди?» Он надо мной насмехался. Мне показалось, что ему нравится демонстрировать, как много он знает обо мне. Я спросила, откуда у него вся эта информация. Тогда он затормозил, и я почувствовала, как что-то острое коснулось моего носа. Я подумала, что это нож. Мистер Хейворт напомнил, что мне не разрешается задавать вопросы, и заставил просить у него прощения. Когда я извинилась, он поехал дальше.

Еще через какое-то время машина остановилась. Мистер Хейворт открыл дверцу с моей стороны и вытащил меня наружу. Он снова взял меня под руку, приказал идти медленно и потянул за собой. Вскоре я почувствовала, что мы заходим в дом. Поднялись по ступенькам. Мистер Хейворт сдернул с меня пальто и приказал снять туфли. Я сняла. Внутри было холодно, даже холоднее, чем на улице. Мистер Хейворт развернул меня и велел сесть. Я села. Он велел лечь, и я послушалась. Мне показалось, что я легла на кровать. Затем он привязал к моим лодыжкам и запястьям веревки, раздвинул мои руки и ноги и с помощью этих веревок закрепил на чем-то деревянном. И тогда снял с меня маску.

Мы находились в небольшом театре. Мистер Хейворт распял меня на кровати посреди сцены. Кровать была темного цвета – вероятно, красного дерева, – с резным желудем в каждом из четырех углов. Матрас, на котором я лежала, был застелен чем-то вроде целлофана. Я заметила ступеньки, ведущие на сцену с правой стороны, – вероятно, те самые, по которым я только что поднималась. Занавес был открыт, и я смогла рассмотреть зал. Вместо рядов зрительских кресел там стоял большой длинный стол того же цвета, что и кровать, и много деревянных стульев темного дерева с белыми мягкими сиденьями. Стол был сервирован по всем правилам, у каждой тарелки лежали несколько вилок и ножей.

«Хочешь разогреться перед шоу?» – сказал мистер Хейворт и стиснул мою грудь. Я заплакала и попросила, чтобы он меня отпустил. Он рассмеялся, достал из кармана нож и начал разрезать мою одежду. Очень медленно, не обращая внимания на мои крики и мольбы. Не знаю, сколько это продолжалось, но мне было видно маленькое окошко, и я заметила, что снаружи начало темнеть. Думаю, на его занятие ушло не меньше часа.

Когда на мне уже ничего не было, он ушел на несколько минут. Я начала кричать что было сил, звала на помощь. От холода меня трясло, зубы стучали.

Скоро мистер Хейворт вернулся.

«Я тебя обрадую, – сказал он. – Включил отопление. Скоро гости прибудут, а им мерзлые яйца ни к чему, верно?»

В руках он держал мой сотовый телефон. Спросил, можно ли этим мобильником фотографировать. От страха я не могла солгать, поэтому сказала правду: «Да, можно». Он спросил, как сделать снимок. Я объяснила, и он нажал кнопку. Сфотографировал меня распятой на кровати и показал мне. Сказал: «Сувенир на память. Твой дебют в главной роли». Спросил, что надо сделать, чтобы отправить снимок на другой телефон. Я объяснила. Он сказал, что отсылает фото на свой мобильник. И пригрозил послать на все номера из моего сотового, если я не буду его слушаться или когда-нибудь обращусь в полицию. После чего сел на кровать рядом со мной и стал меня трогать везде. Я дергалась, плакала, а он смеялся.

Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем раздался стук в дверь. Мистер Хейворт снова оставил меня – спустился по ступенькам и куда-то исчез. Раздался топот ног множества людей. Полы в театре были деревянными, и шаги звучали громко. Я слышала, как мистер Хейворт здоровается с пришедшими, но имен он не называл. Затем я увидела мужчин, одетых в строгие костюмы – такие надевают на официальные приемы. Войдя в зал, мужчины расселись за столом. Их было не меньше десяти, не считая мистера Хейворта, в основном европейцы, но было и двое чернокожих. Мистер Хейворт налил всем вина. Его гости обменивались замечаниями о погоде и дорожных пробках.

Я закричала, умоляя этих мужчин о помощи, но они только смеялись, разглядывали меня и отпускали непристойные шутки. Один из них обратился к мистеру Хейворту: «Хотелось бы поближе». А тот ответил: «Всему свое время», после чего на несколько минут скрылся в комнате за сценой, вернулся с подносом в руках и поставил перед каждым гостем маленькую тарелку с копченым лососем, ломтиком лимона и шариком чего-то белого с зелеными крапинками.

Его гости принялись за еду и вино, а мистер Хейворт поднялся на сцену и стал насиловать меня. Остальные смеялись, аплодировали, свистели одобрительно и выкрикивали гнусности в мой адрес. Надругавшись надо мной орально и вагинально, мистер Хейворт начал убирать со стола. Тарелки он уносил в комнатку позади гостей. Дверь в эту комнату он оставил открытой, и до меня донеслись типично кухонные звуки готовки и мытья посуды. Я поняла, что в кухне работает прислуга.

Затем мистер Хейворт снова подошел ко мне и отвязал от кровати. Велел мне сойти вниз по ступенькам и напомнил, что если я ослушаюсь, то он «выпустит мне кишки». Я спустилась в зал. Он подвел меня к столу, заставил сесть на стул, который оставался незанятым, и снова начал привязывать. Руки стянул за спинкой стула, ноги раздвинул, приказал соединить пятки под стулом и связал лодыжки. Остальные продолжали хлопать и улюлюкать.

Мистер Хейворт подал гостям еще три блюда – какое-то мясо с овощами, тирамису и разные сорта сыра. Кроме мистера Хейворта ко мне никто не прикасался, но за едой все они насмехались надо мной. Время от времени кто-нибудь из них задавал мне вопрос – например, меня спрашивали о моих сексуальных фантазиях и в какой позе я люблю заниматься сексом. Мистер Хейворт приказывал мне отвечать. «И уж ты постарайся, а не то хуже будет», – сказал он. Мне пришлось говорить все, что он, как я думала, хотел от меня услышать.

Когда гости покончили с сыром, мистер Хейворт убрал со стола все до последней тарелки, принес из кухни бутылку портвейна и бокалы, затем коробку с сигарами, пепельницы и спички. После чего отвязал меня и приказал лечь ничком на стол. Я послушалась. Многие из гостей раскурили сигары. Мистер Хейворт забрался на стол и изнасиловал меня анально.

Потом спросил: «Кто-нибудь хочет попробовать?»