Алексей Макеев - Диктатура Гурова (сборник)
Окно комнаты Гурова выходило на улицу, и его разбудил звук автомобильного мотора. Выглянув, он увидел, что это уезжал Романов, несмотря на то, что было еще только около семи. Гуров понял, что Саша вряд ли спал этой ночью, вот и отправился на работу с утра пораньше, чтобы держать руку на пульсе. Решив, что уснуть больше все равно не удастся, он тоже стал собираться, тем более что туман, как и обещали, рассеялся, а значит, можно было лететь к Батюшкиным.
Завтраков наспех в этом доме никто не признавал, так что Наташа, хоть и пришлось ей для этого встать очень рано, подготовилась к нему основательно. Льву Ивановичу спешить было не надо, и он плотно поел, тем более что совершенно неизвестно, когда придется пообедать, если вообще придется. Пока он сидел за столом, Наташа куда-то позвонила, потому что, когда он собрался уходить, оказалось, что его уже ждет джип и два телохранителя, и ему оставалось только смириться с судьбой. Это не были накачанные парни двухметрового роста, у которых шея шире плеч, а просто двое невозмутимых мужчин лет тридцати пяти самой обычной внешности. Но они излучали такую спокойную силу и невозмутимость, что рядом с ними не стал бы волноваться даже параноик с манией преследования. Они посадили Гурова… Именно так, посадили, потому что демонстративно открыли перед ним правую заднюю дверцу автомобиля. Лев не стал спорить и залез внутрь, а потом один из них сел за руль, а второй – рядом с ним.
– Куда едем, господин полковник? – поинтересовался водитель. – Сразу в аэропорт? Вертолет уже готов.
– Нет, сначала в областное управление, – ответил Гуров.
До полиции они добрались в считаные минуты, и Лев, войдя туда, быстро решил все свои вопросы, а затем они отправились в аэропорт. Вертолет уже был готов, а за штурвалом сидел знакомый Гурову Ерофей, причем телохранители сели в вертолет вместе с ним. Поздоровавшись, Лев спросил у пилота:
– И на этот раз автомат прихватили?
– Приказ прошел, – спокойно ответил тот, и они взлетели.
– Я вижу, Федор Васильевич взялся за это дело всерьез, – заметил Гуров.
– Так мы здесь уже воевали, – просто ответил один из телохранителей.
– Ерофей, вы когда маршрут заявили? – поинтересовался Лев.
– Пять минут назад, так что не беспокойтесь, опередить нас никто не сможет, тем более что официально мы летим сейчас совсем в другом направлении, а в нужном нам никто ни вчера, ни сегодня не заявлялся. Да и вообще, все машины на месте, один только Савельев, как обычно, рано утром в Якутск своих гостей развлекаться повез, – неприязненно сказал Ерофей. – Каждое воскресенье отрываются!
– Ты чего говоришь? Они же еще в пятницу улетели, – поправил его один из охранников.
– Ну, значит, он к ним в гости полетел – уже соскучиться успел! – тем же тоном сказал пилот.
– Черт с ним! – небрежно бросил Гуров и, усмехнувшись, сказал: – Только телефонную связь еще никто не отменял.
– Господин полковник, – начал второй охранник. – Матвей Семенович велел вам кое-что передать – вдруг пригодится. Короче, Батюшкин Илья Игнатьевич, 1945 года. Его жена Анастасия Михайловна, ей сорок лет. У них двенадцать детей.
– Сколько?! – подумав, что ослышался, переспросил Гуров.
– Двенадцать, – повторил телохранитель.
– Когда же он успел? – обалдел Гуров.
– Так у них несколько двойняшек, – объяснил тот и продолжил: – Сюда он прибыл после института уже с женой и старшим сыном. Габаритами, сами увидите, он всех наших мужиков переплюнул, и обычно человек непробиваемо спокойный. Но если дело касается его семьи, тут уж берегись! Он ради нее на все, что угодно, готов. Жену и детей любит прямо-таки исступленно. Она у него до сих пор красавица необыкновенная, глаз не оторвать, а в молодости была просто сказочная царица. Вот вскоре после их приезда на прииск один хлыщ, который туда к родне погостить приехал, влюбился в нее насмерть. Начал за ней ухлестывать, просто проходу не давал. Илья об этом узнал и пошел к нему разбираться, а тот ему в глаза заявил, что не по статусу ему, простофиле, такая жена, что все равно он ее у него уведет, увезет в город, и будет она там у него жить, как королева! Слово за слово, началась драка. Хотя? Ну, какая это драка, если Илья его только один раз и ударил, но так, что тот в стенку впечатался. Отвезли его сюда в Новоленск в больницу, помереть он не помер, но на всю жизнь инвалидом остался. А хлыщ этот – племянник жены Назарова, который сейчас начальником прииска работает.
– Посадили Илью? – сочувственно спросил Гуров.
– Нет! – помотал головой охранник. – Кольцов вмешался и сказал, что такие слова он тоже ни от кого бы не стерпел. Только с тех пор жизнь у этой семьи в поселке стала не сахар, хотя и раньше спокойной не была – пришлые же. Но вот при Илье больше никто даже под страхом смерти не произнесет имена его жены и детей, потому что себе дороже – кто знает, что он вдруг за оскорбление сочтет?
– Но главным инженером он все-таки стал, – напомнил Гуров.
– Так он там один с высшим образованием, у остальных техникум и все, – объяснил тот.
– Представляю себе, какие у Батюшкина и Назарова теперь отношения, пусть даже и только рабочие, – покачал головой Гуров.
– Отношения неважные, – согласился охранник. – Но работа – есть работа.
– Ладно! Тогда я, прежде чем с детьми говорить, с ним побеседую, это мне все-таки привычнее, – сказал Лев.
– Да и безопаснее так будет, – добавил охранник.
Когда они приземлились возле поселка, Гуров попросил:
– Мужики, а посмотрите-ка вы все и здесь, и вокруг, нет ли поблизости еще одной подходящей посадочной площадки – детей-то сюда именно на вертолете доставили. Слабо я, конечно, на это надеюсь – времени-то много прошло, но чем черт не шутит? Вдруг там какие-нибудь следы остались? Окурки, обертки, другой мусор.
Ерофей и один из телохранителей обещали поискать, а Гуров и второй охранник пошли в поселок, где легко нашли дом Батюшкина. На их стук первой откликнулась, естественно, собака, а через некоторое время калитка открылась, и Гуров забыл, зачем вообще пришел, – перед ним в накинутом на плечи поверх платья пуховом платке стояла женщина нереальной, сказочной красоты, которую раньше он видел только на картинах Ильи Глазунова. И то, что она была уже немолода, совсем не портило впечатления. Должно быть, она уже привыкла к тому, как на нее реагируют люди. Подождав немного в надежде, что незнакомцы очнутся и скажут, зачем пришли, она спросила сама:
– Что вам надо?
Ее глубокий, звучный голос вернул Гурова к действительности, и он словно очнулся. Откашлявшись, он объяснил:
– Нам нужен Илья Игнатьевич, он дома?
– Он с утра на прииск уехал, но его срочно в контору вызвали, – сказала она. – Он по дороге туда забежал сказать, что обедать домой зайдет. Ждите его, если хотите, но в дом не приглашаю – пересудов не люблю, а муж – особенно.
– Да мы в гости и не напрашиваемся, – ответил Гуров. – Скажите лучше, где контора находится.
– Идите прямо туда, – она повела подбородком вправо. – Рядом с магазином увидите. – И закрыла калитку еще до того, как они успели хоть слово сказать.
Гуров с телохранителем пошли к конторе, и Лев по дороге заметил:
– Видно, несладко ей приходится, если она с чужими людьми даже поговорить нормально боится, а то соседи увидят и бог знает что наплетут.
– Вот и думай после этого, так ли уж хорошо быть красивой, – заметил его спутник. – В больших городах это, может, и счастье, у нас тут скорее проклятье. И бабы за своих мужиков дрожат и на нее косятся, так что подруг у нее нет и быть не может – кто же рискнет рядом с собой такую красавицу иметь? Мужики слюной исходят, и каждый мысленно ее уже не только раздел, но и трахнул не один раз. А какой-нибудь подонок еще и сказанет, чтобы похвалиться перед дружками, что переспал с ней, чего и в помине не было. А те хоть и понимают, что вранье это, но слух-то уже пошел. Так что Илье можно только посочувствовать. Будь он хоть сто раз уверен в том, что жена ему не изменяет, а на душе от этих слухов все равно погано. Вот ему только и остается, что морды бить.
– Это вряд ли! – покачал головой Лев. – Как я понял, чувство самосохранения у местных хорошо развито, так что рисковать никто не будет.
Возле конторы царило нездоровое оживление. Место было людное – магазин же рядом, и собравшаяся толпа, прильнув к окну конторы, с жадным интересом смотрела, что творилось внутри. Прислушивалась к доносившемуся до них через открытую форточку черному мату – орал, надрываясь, какой-то мужчина. Но смысл все-таки можно было понять, и в пристойном варианте это выглядело так:
– Если твой сучонок только рот откроет, я тебя в чернорабочие переведу! Всех пособий лишу! На улицу вышибу! Со всей своей голытьбой побираться пойдешь! Наплодил нищету! Я сейчас полицию вызову, скажу, что ты меня убить грозился, и ты в этот раз точно сядешь! А на Настю твою охотники найдутся! Недолго кобениться будет, когда в доме жрать нечего! Быстро твоя недотрога научится под чужими мужиками ноги раздвигать!
