Карина Тихонова - Лето длиной в полчаса
Обдумывая следующий раз, он заснул спокойно и глубоко, без сновидений. А когда проснулся, не сразу понял, что в комнате светло. За окнами, закрытыми жалюзи, праздновал день рождения яркий летний день.
Артём пошарил рукой рядом с собой. Пусто. Он сел на диване и оглядел комнату широко распахнутыми глазами. Может, ему всё примерещилось? Однако банка с двумя окурками, стоявшая на полу, напомнила о состоявшемся празднике жизни.
Минуту Артём раздумывал, позвонить Мадам или воздержаться. Решил не проявлять инициативу, поскольку дама явно взяла эту роль на себя, и отправился умываться. Разглядывая в зеркале царапины, исполосовавшие спину, Артём испытал одновременно неловкость и гордость. Он смог, твою мать! И не просто смог – получил от процесса настоящее удовольствие! И совесть его ничуть не мучила, потому что Артём трахнул не Мадам-начальницу, а умную сексуальную бабу, которой слегка за… не будем уточнять. И если она предложит встретиться ещё раз, то Артём согласится с радостью.
Однако праздники быстро кончаются, а кушать хочется каждый день. Пора и за дело приниматься. Перед тем как упаковать холст в тубус, он тщательно его обнюхал. Если реставраторы в мастерских учуют никотиновый ароматизатор, на карьере Артёма смело можно ставить большой жирный крест. В крайнем случае можно сказать, что в такси было накурено. Хотя и в этом случае не миновать головомойки, типа «а что, это единственное авто в Москве?»
Однако упрёков не последовало. Стас Лисович, худой мужик с роскошной седой шевелюрой, на которую он во время работы надевал резиновую голубую шапочку (не дай бог, волосок запятнает раритет!), принял картину французского копирайтера с удовлетворённым видом.
– Хорош, гадёныш! И что ты от меня хочешь?
– Нужно документальное подтверждение, что это восемнадцатый век, а не шестнадцатый. Сделаете?
Лисович поднял большие круглые очки на лоб и близоруко сощурился, разглядывая полотно.
– Тёмочка, на фига тебе дорогостоящая экспертиза? Я бесплатно скажу, что это очень хорошая копия!
– Начальство требует доказательств.
Лисович пожал плечами:
– Ну, если начальству некуда деньги девать…
Он положил картину на стол и со вздохом вооружился скальпелем. Артём наблюдал за ним с улыбкой. Он прекрасно знал, что дело не в деньгах: даже миллиграмм краски, снятый с любого приличного полотна, казался Лисовичу проявлением невежества, дикости и варварства. Последовала серия долгих охов, вздохов и причитаний («кретин, и не жалко тебе портить хорошую вещь?!»), и через полчаса нейрохирургическая операция была завершена.
– Доволен? Можешь убираться, – буркнул Лисович, тщательно заворачивая крышечку на контейнере с миллиграммом снятой краски. После надругательства над любым полотном он начинал ненавидеть все человечество и считал его своим личным врагом.
– А когда будет…
– Завтра будет отчёт, завтра! И учти, счёт вашей компашке выпишу лично! С пятью нулями! Пошёл вон!
Артём смиренно откланялся и покинул помещение.
Дома он снова прикрепил полотно к мольберту и решил немного почистить верхний слой. Но не успел Артём вооружиться растворителями и ватными тампонами, как в дверь позвонили. Неужели Анна?
Артём взглянул на мобильник, дежуривший поблизости на полу, и покачал головой. Сомнительно. В это время суток Анна преображается в Мадам-начальницу и исполняет свои рабочие функции, от которых её может оторвать разве что смерть. Может, не открывать?
Звонок повторился. «Становлюсь популярным», – подумал Артём, выходя в коридор. Глянул в глазок и почувствовал, как сердце сделало тревожный кульбит. Однако не открыть не смог: заело проклятое чувство вины.
– Привет, – весело сказала Жанна. – Прости, что без звонка. Ты один?
Артём посторонился. Жанна вошла в прихожую, приподнялась на цыпочки и легко чмокнула его в щеку. Её глаза сияли, на губах порхала легкая улыбка. Никаких обид, никаких выяснений отношений. Может, пронесёт?
Он перехватил тяжёлый пакет, который Жанна держала в руках.
– Можешь разгрузить, там продукты. У тебя вечно нечего есть.
– Я позавчера отоварился, – отозвался Артём. – Заберёшь домой, у меня полный холодильник.
– Ладно, – покладисто отозвалась Жанна. – Можно войти, или ты занят?
– Да, конечно, – спохватился Артём и посторонился, пропуская даму. Черт, будем надеяться, что Анна не оставила ему на память сексапильные трусики-бикини. Артём ещё не успел хорошенько осмотреться.
– Я бы выпила кофе. Хочешь, сварю?
– Только дверь прикрой, – попросил Артём. – У меня картина на подрамнике.
Жанна кивнула и убежала на кухню, шлёпая босыми ногами. Сначала Артём хотел пойти следом, потому что вспомнил окурок со следами губной помады, плавающий в банке на столе, а потом раздумал. Отношения с красивой неглупой девушкой отчего-то стали его напрягать. Может, и к лучшему, если она обидится и свалит из его жизни навсегда.
Он сел на корточки перед картиной и начал делать вид, будто работает, а на самом деле прислушивался к шумам и шорохам на необустроенной кухне. Вот-вот раздастся оглушительный стеклянный треск, Жанна выскочит в коридор и обругает его по матери, а может, ещё хуже – заплачет. Однако не произошло ни того, ни другого. Из кухни доносилось бряцанье, но оно носило мирный, неразрушительный характер. Артём с тоской подумал, что Жанна не просто умная, а очень умная девушка.
Они познакомились на торгах полгода назад. Фирма часто привлекала к сотрудничеству молодых красивых девиц, которые выносили раритеты на сцену и стояли рядом, призывно улыбаясь залу. Некоторые интеллектуалы воспринимали девиц как бесплатное приложение к купленному товару. Некоторые девицы были не против. Жанна понравилась Артёму именно потому, что неизменно отклоняла предложения «поужинать».
В общем, нормальная подработка для учащейся девушки, учитывая, что многие газеты пестрят рубрикой «Досуг». Предложение Артёма Жанна поначалу тоже отвергла, и он от этого завёлся. Даже сподвигнулся на конфетно-букетное ухаживание (в его-то возрасте!). Месяца через два Жанна сдалась.
Сначала Артёму в ней нравилось всё: женственная манера одеваться, длинные волосы, минимум косметики, хорошие ненавязчивые духи. После первой близости впечатление осталось двойственное. Вроде всё получилось на славу… Но!
Это было что-то вроде профессионального инстинкта, мелкого беса, сидящего на плече и шепчущего реставратору гадкое словечко: «Подделка». Жанна вела себя умно и естественно и на кухне, и в постели, но первоначальное восхищение отчего-то стало быстро испаряться. Может, потому, что Артём часто ловил её на мелких нестыковках. Назвать это враньём было был слишком пафосно, однако когда мелкой неправды становится много, по-настоящему близкие отношения невозможны.
За последний месяц Артём не позвонил Жанне ни разу, хотя знал, что сессия заканчивается и она уедет из Москвы домой. Куда? Он понятия не имел. Жанна почти ничего не сообщала о себе, это тоже настораживало. А может, он, как все люди, имеющие заветные московские метры, становится чересчур подозрительным?
– Кофе готов!
Жанна принесла в комнату две чашечки, над которыми поднимался ароматный пар. Она отлично варила кофе и отлично готовила. Не девушка, а сплошное совершенство. Только Артёму хотелось, чтобы оно (совершенство) досталось другому мужчине.
– Ну, как провёл вечер?
Глаза Жанны сияли искренней непритворной радостью, поэтому Артём ей и не поверил. Не может девушка, которой близкий мужчина не звонил целый месяц, так лучезарно улыбаться.
«К чёрту, – решил Артём. – Я оправдываться не обязан».
– Нормально провёл. Был в клубе.
– Да ты что? – Жанна поставила свою чашечку на журнальный столик, чтобы не опрокинуть от удивления. – Ты же ненавидишь такие тусовки!
Артём пожал плечами.
– Пришлось пойти. Меня пригласили.
Жанна кивнула, взяла чашку и интеллигентно, не прихлёбывая, допила кофе.
– Спасибо, у меня всё тоже хорошо.
Первый раз за время прихода к Артёму почудилось в её голосе скрытое раздражение. «Идиот, – выругал он себя. – Мог бы проявить интерес, хотя бы из чистой вежливости».
– Как сессия?
– Как обычно, – просияла улыбкой Жанна. – Пока все пятерки. Ещё один экзамен – и я на свободе.
Жанна училась на четвёртом курсе соцфака МГУ и говорила, что хочет работать с одинокими стариками. Артём не сомневался: старики будут её обожать. И вполне возможно, некоторые из них завещают прелестной девочке свои пыльные квартирки, в которых пахнет старостью и одиночеством, а на облупившихся подоконниках стоят горшки с чахлыми цветами.
Наверное, теперь нужно спросить Жанну о её летних планах, но Артём боялся, что она предложит какое-нибудь совместное развлечение. Чем больше он находился в её обществе, тем лучше понимал: отношения пора завязывать. Но как об этом сказать? Будут слезы, скандалы, выяснения «чем я тебе не угодила», просьбы типа «начнём сначала»… Ох, он этого уже нахлебался, когда уходил от Ленки.
