Убийство в красках - Владимир Григорьевич Колычев

– С Водо… С Платоном Павловичем нужно пообщаться, если он не в претензии, значит банка с прахом у него.

– Разберемся… Да, тут подружка твоя звонила. Из министерства. Опять у нее проблемы, тебя хочет.

– Именно меня? – не очень обрадовался Герберт.

Восемь дней прошло, как он закрыл отношения со Ставицкой. Женщина она молодая, интересная, изюминка в ней ну очень сочная, но ее образ не застревал в сознании, не будоражил воображение. С глаз долой… Да и не гуляла она у него в сердце, так, прошла легким сквознячком через пустоты…

– Я же сказал, хочет!.. Какие-то темные персонажи у дома трутся, в окна к ней заглядывают, надо разобраться.

– Может, правда хочет? – усмехнулся Герберт.

Как-то не очень верилось в существование темных личностей, скорее всего это повод для встречи.

– Ну так а я о чем!.. Только это… ты наши правила знаешь! – спохватился Хомутов.

А правила не позволяли Герберту вступать в близкие отношения с клиентом банка, впрочем, Хомутов запросто мог закрыть на это глаза. Если в рамках разумного… И если он сам не вышел за эти рамки, а то вдруг возникло сомнение…

– Сколько у меня времени?

– На Ставицкую?

– Когда у нее должен быть?

– Ну, чем раньше, тем лучше, а ты думаешь пропажу найти?

– Да хотелось бы, но вряд ли.

– Что так?

– Да сложно все очень… Легче точку зачистить, чтобы никаких следов. А если Водорезову что-то нужно, пусть Шуршина похоронит. Вместо сына.

– Ну да, и ему хорошо, и нам не грязно… Ладно, давай зачищайся. И на сладкое.

На этой ироничной ноте Хомутов и закончил разговор, дальше только короткие гудки. Задачу во что бы то ни стало найти пропавший прах он не ставил, а ведь знал, что Герберт может найти, если очень-очень нужно. То ли хотел спустить это дело на тормозах, то ли Ставицкая важней, хотя вряд ли.

Иван закончил работу, помог загрузить в минивэн самую тяжелую часть от крематора и уехал. А Герберт еще два часа вывозил железную расчлененку по пунктам приема металлолома, не сдавал, просто сбрасывал поблизости, завтра утром заберут. И с каждой сброшенной частью некогда единого целого на душе становилось легче, как будто он избавлялся от своего прошлого, наполненного трупами. Он, как тот винтик, вращался в чудовищном мире, где от врагов и партнеров по бизнесу избавлялись за здорово живешь, а он решал с утилизацией. Думал, очищает мир, а делал его еще грязней. Да и не особо-то думал, всегда на первом месте стояли деньги, а они зло, потому что ожесточали. И сейчас он не ангел, и душа его черна от копоти сожженных тел. И все-таки дышать становилось легче. Сбросив тяжелый загрузочный люк, он вдруг понял, что никаких крематоров в его жизни больше не будет.

К Ставицкой Герберт подъехал в чистой одежде, благоухая парфюмом. Подъехал в третьем часу ночи.

– Пораньше нельзя было? – как-то не очень убедительно зевнула Лариса.

Спать ей помешали, как не выразить недовольство? Ну так не спала она, Герберт голову мог дать на отсечение, что глаз не сомкнула. И макияж у нее свежий, и платье не совсем скромное, в общем во всеоружии женщина. Герберт ощутил прилив настроения, глядя на нее.

– Темные личности уже здесь? – Его лицо ничего не выражало, и только в глазах ирония.

– Темные личности у меня в голове.

– Их еще тараканами называют.

– Тебе смешно? – возмутилась Ставицкая.

– Я все никак не могу забыть нашу последнюю встречу. – Герберт смотрел ей в глаза с таким видом, как будто собирался признаться в любви. – Эта чашка кофе с рюмкой коньяка, сигарета в твоей руке… Закрою глаза и вижу перед собой. Может, займемся?

Лариса встрепенулась, вдруг осознав, что Герберт вплотную приблизился к ней, инстинктивно отпрянула, за что сама же себя и отругала.

– Чем займемся?

– Даже не знаю с чего начать… Можно с кофе, можно с сигареты, можно втроем, я, кофе и сигарета…

– Вчетвером!

– Я, кофе, коньяк и сигарета… Но я бы начал с сигареты.

– А ты куришь?

– Иногда.

– Странно, от тебя не пахнет табаком.

– Говорю же, иногда, в удовольствие.

– И что, после не тянет?

– Меня много на что тянет, но я держусь. – Герберт смотрел на женщину, взглядом и улыбкой усиливая взаимное притяжение.

И Лариса вдруг приподнялась на цыпочки, положив руку ему на плечо, но в тот же миг сама же и одернула себя.

– Вот и говорю, держи себя в руках!

– Ну да, вдруг тебя уже до директора департамента повысили.

– А ты гад! – возмутилась, но не разозлилась Ставицкая. – Слушал меня!.. Нас!.. Понатыкал «жучков», почему не забрал?

– Оставил на размножение.

– Опять ему смешно!.. Ты хоть знаешь, что с тобой могут сделать?

– Со мной могут сделать все что угодно, – невесело улыбнулся Герберт.

Лариса проводила его на кухню, но кофе наливать не спешила, и сигареты не доставала, коньяк тем более. Впрочем, Герберт не унывал, сам нашел чистые чашки, запустил кофемашину.

– Кто?

– Я темный человек, мое место в сумраке, а меня выгнали на свет, как блоху под микроскоп. Любой может обидеть. Из тех, кто по ту сторону микроскопа.

И Феофанов мог наехать, и Водорезов, и Липатий со своей сворой. И это еще не полный список… Увы, зона относительного комфорта Герберту могла только сниться.

– Ты неплохо смотришься под микроскопом, – усмехнулась Ставицкая, положив на барную стойку пачку сигарет.

– Смотреться мало… Что там за темные личности?

– Да ходят, трутся…

– Где ходят?

– Подъехала на днях, смотрю, стоят, на меня смотрят. Один взгляд отвел, а другой хоть бы хны. И вчера стояли, но из машины не выходили. Та самая машина, и на том самом месте. И сегодня вечером, один вышел, когда я проезжала.

– На том самом месте – это где?

– А между подъездом и въездом в паркинг.

Лариса вывела гостя в лоджию, с высоты четвертого этажа двор просматривался в мельчайших подробностях, впрочем, Герберт и без того знал, где находятся камеры видеонаблюдения. Знал, но не искал их взглядом, потому что Лариса указала на черный «Гранд Чероки».

– Это они! – от возмущения она едва не топнула ногой.

– Отойди! – Герберт завел ее в гостиную и направился к двери.

– Ты куда?

Он промолчал, ощущая собственное бессилие. При себе у него травматический пистолет, боевой ствол в машине, в глубоком тайнике, быстро не достанешь. Да и не дело это, выходить к «Чероки» с запрещенным оружием, вдруг это менты следят за Ставицкой? А если бандиты Липатия, боевой ствол спровоцирует ответную агрессию, и если