Картина с убийством - Юлия Владиславовна Евдокимова

Саша нажала отбой.

— Надо бы узнать, где живет семья Гурриере, и кто они. Может, позвонить Луке или Массимо?

— Это Умбрия, а не Тоскана.

— И они меня пошлют, да… Тогда надо звонить Никколо. Или нет, подожди, я знаю, кому позвонить. Морганта из семьи Бальони, а кто знает всех своих родственников до триста тридцать пятого колена вместе с боковыми ветвями?

Саша позвонила маленькому маркизу, успокоила, что все в порядке и Аделе чувствует себя прекрасно. Поинтересовалась, готов ли он к завтрашнему событию. А потом задала свой вопрос.

— Я так и знал, carissima Alessandra, что ты позвонила не просто так. — Рассмеялся маркиз. — Да, была такая Морганта. Нет, совсем не странное имя, хотя обычно оно использовалось в мужском варианте. Конечно у нее были дети, но мы особо за этой семьей не следили, потому что ее дети уже не были Бальони, они стали наследниками своего отца. И все же… Припоминаю, что последняя в роду до сих пор живет в Ассизи. Ее зовут… минуточку… вспомнил, Виттория Манчини, это фамилия отца, Гурриере она по матери.

Саша поблагодарила маркиза и покачала головой:

— С этой вашей развлекалочкой — старинной враждой — с ума сойдешь. И Гурриере, оказывается, давно нет, а для семьи фра Аурелио они до сих пор носят это имя.

— А кстати, как фамилия семьи Аурелио?

— Не знаю… — Саша удивленно посмотрела на Лапо. — В голову не приходило спросить.

— А зря!

В справочнике они нашли адрес синьоры Виттории Манчини и сразу отправились туда. По дороге Саша отправила сообщение брату Антонио с вопросом о фамилии молодого монаха.

— Кстати, а какой у тебя одеколон? — Принюхалась она к Лапо.

— Старомодный. Acqua di Parma.

— Что-то знакомое…

— Еще бы! Он стал культовым ароматом в двадцатых годах прошлого века; стоило распылить его в мужском ателье, и всем посетителям немедленно понадобился этот одеколон. За ароматом гонялись даже звезды Голливуда и он до сих пор считается образцом классического стиля.

— Точно, знаменитая Пармская вода…

— Ее создал в Парме в 1916 году барон Карло Маньяни. Специалисты считают, что ничто лучше не представляет итальянский классический стиль. Лично я всегда предпочитал другие ароматы, но Acqua di Parma — аромат моего отца. И после его смерти мне почему-то хочется его использовать…

* * *

Саша заранее приготовила список вопросов для синьоры Виттории Манчини. Во-первых, есть ли у нее дети, во-вторых — кто из родственников интересовался картиной.

— А если это она? — Спросил Лапо.

— Дама по-видимому не молода и трудно представить, что она ворвалась в монастырь и приложила сторожа по затылку, а до этого убила настоятельницу. Конечно, она могла кого-то нанять, но как он попал внутрь?

— Вот! Ты сама все понимаешь. Никто из посторонних попасть в монастырь не мог. А значит…

— Значит карабинеры должны обыскать монастырь, а не стесняться. Но я уверена, что Никколо этого не сделает. Там же прекрасная послушница, а он хочет выглядеть героем в ее глазах!

— Ты ревнуешь?

— Нет, честное слово, нет. Мне просто обидно. Но не за себя, за Никколо. Он достоин лучшего.

* * *

Сверившись с картой, они отправились в пригород Ассизи, нашли двухэтажный кирпичный фермерский дом. Припарковали машину и Саша позвонила в звонок.

Дверь открыла седовласая женщина в платье в цветочек и фартуке.

— Si? Я могу вам помочь? — Она вытерла руки о фартук, — scusi, я как раз пеку пирог.

— Я ищу синьору Витторию Манчини.

— Это я.

— Меня зовут Алессандра. Меня попросили… разобраться в истории одной картины, с которой связана ваша семья. Так получилось, что я друг одного из Бальони, так я нашла вас.

— Каким образом разобраться?

— Я хотела узнать побольше о ваших предках и об истории картины, написанной Пинтуриккьо.

— Вы журналистка?

— Да нет же! — Саша не знала, что сказать, сошлись на карабинеров — женщина испугается, на синьора Фабио — кто знает, какие у них отношения, если вообще знакомы, на фра Аурелио точно нельзя. — Я изучаю историю Пинтуриккьо, — соврала девушка.

— Проходите. — Виттория пожала плечами и посторонилась. Провела девушку в небольшую уютную гостиную.

На стенах — несколько фотографий молодой женщины, похожей на Витторию, фотография более поздняя, где она стояла с родителями и, вероятно, братом. Значит, и брат имеется! Еще один подозреваемый.

На каждой свободной поверхности стояли вазы с цветами, кашпо из макраме удерживали свисающие растения.

В комнате не было произведений искусства, антиквариата или просто старинных предметов. Судя по обстановке, эта женщина не интересуется стариной. Но может, дело в одной единственной картине?

— Вы живете одна?

Виттория кивнула.

— Скажите, никто из ваших родственников, возможно, дальних, в последнее время не связывался с вами?

Женщина нахмурилась.

— Откуда вы знаете?

— Ну… так получилось… — Саша не понимала, о чем это Виттория, но на всякий случай поддакивала.

— Я никому не рассказывала… Откуда вы могли узнать? Ладно, это не важно. Когда он впервые связался со мной несколько недель назад, то был в ярости из-за того, что я бросила его младенцем. Но что мне было делать? Я была молода, не замужем, а родители наши очень строгих правил. Я оставалась в монастыре, пока он не родился.

— Погодите… у вас есть сын?

— Так вы же меня спросили… Ох, какая я глупая… вы не знали…

— В наше время беременную женщину прячут в монастырь?

— Вы не понимаете. Есть разные семьи… Я оставалась в монастыре до родов. Монахини сказали, что найдут ему хорошую приемную семью. Но ведь никогда не знаешь… я уверена, что воспитала бы его по-другому.

— Значит, он пришел к вам.

— Я люблю своего сына. И всегда любила. Но я не хочу иметь никакого отношения к его жизни. Я не хочу, чтобы люди знали. Разве я не права?

— Наверное… — что еще могла сказать Саша. — Но вы наладили отношения?

— Нет. Он сказал, что как мать я его не интересую. Ему нужна картина, которая пропала из монастыря. Он хотел вернуть ее в семью Гурриере, а раз он- последний наследник мужского пола, то все права у него, так он сказал.

— А есть еще наследники? Судя по фото у вас есть брат.

— Был… Это трагическая история. Они все погибли, когда ехали в больницу навестить Аньезе, ей только что вырезали аппендикс.

Саша вздрогнула.

— Как вы сказали? Аньезе?

— Моя