Вопль кошки - Франческа Заппиа
– Если Джеффри появится, передайте, что я его ищу.
Я направляюсь к северной двери Фонтанного зала. Не стоит в одиночку бродить по коридорам. Для меня убийца Джули или шатун типа Марка опасен не меньше. Но, во-первых, Сисси и остальные не согласятся пойти со мной, даже если попрошу, – это уж точно. Во-вторых, я бы и не попросила. Без них я быстрее, а если придется бежать, я не смогу никого бросить. Я не Джейк, приманка мне не нужна.
Надо найти Джеффри.
Школьные коридоры расширились и так и застыли на пике вдоха – значит скоро начнут сжиматься. Прижавшись к стене, я сгибаюсь до земли. Шкафчики сейчас высотой в двенадцать футов. Пока я двигаюсь, держу ушки (сраные-твердо-маско-ушки) на макушке.
Тихо, тихо, тихо…
Щелк-щелк.
Я приостанавливаюсь. Вслушиваюсь. Шум не повторяется.
Продолжаю путь.
Марка легко услышать – у него клацают ботинки, – но есть еще как минимум один шатун, с которым я точно не смогу сразиться, если он вдруг подкрадется. Я знаю, что Лазер существует, но не знаю, как он выглядит. Он может быть чем угодно. Кем угодно.
На перекрестке главных коридоров, еще не дойдя до стойки администрации, я останавливаюсь и растворяюсь в тени. Администрацию теперь обороняют не только стены из кольев, но и четверо учеников-охранников, включая Рафа, с арбалетами, копьями и даже ржавым мечом. Они спокойны, даже как-то расслаблены. Приди сюда Джеффри, были бы они более взбудоражены? На взводе? Может, они ослабили бдительность, потому что уже его поймали? Джейк запросто взял бы собственного брата в заложники, в этом я не сомневаюсь.
К офисам администрации тянется рад шкафчиков. Их верхушки широки, скрыты в темноте.
Я приседаю, затем прыгаю. Бесшумно забираюсь на верхний шкафчик, и темнота окутывает меня, как одеяло. Балансирую, стоя на корточках. Беззвучно. Я – Кот, я – кошка.
Осторожно и тихо я ползу к администрации. Приблизившись, ложусь на живот и ползу дальше.
Шкафчики до того широки, что я не вижу Рафа и другого паренька, зато вижу головы мальчика и девочки в центре коридора. У девочки такой же арбалет, как у Рафа. Если она увидит меня и хоть немного умеет целиться, я получу стрелу в глаз.
В глазницу.
Короче.
– Что мы тут забыли? – хнычет мальчик. – Тут жутко. А следующая смена не может уже выйти?
– Следующая смена выйдет только через час, – говорит Раф. Он говорит «час», потому что предполагает, что пройдет столько времени. Никто из нас не знает, сколько времени. Все часы друг с другом не совпадают. Солнечного света мы не видим. – Перебьешься.
– Почему Джейк сам не выйдет и не подежурит, если он так боится, что на нас нападут эти уроды? – Девочка – я ее узнаю, это Лейн Кастильо, лучшая подруга Шондры Хьюстон, – поворачивается спиной к коридору и кладет руку на бедро. – Вечно он нас заставляет делать за него всякую хрень. У меня была игра!
– Джейк заставляет вас делать всякую хрень, потому что сам он должен делать еще больше, – рявкает Раф. – Следи за коридором!
Лейн отворачивается, бормоча:
– Быстрее бы справился, будь у него две руки.
У меня по спине пробегает холодок. Я подтягиваюсь к краю шкафчиков и заглядываю вниз, чтобы получше рассмотреть Рафа и вход. Вот секретарская стойка, вот в углу миссис Гиринг, у нее на экране мигает сообщение о том, что бумагу заело. Баррикады с кольями, другие ученики. Раф, стоит как лошпед.
И тут я вижу: окровавленная рука Джейка прибита к двери за стойкой.
Предупреждение.
Я снова погружаюсь в тень. Преображенным тут не место.
– Все равно сюда никто не сунется, – говорит плаксивый мальчик, который, кажется, был в футбольной команде. – Мы уже несколько часов тут торчим. С тех пор как Кубоголовый с кисой ушли, здесь ни души. Они нас боятся.
– Стоит нам отвернуться, они опять будут тут как тут, – говорит Раф. – Заткнись, глаза на коридор.
Они делают, что им велено, но не без перепалок. Меня понемногу отпускает. Очевидно, что здесь никого не было с тех пор, как мы с Джеффри ушли. Еще осторожнее я отползаю назад и наконец могу подняться на четвереньки. Галопирую до конца шкафчиков и спускаюсь на пол.
Джеффри здесь нет.
Двор.
Я уже на полпути, бегу со всех ног, но в темноте обо что-то спотыкаюсь и пролетаю пять футов по коридору. Вскакиваю на ноги и оглядываюсь. На полу валяется большое круглое тело. Его силуэт очерчен пучками свалявшегося меха. Я споткнулась об оторванную конечность, у которой на конце торчит что-то острое. В тусклом свете поблескивает единственный выпученный глаз. В воздухе стоит тошнотворный запах жира от пиццы, старого сыра и нестираной одежды.
Марк мертв.
17
– Кис-кис-кис, киса!
Десятый класс.
Джейк и его приятели-футболисты засвистели, проходя мимо моего стола на ярмарке внеклассной деятельности.
За лето Джейк все чаще переключался на буквальный кэтколлинг[8] каждый раз, когда видел меня у них дома. К августу я уже перестала краснеть – только пребывала в замешательстве.
Зачем он это делал?
Зачем при этом мне улыбался?
Почему больше ничего не говорил?
Он пытался меня спровоцировать?
Хотел, чтобы я что-то сказала в ответ?
Что-то сделала?
Я замерла на стуле и посмотрела, как они в своих именных куртках проходят мимо моего стенда. Они теперь были в одиннадцатом классе. Нам с Питом Томпсоном полагалось завлекать девятиклассников в художественный кружок, но Пит ушел домой пораньше из-за хронических проблем с желудочно-кишечным трактом.
– Брата моего не видела, киса? – спросил Джейк.
Я пожала плечами. Улыбка сползла с его лица, и он пошел дальше вместе с футболистами. Я сразу же заметила Джеффри, который стоял у стенда ораторского кружка, изо всех сил рекламируя кружок девятикласснице и ее родителям.
Я сидя развернулась и расправила на столе эскизы и рисунки. Моих среди них не было.
– Кот, у тебя замечательные картины, – сказала мне миссис Андерсон, выбирая, какие работы ее возлюбленного кружка будут выставлены, – но я не думаю, что они вписываются в образ, который нам нужно создать.
Ей не нравились люди с перевернутыми головами, спирали, уходящие в бездну, взрывающиеся глаза и черный цвет.
Ей нравились пастельные картинки Эль Миллер с ее вельш-корги Дрыжиком.
Эль Миллер была в центре нашего стенда,
