Светлана Алешина - Тень на плетень (сборник)
Я оглянулась на Виктора и увидела, что он уже поднялся на ноги и шагнул по направлению к дороге.
– Виктор, Виктор, вернись немедленно! – потребовала Маринка, высовываясь из-за тополя. – Вернись, а то еще гранату бросят!
Мысль мне показалась малореальной, однако страшной, что и говорить!
Виктор, не обратив внимания на Маринкины слова, подошел почти к самой дороге. Я заметила, что он старался держаться левее того места, точнее, линии, которая была подвержена обстрелу. Розенкранц, не обращая ни на кого внимания, снова взял в руку свою рамку и начал ею поводить из стороны в сторону.
Нет, все-таки хорошо быть немного сдвинутым на какой-то идее! Никаких сомнений у человека в том, что события имеют именно такую причину и следствие! Так и умрет, наверное, в уверенности, что сейчас за ним явятся какие-нибудь серафимы-херувимы и отвезут на персональное облачко!
Я отвернулась от этого блаженного. Мне иной раз Маринкиной дури хватает выше крыши, чтобы еще Розенкранцевой интересоваться!
Виктор стоял все там же, куда он вышел, и внимательно смотрел в сторону крыш коттеджей, откуда, скорее всего, нас обстреляли, и молчал, как всегда.
Видя, что с ним ничего не происходит, Маринка тоже ощутила приступ храбрости, вышла из-за своего убежища и осторожно, испуганно полуприседая от каждого хруста камешков под своими каблуками, приблизилась ко мне.
– О-оль, мне кажется, что нам тут делать нечего, – неуверенным голосом сказала она. Вся ее неуверенность была от ожидания новых неприятностей, а то, что отсюда надо сваливать и как можно быстрее, понимали уже все. Или почти все.
Я повернулась к Розенкранцу:
– Мы с машиной, Игнатий Валерианович, и можем отвезти вас в город.
– Вы что, Ольга Юрьевна?! – изумился тот и даже опустил руку с рамкой. – Я никуда отсюда не собираюсь! Никуда! Здесь бесконечно благодарное поле для исследований!
Я поняла, что уговаривать этого упертого фанатика – только терять время.
Тем временем Виктор осторожно вышел на дорогу. Вслед за ним так же бережно, только помедленнее, вышли и мы с Маринкой, все еще оглядываясь, осматриваясь и прислушиваясь.
Никого не было ни на дороге, ни впереди, ни сзади, словно передумали люди и не захотели ездить в этом направлении. Только корма моей «ладушки» выглядывала левее от нас. Пешеходов и дачников тоже не было видно. Даже наш знакомый любитель красного вина тоже испарился, хотя я и не заметила, чтобы он проходил по направлению к городу. Ну, у него, наверное, были свои пути-дороги.
– Ну все, Оль, – решительно сказала Маринка, – поехали! Поехали, пока снова не началась херня какая-нибудь, прости господи!
– Странно все это. И кому же мы вдруг понадобились? – спросила я вслух сама у себя, надеясь, разумеется, что Маринка поделится соображениями. Она и поделилась, причем сразу, словно ответ был заготовлен заранее:
– Когда узнаешь, мать, будет уже поздно. И мне тебя будет не хватать.
Я оглянулась в последний раз на Розенкранца, который, устав, видимо, от астральных битв с настоящими пулями, достал из портфеля, на котором я совсем недавно так уютно сидела, маленькую пластиковую бутылку боржоми и пакет с бутербродами.
Насколько я могла судить по внешнему виду, ни боржоми, ни бутербродам не стало хуже от тесного знакомства со мною.
Было заметно, что Розенкранц, как и всякий мужчина, достаточно серьезно и обстоятельно относится к процессу вкушания пищи. Я, даже нахмурившись от удивления, рассмотрела, как он бережно развернул свои бутерброды и аккуратно разложил их перед собою ровным полукругом.
Посередине образовавшейся фигуры Розенкранц водрузил боржоми и даже улыбнулся, потирая руки и глядя на сотворенный пейзаж.
Надо же, даже такой глубоко проникший в тайны природы человек как-то слишком уж откровенно радуется грубой материальной пище! А что же делать нам, бедным да непродвинутым?
– Так вы не решили ехать, Игнатий Валерианович? – на всякий случай крикнула я, понимая, что он ни в коем случае не передумает, устраивая перед собой такой парад. Хотела бы я посмотреть на мужчину, сумеющего в самом начале прервать свой обед!
Даже астрологический декан Розенкранц не оказался исключением из правил. Он вздрогнул, услышав мои слова, взглянул на меня и отрицательно покачал головой, жестом показывая на предметы своей занятости.
– Ну как хотите! – сказала я, и тут Маринка снова меня дернула за руку, да так резко, что я чуть не упала.
– Ты что делаешь? – возмутилась я, но почти сразу же поняла, что ее заставило это сделать!
Справа, то есть со стороны города, по дороге в нашем направлении мчалась машина. Это была белая «Газель» – микроавтобус. Машина направлялась к нам, и в этом сомнений не было, потому что она именно мчалась.
Чуть дальше нас, то есть меня, Маринки и Виктора, стоящих на дороге, приблизительно метрах в десяти, уже начинался знаменитый мост, и если бы переезд через мост на ту сторону речки был бы в планах водителя, то он должен был бы тормозить.
Однако «Газель», как казалось, только набирала скорость. Этот момент в сочетании с только что пережитыми неприятностями настроения не улучшал, а, напротив, вбивал в самую истерическую панику.
Краткой выразительницей этого состояния явилась, разумеется, Маринка.
– Ой, мама, – жутко прошептала она и бросилась обратно к кустам.
Я шагнула следом за нею. Виктор закрыл меня собой. Не оставалось больше ни секунды, чтобы предпринять хоть какое-то реальное действие – я имею в виду удрать побыстрее и подальше, – «Газель», поравнявшись с нами, вдруг резко затормозила.
Хлопнула дверка, и из-за нее высунулся наш пострадавший на первом же журналистском фронте Ромка.
– Привет! – радостно улыбаясь, крикнул Ромка. – А я вижу, вы тут стоите…
Он, наверное, ожидал, что его сейчас будут ругать за нарушение домашне-постельного режима, и поэтому заранее состроил виноватое выражение лица и приготовился кивать всем сказанным ему словам без разбора. Ему действительно попало, но не за то, что он удрал из дома.
– Тьфу на тебя, идиот несчастный! – закричала в ярости Маринка, чувствуя, однако, облегчение, что пассажиром «Газели» оказался всего-навсего Ромка, а не какой-нибудь бандит. – Тут такие дела творятся, и ты еще со своими фокусами лезешь!
– Да я думал, что вы сегодня не выберетесь сюда, а мне для статьи нужно было место происшествия посмотреть, – жалобно заныл Ромка, выходя из машины в три приема: сначала он выставил на асфальт костыли, затем осторожно вынес себя, а уж после этого и дверку захлопнул.
– Спасибо, – сказал он водителю, – вы только не отъезжайте, пока я не отойду, а то вторую ногу мне как-то жалко ломать.
Водитель молча кивнул, бросил на нас всех равнодушный взгляд и отъехал, как только Ромка отошел.
«Газель» развернулась, водитель бросил на нас еще взгляд и, убедившись, что воспользоваться его услугами как извозчика никто не желает, уехал так же быстро, как и прибыл сюда.
Мы с Маринкой вышли на дорогу. Маринка, откровенно радостная, что неприятностей больше не предвидится, продолжала покрикивать на Ромку:
– Зачем приехал, я тебя спрашиваю? Хочешь не только ногу, но еще и шею сломать? Лягушка-путешественница, мать твою!
Ромка не понял, о чем речь. Он, твердо упираясь в асфальт обоими костылями и суетливо покачивая здоровой ногой, быстро забормотал, бегая глазами по нашим лицам:
– Я же получил первое задание, мне хотелось, чтобы оно прошло как можно лучше…
– Оно же будет и последним! – гордо рявкнула Маринка. – Уж я-то об этом позабочусь, так и знай!
Эта фраза вырвалась у нее, надо полагать, по неосторожности, поэтому я решила не обращать на нее внимания. А статью Ромкину я обязательно пущу в номер, причем на первой полосе. Почему-то мне захотелось сделать именно так, а не иначе, и Маринкины слова тут ни при чем. Просто такое у меня возникло решение, глядя на то, как Ромка старается добыть материал, не обращая внимания на трудности, возникающие на его пути.
Виктор подошел к Ромке и, пожав ему руку, потрепав по плечу, помог добрести до моей «Лады».
– Спасибо, – сказал Ромка, продолжая внимательно следить за мной и Маринкой. Он чувствовал, что здесь что-то произошло, но пока не знал, что именно, и это раззадоривало его любопытство.
– А мы ехали нормально, – начал рассказывать он, – никуда не спешили, а тут я вижу, вы все стоите, как-то странно сгрудились у дороги… ну, думаю, точно что-то происходит или что-то нашли – уж больно вы странно как-то выглядели, – я и попросил водилу прибавить газу, вот он и…
– Ну, в общем все ясно, – сказала я, успокаивающе махнув рукой. Мальчишка волновался, и нужно было сказать ему что-то спокойное, а то Маринка напрягла атмосферу, и Ромка уже не знал, что ему говорить и куда смотреть. – Только ты немного припозднился, мы уже собираемся отсюда уезжать. Но, в общем, хорошо, что ты приехал, тут кое-что появилось для твоего репортажа…
