Павел Шестаков - Через лабиринт
"А городок-то узковат", - Вадим проводил взглядом своего "подшефного". Тот дошел до перекрестка и свернул на Лермонтовскую. Парня в ковбойке не было видно. "Может, это и верно, не нужно быть навязчивым", подумал Вадим и пошел снова вниз к Цветнику. Там, по его мнению, могла находиться блондинка, одинаково привлекательная со всех сторон.
Блондинку в этот вечер он не нашел, а на другой день ему уже было не до нее.
Разбудил лейтенанта телефонный звонок.
- Козельский?
- Я. Кто это?
- Волоков. Ночью умерла Дубинина.
- Что? Да она ж вчера была жива и здорова.
- Вчера была, а сегодня нет. Отравилась газом.
- Случайно?
- Пока решить трудно. Можно предполагать самоубийство.
- Курорт, - сказал Вадим, кладя трубку.
X
Мазин был не так уж не прав, когда в разговоре с Аллочкой назвал "кожаного" дураком. Но бывает, что и дуракам приходят в грлову удачные мысли. Особенно когда их подхлестывает злоба. А "кожаный" и был из таких злобных дураков, потому что, будь он поумнее, он давно догадался бы, что разыскивать Эдика не следует, а следует даже, наоборот, радоваться его исчезновению. Но, кроме злобы, "кожаного" вела жадность. Когда же злоба и алчность соединяются в таких людях, те уже не в состоянии осмотреться по сторонам, а самые "умные" идеи, которые приходят им в это время в голову, ведут только к гибели и их самих, и других людей.
Ошибка же Мазина заключалась в том, что он считал путь этот довольно длинным, и предполагал, что есть еще время пересечь его. Это была ошибка, но не вина. Виновата была Аллочка, которая скрыла главное. Главное и еще одну мелочь. Впрочем, мелочей в подобных историях не бывает. Знай Мазин эту мелочь, главное открылось бы ему почти наверняка. Но он поверил Аллочке, когда она сказала, что живет в общежитии. А это было правдой лишь частично. И "кожаный" имел на этот счет более точные сведения. Поэтому, когда он зашел в общежитие, его ничуть не удивил ответ вахтера:
- Нету ее.
Вахтер, седоусый старик в наглухо застегнутом толстом черном френче, сидел за своим столиком и пил крепко заваренный чай.
- Я знаю, где она? Я ей не сторож. Я за общежитие в ответе, за народную собственность, а за девчонками пусть воспитатели смотрят. А ты кто такой, что ее спрашиваешь?
- Брат я, папаша, двоюродный.
- Бра-а-ат... - протянул дед подозрительно. - Знаем мы вашего брата! Хорошо еще, если в загс позовет, а то и под куст в парке.
- Ну, ты это, дед, брось! Тебе толком говорят: брат я. Ждать мне некогда: проездом я, понял? Где ее комната? Записку я Алке оставлю.
Вахтер посмотрел на шоферскую куртку и загорелое лицо "кожаного" и уступил. Через несколько минут тот разговаривал с Катей, что жила вместе с Аллочкой. Но говорил он уже другое:
- Вот что, сестренка, от Эдика я. Знаешь такого? С Аллой поговорить нужно вот так... - Он провел ребром ладони по толстой шее.
"Кожаному" и в голову не пришло, что Аллочка могла не довериться подруге. Он в такие тонкости не вдавался и оказался прав. Но хотя точного адреса заболевшей тетки, у которой последние дни ночевала Аллочка, Катя не знала, все же помнила улицу и ближайшую трамвайную остановку: с год назад они заходили к этой тетке вместе.
Сведения эти "кожаного" вполне устраивали. Он вышел из общежития веселый, сел в машину, потому что действительно был шофером, и погнал на Казахстанскую. Улица эта находилась в районе частной застройки, и соседи тут хорошо знали друг друга.
- Мамаша! - "Кожаный" остановился возле скамейки, где две немолодые женщины лузгали семечки. - Где Козловых дом будет?
- А вон, сынок, с голубыми ставнями.
- Спасибо, - сказал "кожаный" и поднял боковое стекло.
Мимо флигеля с голубыми ставнями он проехал не спеша, так что успел прочитать на воротах фамилию домовладельцев.
- Ну, ты глянь, вот бестолковый парень! Мимо проехал! - посетовали тетки на скамейке.
Преследуя Аллочку, "кожаный", как и Мазин, думал, что Эдик унес ноги подальше и переписывается с ней на теткин адрес.
Однако дело обстояло иначе.
Поговорив с Мазиным, Аллочка села в трамвай и, убедившись, что за ней больше никто не следит, попыталась обдумать происходящее. Было это нелегко, но кое-что ей удалось. Во всяком случае, с трамвая она сошла спокойная и решительная. В ближайшем магазине купила бутылку водки, две пачки дорогих папирос и банку шпрот, положила в сумку и с покупками направилась на Казахстанскую.
Собака за забором загремела было цепью, но, узнав Аллочку, притихла. Калитку открыла тетка.
- Здравствуйте, тетя Даша. Ну, как тут у вас?
- Да все так же.
Тетка выглядела не столько больной, сколько недовольной. Говорить она больше ничего не стала, а молча повернулась и зашлепала задниками стоптанных туфель по дорожке, что вела к дому. Аллочка направилась следом, но не в дом, а обошла его и постучала в маленькую дверку легкой пристройки - не то сарая, не то летней кухни.
- Ты, что ли? - послышался хриплый голос.
Звякнула щеколда, и Аллочка оказалась в помещении с окнами, прикрытыми ставнями. Здесь, рядом со столярным верстаком, стояла железная койка. Человек, открывший дверь, тут же улегся на смятую постель. Наверно, и Мазин не сразу узнал бы в нем Эдика Семенистого.
В этом Эдике не было ни малейшего лоска. Вместо модных полубачек небритая, взлохмаченная щетина, осунувшееся, побледневшее лицо. Даже колечко уже не поблескивало, а как-то пожухло и болталось на похудевшем пальце с нестриженым, грязным ногтем.
- Водки принесла? - спросил Эдик тускло. Чувствовалось, что вопрос этот задает он не впервые, но на положительный ответ не надеется.
- Принесла.
Эдик приподнялся недоверчиво. Алла достала бутылку, папиросы и шпроты, поставила на верстак.
- Сейчас у тетки возьму поесть.
- Не надо. Я не голодный. Ничего не надо.
Выпил он жадно, отдышался, взял одну рыбку, пожевал.
- Вроде полегчало, - сказал удовлетворенно. - Выпьешь со мной?
Алла покачала головой:
- Мне на нее смотреть противно.
- С каких это пор?
- С нынешних. И тебе в бутылку заглядывать нечего.
- Ну-ну... Командуешь! Думаешь, как посадила меня в эту конуру, так я уже в подчинении у тебя? От такой жизни денатурату напьешься, не то что "белой головки".
- Не я тебя сюда посадила, а глупость твоя.
- Знаешь...
- Ладно, не психуй! Послушай-ка, что я тебе скажу.
- Еще что-нибудь на мою голову выдумала?
- Я сейчас с Мазиным разговаривала. Помнишь такого?
Эдик отставил стакан:
- Заложила?
- Дурак! Сам он меня нашел.
- Да тебя-то он Откуда знает?
- Он, по-моему, все знает. Кроме того, что ты здесь сидишь. Думает, уехал, а я знаю куда.
- Ну, а ты что?
- Да ничего. Сказала, если напишешь - сообщу.
Семенистый улыбнулся:
- Правильно. Ты голова все-таки.
- Эдик! Ты меня любишь?
Он потер кулаком небритую щеку:
- Сейчас до этого разве?
Аллочка поднялась с табурета:
- Значит, не до этого? А я, дура, прячу тебя, сама рискую, тетку подвожу, старую женщину. Из-за кого? Из-за такой свиньи!
- Алка! Подожди, подожди! Ты ж знаешь! Если б я... Я бы сам тут не сидел. В Сибирь бы подался. А то заперся, как дезертир какой. Из-за тебя ж. Сама знаешь. Думаешь, мне легко? Нервы все натянулись. Видишь, аж пальцы дрожат.
- От водки они у тебя дрожат.
- А пью с чего, думаешь? Сладкая она? Будь она проклята!
Семенистый со злостью стукнул по столу, схватил со стола недопитую бутылку и швырнул ее в угол сарая, на стружки.
У Аллы по щекам побежали слезы:
- Что же нам делать, Эдик?
- Говорил я, что делать! В Сибирь, на стройку подаваться.
- Да найдут и там.
- Ну, лучше придумай.
- Эдик, а что, если к Мазину сходить?
- Тронулась?
Алла быстро смахнула со щек слезы, села на кровать рядом, заговорила горячо:
- Эдик, ну послушай, Эдик! Ведь не скроешься же. За мной Лешка по пятам ходит. Сегодня парня какого-то подослал. Лучше уж Мазину открыться. Расскажешь все как было.
- Суку хочешь из меня сделать?
- А кого ты жалеешь? Они ж тебе мстить хотят!
- Нечего мне мстить! Не виноват я перед ними.
- Да не верят же они тебе! Найдут - зарезать могут! Лучше к Мазину попасть, чем к ним.
Семенистый стукнул кулаком по верстаку:
- Дура дремучая! Да Мазин, ты понимаешь, чего за мной ходит? Понимаешь? Думаешь, Мазину эта мелочевка нужна? Мазин мне вышку строит! Слыхала такое слово? Знаешь, что за убийство полагается?
- Но не ты ж убил.
- А докажет кто?
- Я там была!
- Ты! Это тоже доказать нужно. Никто тебя не видел.
- Все равно, Мазин разберется. Я ему верю! Он хороший!
- Ух дура, вот дура! Для того он и хороший, чтоб таких соплячек, как ты, на крючок ловить. Думаешь, они там правду ищут? У них свой план есть, свой процент. Шлепнули - и точка. Значит, открыли, значит, хорошо работают. А я им по всем статьям подхожу.
- Ну, что же делать-то, Эдик?
- Уеду я. И ты со мной. После.
- И всю жизнь дрожать от страха?
