Ужас круизного лайнера - Владимир Козяев
……………………………………………………………………………………………………….
Компания за ужином не сложилась. Пипсен представился скороговоркой и занял место Ардана, рассматривая соседей по столику.
Пожилая пара представляла из себя весьма контрастное сочетание: джентльмен своей неподвижностью напоминал восковую фигуру из музея мадам Тюссо, притом вид имел настолько надменный, что хотелось вскочить и вытянуться перед ним по стойке «смирно», проверив при этом, застегнут ли гульфик. Слова он не произносил, а практически выцеживал из себя с таким видом, будто делает тем самым большое одолжение собеседнику. «Пень трухлявый, собакам ссать»– оценил его про себя сыщик. Его супруга была, напротив, весьма развязной особой, увешанной всякими цепочками и брелочками как новогодняя елка украшениями. Морщинистую шею пересекали сразу три нитки крупного жемчуга, что добавляло ей вульгарности. Молчаливость мужа она с лихвой компенсировала собственной болтливостью. Смеясь, она широко разевала пасть и демонстрировала неестественно белые вставные зубы. «Старая клизма»– подумал про нее детектив. Обоим было действительно около 80, а имен и фамилий сыщик даже не расслышал.
Третья соседка, «неопределенных лет и такой же внешности» согласно оценке Стоуна, действительно, представляла собой яркий образчик этого типа. Выразительность ее лица могла соперничать со свежеоштукатуренной стенкой, все остальное наводило на мысль о первичной двуполости древних людей, когда-то населявших Землю. «Клара», – представилась она, опуская прочие подробности.
Пипсен загрустил. Он весьма смутно представлял, как можно установить более близкие отношения с такой публикой, а ведь это являлось первоочередной задачей следствия на настоящем этапе. Тем более, что других потенциальных источников информации, способных пролить свет на личность покойного, его поведение и последние часы жизни, у сыщика пока не было. Значит, придется использовать то, что есть, как это ни печально. Исходя из задачи, нужно выбрать наиболее слабое звено в этой троице, и им, несомненно, является пожилая леди вульгарной внешности.
Элеонора- так ее звали, – и Пипсен выяснил эту деталь, пригласив старушку на танец. Ее благородный муж ничего не ответил на вопрос сыщика, он сидел, полуприкрыв веки, не реагируя на внешние раздражители. Надо полагать, что таким образом добро на приглашение его жены было получено. Детектив, заполучив таким незатейливым способом источник информации, навострил уши и приготовился слушать свою партнершу по танцу.
……………………………………………………………………………………………………………
Сидя в своей каюте, Пипсен анализировал события прошедшего дня, давшие определенное количество пищи для ума.
Разумеется, большая часть услышанного от Элеоноры, не имела никакого практического значения и относилась к весьма различным сферам человеческого бытия, начиная от палестинских террористов и заканчивая не совсем свежим фуа-гра, подаваемым сегодня на ужин. Сыщик начал уставать от нескончаемого потока словоблудия и ему с трудом удавалось переводить разговор на интересующую его тему.
В конечном счете, удалось выяснить следующее: мсье Пьер Ардан имел тонкий вкус и был, безусловно, джентльменом, но только до того момента, пока не надерется до поросячьего визга. А это случалось часто, и тогда он становился излишне развязен, начинал заигрывать с женщинами и делать им пошлые предложения. Правда, при этом границ дозволенного он все же не переходил, и, получив отпор, быстро брал себя в руки.
– Он пытался заигрывать с вами или с мадемуазель Кларой…?
– Ой, ну что вы, мы не в его вкусе. Вокруг много молодых и красивых женщин, к тому же они не так неприступны, как пытаются показать. А мсье Пьер был интересный мужчина, к тому же знал обхождение, как все французы.
О занятиях покойного Ардана Элеоноре ничего толком не известно. Впрочем, это обычное явление среди подобной публики: никто особенно не стремится к открытости, общение носит, в-основном, формальный характер. Нет, она не видела, чтобы Пьер с кем- то близко сошелся на корабле, но ведь они и виделись до его внезапного отъезда всего- то две недели, да и то лишь во время трапез.
Из всего этого Пипсен вынес три вывода о личности покойного: в общении он был славным малым, знал деликатное обхождение, после бурных возлияний был невосдержан и охоч до слабого пола. Не очень много, но кое- что для начала. Сыщик решил расширить круг знакомств за пределами столика и еще раз просмотрел схему расположения едоков. Первоначальный план на завтра был составлен.
Проанализировав таким образом вечерний разговор, детектив невольно вернулся мыслями к событиям сегодняшнего утра, а точнее, к заключению мельбурнского эксперта.
Он выложил перед собой клочок темно-бурых жестких волос, кусочек стекла со следами запекшейся крови и вновь, в который раз, задался вопросом: что все это значит? В памяти всплыла оценка, данная судмедэкспертом при осмотре трупа Ардана: «Такое впечатление, что мышцы и адамово яблоко даже не перерезаны, а перепилены или даже перекушены». Из всего этого следует только один, совершенно фантастический вывод. «Но этого же не может быть, – повторял про себя сыщик, – Это из области средневековых сказок». Однако, иного вывода он сделать пока не мог, поэтому перешел к детальному рассмотрению фото на паспорте усопшего.
Пипсена не оставляло смутное ощущение, что он уже где- то видел это лицо, оно ему почему- то знакомо. Осталось вспомнить, где и когда он мог сталкиваться с этим человеком, но память пока отказывалась делать ему такие подарки.
С этими мыслями детектив отошел ко сну, надеясь, что завтрашний день принесет ему больше ответов, чем вопросов. День выдался нервозным и организм требовал отдыха.
Глава 16.
Ночью Пипсену приснился кошмар. Надо сказать, что детектив относился к категории людей, редко видевших, или, вернее сказать, редко запоминающих сны. Он не был особо впечатлительным человеком с рождения, а жизненные перипетии столь часто сталкивали его с насилием, кровью и смертью, что сыщик невольно оброс слоновьей кожей и был мало чувствителен к внешним раздражителям. Тем не менее, сон, приснившийся ему в эту ночь, был настоящим кошмаром.
Детектив сидел с удочкой на берегу заросшего пруда, вокруг были старые, темные, скрюченные деревья и кусты. Солнца не было видно, не слышно было пения птиц и даже сам лес давил непривычной и густой тишиной. Вся обстановка была гнетущая и вызывала необъяснимый страх. Неожиданно поплавок резко ушел под воду, Пипсен судорожно дернул удочку, потянул изо всех сил – и из воды напротив него выросло огромное лохматое чудовище, тянувшее руками леску к себе. Вид его был настолько ужасен, что Макс онемел от ужаса, грудь его сдавило и, не в силах противостоять
