Время старого бога - Себастьян Барри

— Тот самый, легок на помине, — сказал он. — Ага.

Но Тома вновь захлестнул страх сказать что-то не то, и он послушно затрусил следом за мистером Томелти.

Комната оказалась просторная, богато обставленная, не то что убогий коридорчик, удививший Тома, — с тремя большими окнами, поблескивавшими из-за сборчатых занавесок. Чернильная тьма застилала вид за окном, но Том и так помнил до мелочей этот пейзаж — сколько раз он любовался им, сидя в плетеном кресле. И у него мелькнула мысль: вот странно, живут они рядом, видят из окна одну и ту же красоту, и все же отделены друг от друга — чужие, чуждые друг другу люди. Повсюду были семейные фотографии — везде, где только хватило места; Тому даже показалось многовато — как видно, очень уж расплодились эти Томелти. А на полках стояли и лежали книги, и настольные лампы отбрасывали блики на его ботинки.

Навстречу Тому, словно желая преградить ему путь, вышла миниатюрная женщина, взяла его за руку. Ее жест поверг Тома в изумление. Платье у нее было под цвет теней по углам. И вновь на ум ему пришли призраки. Руки, сжавшие его ладонь, оказались теплые, словно она грела их у огня, но огня нигде не было. Комната отапливалась длинным обогревателем, тихонько гудевшим в лад с дружелюбным молчанием хозяйки.

— Рад познакомиться. — Том еле удержался, чтобы не добавить, как дурак, «мадам».

— Выпьете чего-нибудь, сержант? — спросила она, вновь приведя его в смущение и вынуждая промолчать. Бывший, бывший!

— Конечно, мадам, не откажусь.

— Вы не на дежурстве, — сказала она шутливо и повела узкими плечами. Ожерелье из мелких гранатов — нет, скорее, рубинов — туго обхватывало старческую шею — того и гляди лопнет и рубины разлетятся, словно мухи.

— Не на дежурстве, и никогда уже на дежурство не выйду, — ответил он с долей юмора, и это помогло ему обрести почву под ногами.

Хозяйка спросила, чего он желает, а Том спросил, есть ли у них сок, лимонад или что-нибудь в этом духе — оказалось, есть. И она ему налила, и мистер Томелти с улыбкой поднял свой бокал неизвестного напитка, и Том рассмеялся непонятно чему, подумав: странно все-таки устроена жизнь, то и дело человек перед ним раскрывается с неожиданной стороны, даром что он бывший полицейский и разбирается в людях.

И, словно в ответ его мыслям, мистер Томелти спросил:

— И как вам живется на пенсии?

Том взял свой высокий бокал с лимонадом — розовым — и отпил совсем чуть-чуть, из страха поперхнуться, но не потому что пересохло в горле. Он боялся, как бы случайная эта встреча не навлекла на него гнев богов. В левой руке у него по-прежнему болтался пакет с покупками.

— Знаете ли, я… — начал он, не дожидаясь, пока мысль оформится в голове. — Я бы сказал… — И снова ни одной законченной мысли. — Сами-то вы…?

Почему он двух слов связать не может? Он покраснел; на его счастье, свет был приглушенный.

— Хозяин гостиницы должен принимать заказы, пока не свалится, — сказал мистер Томелти веско, с затаенной страстью, как будто вся жизнь его — спектакль, а это реплика в пьесе, заранее отрепетированная.

— Могу представить. — В гостиничном бизнесе Том ничего не смыслил.

— Присядем, отдохнем, — сказала миссис Томелти. — Как же я рада с вами познакомиться, как рада! Мы и сами не представляли, как нужен нам в доме защитник. Тем более сейчас, когда в доме дети. Девчушка эта славная с братом. — Она бросила взгляд на мужа, словно желая, чтобы и он участвовал в беседе.

Никакой девчушки Том здесь ни разу не видел. Это она про жильцов из квартиры с башней? Мистер Томелти просиял, словно внутри у него вспыхнул фонарик.

— С тех пор как вы поселились в пристройке, даже ночи светлее стали. К старости хватка слабеет.

К старости хватка слабеет. Судя по говору, родом она, наверное, из Роскоммона или из Литрима, подумал Том. В крайнем случае из Слайго. Они расположились в креслах, как велела хозяйка. Что ж, он не против посидеть в столь приятной компании, не против быть защитником с железной хваткой. Пока шла беседа, луна поднималась над островом все выше, точно взбиралась, как по ступенькам, по темным квадратам окна. Казалось, играет чуть слышная музыка, хоть и было тихо. Миссис Томелти пригласила его выпить по стаканчику, сама пригласила, приятно посидеть вот так втроем, поболтать о пустяках.

Вскоре они узнали, что он вдовец и похоронил детей. А он вскоре узнал, что миссис Томелти — известный в Ирландии специалист по чайным розам и тема эта неисчерпаема. Том по невежеству полагал, что чайная роза всего одна, точнее, и вовсе об этом не думал. Он и сам написал когда-то небольшую работу о полевых цветах — как они связаны с трупами и местами их обнаружения, что можно найти на одежде или в волосах, — но умолчал об этом. Миссис Томелти показала ему свою книгу, изданную Дублинским Королевским обществом, с тиснеными золотыми буквами на обложке: «Чайные розы. Маргарет Томелти». Книга смахивала на семейную Библию — толстая, в кожаном переплете. Мистер Томелти в разговоре почти не участвовал, как будто дал слово никогда не перебивать жену и не говорить с ней в один голос — то ли из страха, то ли из любви, Том не мог точно сказать почему. У любви и страха одни истоки, если выражаться высоким слогом. Он восхищался четой Томелти. Темное набивное платье хозяйки было из нейлона, а когда она скрещивала ноги, ее наэлектризованные чулки метали крохотные молнии. Лишь сейчас, под конец дня — благодатного, тихого весеннего дня, — Том заметил, что мистер Томелти при галстуке-бабочке цвета крыжовника. Не узнать было старика в обносках, который несколько месяцев назад просил у него сахару. До чего же все-таки удивительны и непостижимы люди, но вместе с тем до чего узнаваемы! Ему казалось, он давно знает эту пару, а это лишний раз доказывает, что все люди до известной степени схожи. Словно со всеми он уже знаком. Как будто типов людей на свете не больше десятка. Работа в полиции располагала к такого рода мыслям. И все же если бы у него под пыткой вытянули правду, он признал бы и неповторимость каждого человека. Всякого с ходу узнаешь, но до конца, наверное, не узнаешь никогда.

В углу комнаты стоял единорог с рогом то ли из серебра, то ли из белого золота;