Я их всех убил - Флориан Дениссон
– А предметы для медитации? – вмешалась Эмма.
Буабида это вроде бы выбило из колеи, он нахмурился.
– Коврик? – уточнил он, переводя на нее взгляд.
Она кивнула, предлагая ему продолжить.
– Ну да… уф… мы также нашли коврик с вделанными колючими кружочками, колокол, колотушку, ладан и Bluetooth-колонку… короче, нечто вроде набора для релаксации или медитации.
– Колючий коврик – это аппликатор! – выговорил де Алмейда своим густым голосом. – Мой хирург посоветовал мне его от люмбаго, это жутко больно.
Все лица повернулись к внушительных размеров жандарму, как бы ожидая пояснений.
– А чё такого? Может, у нее просто со спиной проблемы, и всего делов.
Никто не продолжил тему, и на несколько секунд опять повисло молчание. Несмотря на ворчливость и неотесанность, де Алмейда был хорошим копом. Никто не взъелся на него за вмешательство, потому что его замечание могло оказаться полезным.
Затем настала очередь Бориса. Светловолосый верзила поднялся одним плавным и четким движением. Поправив ворот рубашки, он заговорил:
– Можно многое сказать по поводу квартир Колина Вассарда, Харла Коммегерлина и Иони Превиса… и в то же время существенных данных маловато.
Его голос как будто понизился на несколько полутонов, словно из желания звучать торжественнее… или более властно, сказал себе Максим.
– У Вассарда ничего особенного, кроме пресловутого коврика, обнаруженного в комнате, предназначенной для медитации. У нас нет никаких сведений от фонда соцобеспечения или других социальных служб, но ввиду весьма высокой тамошней квартплаты можно сделать вывод, что финансово он обеспечен неплохо. Эксперты сейчас разбираются с его компьютером: он был запаролен, но разблокировка должна занять не более двадцати четырех часов.
Он медленно сглотнул и продолжил:
– То же самое у Превиса: мы не знаем, чем он зарабатывал на жизнь, но у нас есть ниточка. Он был ютубером, снимал геймплей и собирал значительное количество просмотров, так что с большой долей вероятности это обеспечивало ему хлеб насущный. Опять-таки, мы ждем подтверждения от экспертов. Что касается пространства для медитации, то в его ванной комнате были обнаружены те же предметы, что и у остальных. Однако у Коммегерлина все обстоит немного по-другому: никакого уголка для релаксации, никаких электроприборов, никакой электроники и вообще почти ничего. Алюминиевая фольга на оконных стеклах, будто он экранировался от магнитных волн: я уже такое видел.
Удостоверившись, что Павловски закончил, Ассия позволила себе вопрос:
– Итак, у нас есть очевидная связь между тремя жертвами из четырех. Кстати, вполне вероятно, что «уголок медитации», – она изобразила пальцами кавычки, – Коммегерлина находится в другом месте, которое мы еще не нашли. В таком случае их объединяет практика самоистязания… Скудно, конечно, но это след, которым не стоит пренебрегать.
– Возможно, они ходили в один центр йоги или принадлежали к какой-нибудь секте, – заметил де Алмейда.
Секта. Слово было произнесено. Максим внутренне вздрогнул, надеясь, что этого никто не заметил.
Внезапно Ассия бросила на него пристальный взгляд. Он понял, что она намеревалась что-то сказать, но воздержалась.
Максим понимал, что ему придется столкнуться со своим прошлым, он это знал. Увильнуть не удастся, но, словно желая отвлечься и дать себе воображаемую отсрочку, он сказал, вроде ни к кому не обращаясь, что хотел бы допросить неизвестного и посмотреть, как тот будет реагировать на первые данные, которые им удалось собрать.
– Ну так вперед, Монсо, допроси! – прогремела Ассия Ларше, давая знак, что собрание закончено.
8
Задержанный по-прежнему лежал в центре камеры, свернувшись калачиком. Борис и Максим принесли питье и еду и, выждав, пока он перекусит, отвели в один из кабинетов для допросов.
Перед тем как все разошлись, Эмма мимоходом поделилась с Максимом информацией, весьма его заинтересовавшей: при первом разговоре этот тип упомянул о некоем Капитане – тогда это вызвало у него приступ паники и он отключился.
По своему обыкновению, прежде чем приступить к работе, младший лейтенант Павловски удостоверился, что аппаратура в порядке.
Максим устроился напротив неизвестного и принялся его разглядывать. Несмотря на глубокие тени под глазами, черты его лица были тонкими, волосы, доходившие почти до плеч, гладкими и чистыми, а сам он был свежевыбрит. Пребывание в «холодильнике» явно не пошло ему на пользу: тело то и дело сводило судорогой, а на лбу начали проступать капельки пота. Он вел себя послушно и спокойно подчинялся, хотя украдкой озирался при малейшем движении или неожиданном звуке.
Кто же он, человек, обвинивший себя в четырех кровавых преступлениях и не желающий ничего к этому добавить?
Борис включил запись, и Максим долгие секунды вглядывался в человека, прежде чем задать первый вопрос:
– Ты готов рассказать нам чуть больше?
Тот опустил голову, как собака, привыкшая к строгим наказаниям.
– Мы проверили имена, которые ты нам дал, – они настоящие, мы начинаем тебе верить. Ты действительно убил этих четверых?
– Я их всех убил, я их всех убил, – прошептал тот, скорчившись и обхватив себя руками.
Теперь капли пота стекали с него все быстрее, падая на стол.
– Как мне тебя называть? – продолжил настаивать Монсо. – Если мы хотим поговорить, ты должен хотя бы сказать мне свое имя. Меня зовут Максим.
Субъект даже не моргнул, словно вопрос жандарма затерялся в лимбах его больного мозга.
Однако временами гримаса боли искажала его лицо, и оно на несколько секунд кривилось.
Слишком много внешних факторов создавало помехи для расшифровки его невербального языка, и молодой синерголог начал терять терпение – как и Борис, который воспользовался моментом заминки, чтобы ринуться в образовавшуюся брешь:
– Колин Вассард – как вы с ним познакомились? И с Ниной Грокис-Стейнер?
Человек его не слушал – он, стиснув зубы, держался за живот.
– Вы больны или что? – холодно спросил Павловски. – Слишком быстро все съели? Если вас тошнит, скажите сразу.
Вместо ответа неизвестный приглушенно заворчал; в уголках его рта появилась пена.
Дознаватели беспомощно переглянулись.
– Вам плохо? – забеспокоился Максим, протягивая руку, чтобы схватить задержанного за плечо.
Рубашка была мокрой. Максим отвел руку, посмотрел, как задержанный корчится от боли на стуле, но остался невозмутим. Подозреваемый напоминал ему насекомое, бьющееся на поверхности воды, прежде чем пойти ко дну.
Борис тоже вдруг встревожился: что-то здесь решительно не клеилось.
– Это Капитан тебя послал? – сделал попытку Максим.
Упоминание этого имени, казалось, только усилило муки задержанного, как если бы жандарм еще сильнее сжал тиски, сдавливающие все его существо.
Неожиданно безымянный человек испустил долгий звериный вопль, отразившийся от стен. Казалось, абсолютное зло выедает его изнутри. Тело начали сводить все
