За легкой тенью лета - Евгения Горская
Он думал о прекрасных Настиных глазах, а к Лике относился как к неуклюжему щенку, к которому привык и которого невозможно выбросить на улицу.
От невозможности все исправить захотелось застонать.
— Всеволода тоже сильно беспокоило, что доходы упали. За Лику переживал. Она ни дня не работала и вообще из тех женщин, которые себя обеспечить не умеют.
Слова были обидные. Получалось, что на Тихона тесть не рассчитывал. Впрочем, на такой дом, в котором он сейчас живет, денег у Тихона никогда не будет, это точно.
— Когда я в последний раз Всеволода видел, он никак не мог съехать с этой темы. Мне хотелось отвлечься, впереди Рождество, Новый год, а он весь вечер варианты договоров прикидывал.
— А когда вы его в последний раз видели?
— За пару дней до его смерти. Мы с ним тогда полбутылки коньяка усидели. Я подумать не мог, что больше его не увижу!
Из соседского дома вышла Катя, прошлась по участку. Тихон отвернулся к стене.
— Потом какой-то его родственник приехал, и я ушел. Я тогда к нему и назад на лыжах дошел, а как его не стало, больше не вставал на лыжи. Настроения не было.
— Какой родственник? — напрягся Тихон.
— Черт его знает. Мы сидели, выпивали, у Всеволода зазвонил телефон, он сказал, что родственник приехал, и я ушел. Я его даже не видел, родственника.
Катю больше не было видно. То ли ушла в дом, то ли находилась где-нибудь за деревьями.
— Если про Лику что-нибудь узнаешь, позвони.
— Обязательно.
Тихон сунул телефон в карман шорт, подумал и снова положил около мольберта. Если Настя позвонит при соседях, у Кати это вызовет нездоровый интерес.
Он сбежал по винтовой лестнице, равнодушно отметив, что к неудобным ступеням привык, и быстро пошел к соседскому участку.
Михаил с телефоном в руках валялся в гамаке. Тихона увидел, только когда он остановился рядом.
— Миш, Всеволод Сергеич мог умереть от отравления? — спросил Тихон. — Он мог отравиться дрянью, которая была в коньяке?
Михаил сел в гамаке, потер лицо руками. Подумал.
— Теоретически мог, яд могли подмешать и год назад. Но это обязательно заметили бы. Вскрытие делали?
— Делали, — припомнил Тихон.
— Тогда исключено. Отравление обязательно заметили бы. Это не «Новичок», который следов не оставляет. Отравление и менты бы заподозрили, а уж патологоанатом тем более. Тихон, поговори с Иваном.
— Пока не о чем. Миш, пожалуйста, Ивану пока ничего не говори.
— Не скажу, но…
— И Катю попроси.
Тихон вернулся на веранду, сунул телефон в карман, опять легко сбежал по неудобным степеням и сел в машину.
Поток в Москву шел слабый. Стоять пришлось только уже в черте города.
* * *
На крышу дома села сорока, повертела длинным хвостом. Вторую такую же Катя увидела на яблоне. В Подмосковье сороки попадались редко, а в Москве не появлялись совсем. Кажется, по приметам они приносят хорошие вести. Катя замерла в шезлонге, стараясь не спугнуть хвостатых птиц.
Жаль, что не вовремя зазвонил телефон. Едва ли звонок помешал сорокам, но они вспорхнули, улетели.
— Привет, мам, — ответила Катя.
— Папа со Славиком поехали в зоопарк. Что-то они долго, я уже беспокоюсь.
— А ты почему не поехала?
— Мне не нравятся львы за стеклом машины, — фыркнула мама. — Львы должны сидеть за забором, как в московском зоопарке.
Послышался тихий клекот, сороки переместились недалеко. Катя повертела головой, но птиц не увидела.
— Ты не представляешь, кого мы вчера встретили!
— Кого? — улыбнулась Катя.
— Антонину Ивашову! Помнишь такую даму?
— Нет.
— Она иногда к нам заходила, когда ты была маленькая. У Ивашовых участок был недалеко от конторы. Потом они его продали. Тоня вышла замуж за человека, которому в нашем поселке бывать не по чину. Не уверена, что миллиардер, но миллионов у него, должно быть, немерено. Кривицкий! Слышала про такого?
— Нет.
— В список «Форбс» он вряд ли входит, но ворюга тот еще! Одно время губернатором где-то был, потом от политики отошел. Про него иногда по телевизору упоминали как про бизнесмена. Теперь он в Израиле! Умеют люди вовремя спрыгнуть! Простым россиянам счета открыть не дают, а те, у которых миллионы, везде устраиваются.
— Черт с ним, — засмеялась Катя.
— Тоня со своим Кривицким сидели в кафе за соседним столиком. Причем она меня первая узнала. Кивнула, про тебя спросила. А с мужем не познакомила.
— А тебе хотелось с ним познакомиться?
— Единственное, чего мне хочется, это чтобы у вас все было хорошо! В общем, Тоня со своим миллиардером сидели скромненько в обычном кафе.
— Ты же сказала, что он недотягивает до миллиардера!
— Не важно! Ой! — вздохнула мама. — Я ее не видела лет двадцать. Мы с ней особо никогда не дружили, но в молодости в одной компании собирались. У них с Пашей Ермаковым одно время любовь была. Павла-то ты должна помнить, они с Всеволодом к нам часто заходили. Они были компаньоны.
— Помню, конечно.
— Когда-то в Павла все девочки были влюблены.
— И ты? — улыбнулась Катя.
— Я всегда была влюблена в твоего папу и ни в кого больше! — засмеялась мама. — Нет, правда удивительно. Ничего особенного в Павле не было, парень как парень. А душа компании! Когда мы студентами были, он ни на кого, кроме Тони, не смотрел. Но Тоня всегда знала, чего хочет. Сначала вышла замуж за какого-то помощника депутата, на даче перестала появляться. Павел сильно переживал, хоть и не подавал вида. Он тогда Эллу к нам в компанию привел. Элла в него была влюблена без памяти. Но я всегда знала, что добром это не кончится. Я Эллу жалела.
— Ты у нас очень проницательная! — пошутила Катя.
— Так и вышло! Тоня с первым мужем развелась, и Павел снова переметнулся к ней. Но и Элла долго страдать не стала, вышла за Всеволода. Севке она нравилась. Я сразу заметила, что он к ней неровно дышит.
— Вот видишь, как хорошо все закончилось!
— Через год Тоня захомутала своего Кривицкого и исчезла навсегда. Но к тому времени у нас всех уже появились семьи, дети, и компания распалась. — Мама вздохнула. — Как же некоторые умеют устраиваться! Вот Антонина… Не красавица, не великого ума, а ухитрилась пробиться в почти высший свет.
— Не завидуй!
— Я не завидую. Я просто удивляюсь. — Мама помолчала. — А Всеволод всю жизнь дочери посвятил. Не женился. По-моему, это достойно уважения.
— В последнее время у него появилась дама, — улыбнулась Катя. — Помнишь Аслана, рабочего-узбека?
— Не помню.
— Аслан хороший парень, уже лет пять в поселке работает. Так вот, Всеволод Сергеич
