Окна в облаках - Евгения Михайлова
– Как же я рад тебя видеть, – сказал Арсений. – Ехал и думал: как хорошо, что ты придумала себе такую дурацкую историю и начала от нее страдать. Что все перепутала и в результате позвонила мне среди ночи, сама не зная зачем. А я скажу тебе зачем: что-то должно было нас подтолкнуть друг другу. Мы же потерялись, сто лет не видим друг друга, даже проходя мимо, еще немного – и перестали бы узнавать. Сейчас смотрю на тебя и понимаю: ты для меня исключительный человек.
– И что это значит? – рассмеялась Тоня.
– Ничего особенного. Просто есть ты и все остальные. И такое везение, что свою последнюю бутылку «Киндзмараули» я могу выпить с тобой.
– А обычно с кем?
– Обычно ни с кем. Я жадный и бедный. И голодный. Надеюсь, ты приготовила какую-то еду? Как мать и как женщина…
– Да что-то поставила на стол. Только учти: нас будет трое. Степа уже на кухне. Сторожит свою миску. У него тоже шанс – второй раз поужинать.
Арсений прошел на кухню и какое-то время, стоя на пороге, внимательно смотрел на Степу. Тот не менее пристально рассматривал его.
– Господи, – изумилась Тоня, – да у вас же одного цвета глаза. И выражение одинаковое. Как у следователей.
– Я этот факт отметил, – серьезно произнес Арсений. – Как и то, что третьего за нашим столом зовут Степа. То есть мы имеем соавтора. Рассказ криминального масштаба написала Ася Степина. Наша ночь наконец приобретает окончательно богемные очертания. Тут одни творцы, артисты, бунтари, самозванцы и нарушители чужого покоя.
Ироничный и непринужденный треп Арсения, казалось, задал тон легкому и ни к чему не обязывающему общению. Просто встретились, чтобы отдохнуть и отвлечься. Но буквально через минуты Тоня почувствовала, что рядом очень серьезный и не случайный собеседник.
– Тоня, – сказал он, – прежде всего давай расставим точки над «i» по поводу рассказа. Он качественный, чистый по мысли, не навязчивый, не ханжеский, не натужный и не лицемерный. Он в строгих рамках мастерства. Я не улавливаю в авторской позиции ни коварства, ни желания кого-то разоблачить, заклеймить. Просто есть такой характер, он объективно достоин художественного рассмотрения. Прототипы были у Анны Карениной, у Олеси, у ученого соседа. Если бы эти прототипы взялись сами себя описывать, то у них получились бы только косноязычные и перекошенные подтверждения того, что подарили своим образам настоящие писатели. Это я о твоем чувстве вины. Оно всего лишь маленький побочный эффект работы профессионала. Как правило, прототипы себя не узнают. Говорят, даже наше изображение в зеркале нам безбожно врет, и другие люди видят нас совсем не такими, как мы сами. И твоя Арина сроду бы себя не узнала, если бы наткнулась на рассказ сама. Она наверняка видит себя воином добра со злом наперевес в качестве оружия, героиней и победительницей, иначе так не выставлялась бы всему свету. Но ты по ошибке прислала ей свой рассказ: тут не допереть, кто прототип, было трудно. Она дала реакцию, которая тебя почему-то поразила и ранила. Если честно, то эта реакция хоть и хамская, но объяснимая. Человек видит себя черным ангелом на белом коне или в белом пальто, а его изображают в виде яркой и жалкой карикатуры. Но это и есть та вершина, к которой неумный, злой и амбициозный человек стремился. Это единственно возможное признание. То есть и на эмоциях вам обеим можно спокойно ставить точку, переступать и забывать. Ведь дружба или приятельство вам уже не грозят. Значит, вас просто нет друг для друга. И вывод-вопрос: если мы закрываем вину, обиду, сам факт одного – всего лишь одного – знакомства, остается ли что-то такое, что достойно внимания, страдания и решения?
Тоня долго думала и затем произнесла:
– Пожалуй, ты прав в основном. Всю историю с последствиями можно закрыть и забыть. И да: мой ответ на твой вопрос-вывод такой. Я хотела бы знать причину. Источник реакций и возможных действий человека, который превратился в свою противоположность прямо на моих глазах. Это и насчет того, что остается… Сейчас покажу тебе ее рисунки. Я вижу в них не просто дарование. Я вижу теплую, мечтательную, детскую душу, потребность в красоте. И как это соотносится с уродством всех остальных проявлений… Сеня, я не о каких-то действиях, а лишь о том, что сейчас уже не смогу легко уйти от мыслей и терзаний, наверное.
– Пожалуй, так, – сказал после паузы Арсений. – И самое бесполезное в такой ситуации – это классическое перетирание темы со специями на кухне. Возможны другие решения, связанные именно с действиями.
– Какие?
– Противоположные. Не переступать и не забывать. Узнавать, рассматривать, исследовать, разрезать и смотреть, что внутри. Я имею в виду конкретный сыск. Заглянуть в жизнь, в дом. В настоящее и прошлое. У меня такое чувство, что там можно найти что угодно: и большую беду, и реальные преступления.
– Ты хочешь, чтобы я такое делала или мы вместе пойдем по следу? Это смешная, забавная идея и, наверное, всего лишь тема для другого рассказа.
– Это не фантазии. Дело в том, что я недавно познакомился с частным детективом. Интересный мужик с нестандартными методами. А что… Ты не против, если мы его привлечем? – спросил Арсений. – Его зовут Сергей Кольцов.
– Познакомиться, конечно, интересно. Я, кроме Пуаро и Ниро Вульфа, пожалуй, и не знаю частных сыщиков. Но, если честно, мне страшно неудобно рассказывать постороннему человеку свою историю. Вернее, эту неловкую, дурацкую ситуацию и такие же переживания. Ты – свой, тебе такое понятно, но не другим.
– Да ладно. Сережа тоже свой, простой и умный парень. Но у него другой инструмент в руках: он роет подземные ходы к человеческим тайнам, преступлениям и бедам. И для него не проблема узнать, не является ли твоя стремная приятельница убийцей в розыске или, наоборот, жертвой манипулятора-злодея, а может, и тяжкого недуга. Не исключено, что все вместе. Лично мне кажется, что твоя Арина просто чокнутая, но тебя без доказательств не устроит такой дилетантский вывод. Пусть скажет профессионал.
Арсений привез Кольцова к Антонине домой через несколько дней. Ее первое впечатление было таким: слишком яркий и
