Дэвид Дэвис - Шерлок Холмс идёт по кровавым следам

— Вы хотите сказать, Дракула сейчас здесь, в этом городе?

— Я уверен в этом, доктор, — решительно ответил Ван Хельсинг. — Официально я прибыл в Лондон, чтобы прочитать в Королевском обществе цикл лекций, но истинная цель моего визита — выследить графа Дракулу и уничтожить его.

Он тяжело откинулся в кресле, словно длительное выступление сильно его утомило.

— Ещё бренди, Уотсон? — предложил Холмс.

Я тотчас наполнил наши стаканы, поскольку тоже ощущал потребность в восстановлении сил. События прошедшей ночи и странный рассказ Ван Хельсинга совершенно выбили меня из колеи.

Профессор с благодарностью принял стакан с бренди и осушил его одним глотком. Холмс выпил не спеша и лишь потом повернулся к нашему гостю.

— Скажите, ведь именно газетные сообщения о «призрачной даме» заставили вас поверить, что на Хэмпстедской пустоши орудует один из этих восставших из мёртвых?

— Это так, мистер Холмс. Раны, описанные в этих сообщениях, ясно указывали на то, что это работа вампира — невесты Дракулы. Я полагал, что через неё удастся добраться до самого графа. Каждую ночь на прошлой неделе я проводил на пустоши, намереваясь схватить эту «призрачную даму». Судьбе было угодно, чтобы прошлой ночью, когда она убила молодую женщину, я находился в другой части пустоши.

Я не мог не спросить голландца об одной вещи, которая не давала мне покоя.

— Скажите, профессор, почему она напала на мисс Пидгейт, молодую женщину, с такой свирепостью? Это не был просто укус в яремную вену — плоть была беспощадно разодрана. Мне казалось, вы говорили, что они забирают кровь постепенно.

— Так оно обычно и бывает, но в этом случае, скорей всего, женщина-вампир не смогла добыть достаточно крови в течение нескольких ночей и поэтому впала в отчаянье — как это бывает у голодающего человека. Вероятно, жажда жизненной силы достигла у неё такой остроты, что ей понадобилось быстро принять большую порцию крови. Чтобы добыть единственное средство для выживания, она и напала на жертву с такой жестокостью.

— Это ужасно, — с дрожью в голосе произнёс я.

— У бедной молодой женщины не было ни единого шанса. Вампир обладает огромной силой, особенно если чем-то раздражён.

— Теперь я понимаю, почему она швырнула меня на землю с такой лёгкостью.

— Именно. — Ван Хельсинг мрачно ухмыльнулся. — Вижу, вы начинаете верить в мои дикие теории, доктор Уотсон.

Я хмуро кивнул.

Ван Хельсинг повернулся к Шерлоку Холмсу, ожидая аналогичной реакции, но мой друг хранил на лице непроницаемое выражение.

— Вы предполагаете, — сказал Холмс, — что существо, которое мы встретили этой ночью, было инфицировано графом Дракулой?

— Без сомнения, она — невеста Дракулы, и это ясно указывает на то, что он скрывается где-то поблизости. — Ван Хельсинг заговорил с прежним пылом, и глаза его вновь засверкали. — Мистер Холмс, мне известны ваша репутация и ваши выдающиеся способности. Во всём мире нет человека, чья помощь была бы для меня более ценной, чем ваша. Вы должны помочь мне разыскать и уничтожить вдохновителя этого невыразимого зла!

Холмс всегда был восприимчив к искренней лести. Тень улыбки, слетевшая на его губы, подсказала мне, что он весьма доволен излияниями Ван Хельсинга.

— Безусловно, я многим вам обязан, — начал Холмс. — Если бы не ваше своевременное вмешательство, меня здесь могло бы и не быть. Мне тоже хочется добраться до самых глубин этого странного дела, так что я непременно сделаю всё, что в моих силах, чтобы помочь вам в поисках графа Дракулы.

Профессор восхищённо улыбнулся и крепко пожал Холмсу руку.

— Благодарю вас, — с чувством произнёс он.

— Что касается фактического существования вампиров, — как ни в чём не бывало продолжал Холмс, — несмотря на то что вы выдвигаете самые убедительные аргументы, боюсь, мне придётся приберечь своё суждение до той поры, пока мы не поймаем одного из них.

— Уверен, что с вашей помощью мы скоро сделаем это, — решительно произнёс профессор.

— Надеюсь, меня тоже берут в дело, — сказал я.

— Конечно же, дорогой мой Уотсон. Само собой разумеется.

— Отлично, значит, по рукам, — просиял Ван Хельсинг, откидывая волосы со лба. — Теперь нам следует разработать план действий.

Мой друг зажёг свою старую глиняную трубку, и на несколько мгновений его лицо скрылось в клубах едкого серого дыма. Когда дым рассеялся, Холмс обратился к нашему посетителю.

— Согласно вашей теории, если эта так называемая «призрачная дама», с которой мы повстречались ночью, — вампир, то днём ей понадобится место упокоения.

— Кладбище, — предположил я.

— Вот именно, Уотсон, кладбище. Протяните руку, дружище, и передайте мне карту района Хэмпстеда.

Разложив карту на коленях, в течение нескольких минут он тщательно её изучал. Наконец раздался его торжествующий возглас.

— Что такое, мистер Холмс? — с жаром спросил Ван Хельсинг.

— Думаю, я кое-что здесь нашёл, друг мой. — Он указал на карту, и мы с Ван Хельсингом проследили за направлением его сухого пальца. — Смотрите, джентльмены, частное кладбище не более чем в двух милях от места ночных нападений. Заметьте, какое оно уединённое — открытое пространство и небольшой лесок с трёх сторон.

— Идеальное место упокоения, — согласился Ван Хельсинг.

— Но что же нам делать, Холмс? — спросил я. — Мы ведь не станем открывать каждую могилу, чтобы посмотреть, не там ли лежит это существо.

— Дорогой коллега, — с улыбкой промолвил Холмс. — Я не собираюсь делать ничего подобного. Совсем несложно заглянуть в книгу регистрации погребений и проверить, была ли здесь за последний месяц похоронена молодая женщина. Это, полагаю, несколько сузит диапазон поиска.

Раздосадованный собственной несообразительностью, я кивнул.

— А теперь, джентльмены, — провозгласил Холмс, отбрасывая карту в сторону, — предлагаю как можно лучше выспаться. Я проведу это несложное расследование утром. — Он повернулся к Ван Хельсингу. — Предлагаю встретиться за ленчем, и я сообщу вам о добытых сведениях. Затем мы сможем заняться разработкой нашей кампании.

— Превосходная мысль, мистер Холмс, — согласился голландец. — Может быть, вы с доктором Уотсоном пообедаете со мной в моей гостинице? Я остановился в «Нортумберленде».

— Прекрасно. Вас это устраивает, Уотсон?

— Да, вполне. — ответил я.

Глава тринадцатая

СИЛЫ ТЬМЫ

В ту ночь я спал крепко, но ближе к рассвету погрузился в царство загадочных сновидений. Я оказался запертым в пещере, оглашаемой жуткими, нечеловеческими криками. На долю секунды я увидел, как из сумрака мне косо ухмыляется лицо Стэплтона, но оно тут же исчезло в языках жёлтого пламени. Во тьме мигали зловещие глаза, ко мне протягивались отвратительные, похожие на когтистые лапы, руки. Громадные летучие мыши устремлялись на меня сверху, царапая лицо омерзительными кожистыми крыльями. Одна из этих тварей принялась кусать меня, парализованного страхом и неспособного поднять руку для защиты, в шею. Я чувствовал, как в горло впиваются мелкие острые зубы, а из раны течёт тёплая кровь.

В конце концов мой рассудок отказался мириться с этими кошмарами. С пугающей внезапностью я пришёл в себя, возвестив об этом испуганным вскриком. Весь покрытый испариной, я некоторое время лежал в сером полумраке, а потом снова провалился в дремоту.

Было уже поздно, когда я наконец встал. Холмс уже ушёл. Я в одиночестве съел завтрак, а затем, дожидаясь возвращения друга, стал просматривать утренние газеты.

Около одиннадцати зашёл Лестрейд узнать о нашем ночном бдении. Мы с Холмсом заранее договорились о том, что, по крайней мере, некоторое время не будем разглашать подробности нашей встречи с призрачной женщиной, а также вампирские теории Ван Хельсинга. Лестрейд и в лучшие времена не отличался воображением, узнай он теперь, что мы охотимся на вампира, он скорее засомневается в нашем здравомыслии, чем станет для нас хорошим помощником. Поэтому, следуя наставлениям Холмса, я сообщил Лестрейду, что ночь прошла без происшествий.

Было заметно, что полицейский терзается: то ли ему радоваться этой новости, то ли сожалеть о ней. В конце концов на землистом лице Лестрейда появилось самодовольное выражение.

— Что ж, мистеру Холмсу их всех не одолеть, — с ухмылкой заметил он. — Сегодня ночью отправлю туда своих людей. Если будут какие-нибудь происшествия, я ему сообщу.

Посмеиваясь, он ушёл.

Как раз перед полуднем в нашу квартиру с уверенным видом вошёл Холмс.

— Добрый день, Уотсон. Надеюсь, вы хорошо спали, — бодро воскликнул он, кидая пальто на плетёное кресло.

Ликующее выражение его лица говорило о том, что, по-видимому, утренняя работа ему удалась. Надо сказать, одной из мелких раздражающих особенностей моего компаньона было то, что он не был склонен сообщать информацию до какого-то подходящего, как он считал, драматического момента. Это объяснялось отчасти его властной натурой, предпочитавшей доминировать над окружающими, отчасти — по временам чрезмерной склонностью к драматизму. В данном случае на все мои расспросы об утренних деяниях он отвечал взмахом руки и довольной ухмылкой.