Марина Серова - Все продается и покупается
– Радик Абдулатипов. Ты проснулась, Ведьма?
– Вспомнила, – ответила я. Пусть довольствуется хоть этим.
– Если хочешь, скажу, от кого узнал номер твоего телефона.
– Не хочу, – ответила я. Пусть не думает, что я настолько наивна, чтобы задаваться подобными вопросами.
– Я чего звоню, – перешел он к делу, – ты моей помощью довольна?
– Да, я благодарна тебе, Радик. – Пришлось немного покривить душой, не ему я была благодарна за информацию, до осмысления которой пока еще не добралась, а Цибизу. По его распоряжению ты, Радик, облагодетельствовал меня, а теперь хвост веером распускаешь. И что же тебе, интересно, надо в уплату за услугу?
– Если благодарна, сделай добро мне и своему другу, Трегубову, а? Передай ему мое предложение. Ему же жить легче станет.
Он выдержал паузу, дожидаясь моей реакции, но я использовала эту паузу только для того, чтобы обругать его про себя как можно язвительней. Поэтому молчание не затянулось:
– Я мог бы прямо к нему человека послать, ты ведь понимаешь, но подумал, что через тебя получится быстрее.
Поняла я его, конечно, что уж тут непонятного? Видел Радик, как приятно мы с Аркадием проводили вечер, и предположил естественное – что вынырнула я к телефону из-под одеяла и из-под бочка, как они его называют, Трехгубого. И далек, и близок был Радик к истине одновременно. Но ошибается он в одном – я, хоть и женщина, но все-таки Ведьма, и не кинусь сломя голову выполнять просьбу какого-то бандита. Этого не случилось бы даже в том случае, если бы Аркадий сейчас и в самом деле лежал в моей постели.
– Ну, что молчишь? – спросил Радик с шутливым куражом.
– Думаю, – ответила я. – Не простая твоя просьба. А Цибиз о ней знает?
– А зачем ему знать? Разве мы не способны договориться с тобой сами? Подумай.
Ценное предложение. Отказаться, подумав, – совсем не то же самое, что отказаться сразу. Я поймала его на слове.
– Ладно. Позвони через полчаса.
Он удивился, согласился и положил трубку.
Цибиз. Если бы предложение исходило от него! А идти на сотрудничество неизвестно с кем – почти равносильно потере престижа. С другой стороны, отсылать Радика за санкцией к Цибизу тоже несерьезно. Сергей если и не скажет, то подумает о моей неспособности самостоятельно решать мелкие дела. Я дорожу отношением ко мне Цибиза. Он – единственный авторитет, к которому я могу обратиться за помощью без всяких опасений, что в будущем это, весьма возможно, выйдет мне боком. Как же поступить?
Проклиная всех Радиков, вместе взятых, а Абдулатиповых особенно, я пошла за гадальными костями. С кем же еще посоветоваться по такому деликатному вопросу, как не с ними?
Вытряхнув из мешочка, я опустила кости в карман халата и направилась в комнату. Книга расшифровок под рукой, на журнальном столике пусто. Все готово. Итак...
1+14+32.
Как здорово, что такое сочетание выпало дома, потому что его значение я в упор не помню. Книга!
«Не пренебрегайте просьбами других, если это не грозит чьему-либо благополучию. Просьбы зависят от интересов, интересы – от ситуации, в которой находится просивший вас. И не ждите благодарности, вы и так в выгоде, узнав больше о нем и его окружении».
Черт побери, на самом деле я именно так и подумала, а воображала только от высокомерия. Разве не является бандитское предложение бесплатной информацией о Трегубове? Разве смогу я получить ее каким-либо другим путем? А Ларик входит или входил в окружение Аркадия.
Я пожалела, что вынуждена ждать и не могу позвонить Абдулатипову сама. Впрочем, ждать пришлось совсем недолго. Радик, должно быть, сам томился от нетерпения, потому что телефон зазвонил намного раньше назначенного мной срока.
– Послушай, Татьяна, ты меня за мальчишку не держи, ладно?
Ого! Почему это шипящие звуки в его речи вдруг стали так заметны? При приглушенном-то, будто придавленном, голосе?
– И Цибизом не похваляйся. Я тебе ничем не грожу. Ничем, да? Нет резона мне тебе грозить. Но только обидела ты меня. За что ты меня обидела, Татьяна? Еще раз звонить заставила, а? Могла бы отказаться, сказать сразу «нет», и то было бы лучше. Ну, говори!
Ох уж эти люди азиатской национальности! Их самолюбие как-то по-другому устроено. Шерсть из них драть можно, как и из всех прочих, но обязательно приглаживая. Не согласилась с Радиком сразу, и, подумать только, кто – женщина! Надо же!
– Я тебе не отказываю, – проговорила я бархатным голосом и сдержала смешок, едва не вырвавшийся от невольной двусмысленности сказанного. – Мне надо было подумать, смогу ли я обратиться к Трегубову так, чтобы не выглядеть при этом твоим человеком.
– Это тебе важно? – удивился он.
– Очень! – подтвердила я. Пусть обижается еще больше. – Говори, что передать, сделаю. Трегубова, кстати, здесь, со мной нет.
– Слушай. Мы ему помогали кое в чем, особенно в последнее время, а он не спешит расплачиваться. Я понимаю, трудности у всех бывают. Может, у других помощь нашел. Да пожалуйста! Но надо заплатить по старым долгам. Или как-то услужить. Мы предложили один вариант – не захотел. Отказался. Теперь еще предложить хотим: пусть назовет своего покровителя, и будем в расчете.
– Через меня?
Я спросила и почувствовала, как прищуриваются мои глаза. Поняла интуитивно и сразу – очень важную информацию затребовали бандиты. Важную и для меня тоже.
– Давай через тебя, мне все равно. Тебе мы верим.
– Это хорошо, что веришь. Значит, скажешь, как до тебя дозвониться в случае надобности.
– Ах, Ведьма, Ведьма! – вздохнул Вадим наверняка с улыбкой и назвал номер телефона, который тут же гвоздем засел в моей памяти. И положил трубку.
Вот так! Много раз я замечала – стоит как следует внедриться в ситуацию, прочувствовать по-настоящему ход развития событий в очередном «деле», как новые обстоятельства начинают складываться будто сами собой. Тогда и правильность собственных действий несложно оценить, исходя из благоприятности обстоятельств. Сейчас они складываются таким образом, что вполне можно позволить похвалить саму себя.
В самом деле, Наташа между двумя ложками помидорного варенья утверждала, что Илларион имел хозяина. Сам Ларик оправдывался перед кем-то по телефону. Ольга уверена, что с мужем «разобрались». Бандиты утверждают, что у Борисова и Трегубова одна общая, могучая «крыша» и предлагают Аркадию назвать покровителя. Ничуть не странно, что я сейчас со всей энергией готова присоединиться к их просьбе.
Вот такое положение дел на сегодняшний вечер. Есть факты. Есть домыслы. Есть предположения. Нет одного – ясности в вопросе, куда бы это мог подеваться Илларион Борисов. Но ничего! Начало уже есть – стало быть, и конец будет. И есть план действий на утро: ехать на псарню, отыскивать Аркадия и хитро с ним побеседовать. А потом заехать еще раз к Наташе, благо она там рядом, уточнить... ну, скажем, рецепт приготовления варенья из помидоров.
Я устроилась в кресле поудобнее, поворотом регулятора приглушила чересчур яркий для этого времени свет торшера и закрыла глаза.
В зарубках для памяти остались два момента: скорее всего не зарегистрированная, как положено, псарня Аркадия и связь его с мафией через какого-то Стихаря, о котором в ресторане упомянул тощий Вадим, а я расслышала.
О-о, каким насыщенным выдался для меня минувший день, особенно вторая его половина! Сколько новых людей! Кто из них друг, кто враг? Пока не ясно. Опасно пытаться дружить с врагом. Лучше не доверять другу, чем положиться на врага – примерно так советовали мне кости. Вспоминать, как звучит это точнее, уже лень. Что-то глаза закрываются и подбородок уже падает на грудь... Что-то сейчас поделывает Аркадий?..
* * *– Ты, сучонок, как меня называешь? Трехгубым? – Аркадий сгреб за грудки задохнувшегося от волнения Женечку и тряхнул его не сильно, но так, что у того голова мотнулась. – Или Губастым? – Аркадий тряхнул еще раз. – Ах, и так, и этак, вот оно что! Руки! – взревел он не своим голосом, когда Стихарь попробовал наложить пальцы на его запястья.
– Чего ты на меня наезжаешь-то? – прогундел возмущенно и жалобно. – Я еще ничего тебе не сделал.
– Что? – задохнулся Аркадий от показного, но страшного для Стихаря бешенства, притянул его к себе и сузившимися, отчего-то ставшими слегка раскосыми глазами глянул так, что у Женечки пропала всякая охота не то что оправдываться, но и вообще говорить.
– А коли сделаешь ты мне что-то, вообще убью к бесу!
Трегубов, отпуская, толкнул Женечку, и тот плечами и затылком впечатался в дверцу «Лендровера» с такой силой, что та захлопнулась за его спиной с громким, металлическим лязгом.
– Куда? – стальной хваткой Аркадий вцепился в рукав куртки Стихаря, собравшегося было улепетнуть подобру-поздорову. – Рано, приятель, я пока только профилактику провел, а разговора еще не начал. Сейчас буду тебя спрашивать, а ты будешь отвечать, кратко и честно. И учти, зол я на тебя, как на врага народа. Пошли!
