Марина Серова - Ловкая бестия
Но таким простым вещам его тоже не учили. Он рванулся вперед и задел мой локоть. Так что, можно сказать, я его даже и не убивала.
Тем паче что курок у автомата был довольно разболтан и на него не надо было даже сильно давить. В общем, сам виноват, надо лучше следить за своим оружием. Я думаю, вряд ли этот парень выехал бы на трассу в автомобиле, у которого отказывают тормоза. А с автоматом, значит, можно? Вот и получай, раз так.
Судя по его удивленному взгляду, умирающий так и не понял, что с ним произошло.
На звук выстрелов уже спешил второй боевик. Похоже, он был обеспокоен, хотя я не могла понять почему. Ведь если он услышал очередь, которую дал автомат его приятеля, то явно, что дело уже сделано. Или они не знают звук оружия своих напарников?
Второго я подсекла, когда он появился в дверном проеме. Он попытался выстрелить первым, но тут, как это всем хорошо известно из скучных вестернов, побеждает более прыткий. Я всего-навсего попала ему в плечо, и если бы он не дернулся при втором выстреле, то не упал бы на паркет гостиной с дыркой в легком.
Итак, оставался еще один. Этот, стоявший за входной дверью, уже просек, что произошло что-то неладное и пора вмешаться.
Я рванула в сторону кабинета и на бегу зашвырнула маленькое кресло в сторону спальни, полагая, что третий налетчик пойдет в направлении шума. Так все и получилось. Приятно, когда люди ведут себя предсказуемо и ты знаешь, чего от них ожидать.
Молодой дылда в кожаной куртке медленно прошел через всю квартиру и направился прямиком в спальню, оставив дверь открытой.
Проверив углы, парень с автоматом осторожно продвигался к шкафу, держа оружие перед собой. Как только он подошел к дверце, я скользнула в спальню, быстро погасив свет и захлопнув дверь.
Оказавшись в полной темноте — окон в спальне не было, — автоматчик стал стрелять довольно беспорядочно. Вместо того чтобы просеивать пространство хотя бы по диагонали, от угла к углу, он предпочел дать две длинные очереди в горизонтальной плоскости.
Впрочем, больше этот переросток в кожанке все равно не успел ничего сделать.
Я за эти секунды уже перекатилась подальше от двери и, вскинув автомат, всадила одну очередь из положения лежа прямо ему в грудь.
Парень оказался крепким.
Он не сразу рухнул навзничь, а выпустил автомат из рук и, прижав их к груди, на ощупь побрел к выходу, пачкая кровью покрывало постели и обои. Нашарив ручку двери, он открыл ее и, сделав еще два шага, упал сначала на колени, а потом лицом вперед. На его спине зияла дыра выходного отверстия довольно внушительных размеров. От таких ран не выживают.
«Вот вроде и все, — констатировала я. — Теперь мы выглянем наружу и тихо посмотрим, кто там у нас остался пасти подходы к дому».
Я взяла автомат и проконтролировала вход в особняк, но там, как ни странно, не было никакого прикрытия. Несказанно удивленная таким неожиданным поворотом дела, я вернулась в дом и прошла в спальню.
Босс, уже покинувший свое убежище под кроватью, стоял возле кровати, сжимая в кулаке миниатюрный сотовый телефончик.
— Ваша жизнь спасена, — мрачно доложила я. — Оцените работу, шеф.
На негнущихся ногах Симбирцев проследовал за мной в гостиную и остановился, прислонившись к косяку. Его нижняя челюсть отвисла, когда он увидел следы бойни. Казалось, он ожидал увидеть совсем другое.
Между тем подоспела охрана. Сидорчук с братками ворвался в помещение и громко выматерился, глядя на трупы. Потом он поднял глаза на шефа, до боли сжал губы и стал чего-то ждать.
Глядя на побледневшие лица присутствующих, я запахнулась в халат и спокойно спросила:
— Что-то не так? Может быть, мне кто-нибудь потрудится объяснить, что именно?
— Это был… экзамен, — еле шевеля губами, произнес Леонид Борисович, с ужасом глядя на трупы, распростертые по паркету его особняка.
— Вообще-то у нас все застрахованы, босс, — быстро заговорил Сидорчук, желая как-то снять напряжение. — Выделим из фонда вдовам, все как полагается. Что поделаешь, работа. Издержки, так сказать, производства. А Федька так вообще холостой был…
На Симбирцева было страшно смотреть. Во-первых, погибли его люди. Во-вторых, он чувствовал себя виноватым передо мной.
И правда, если подумать, как бы мог закончиться такой «экзамен»?
Если я сплоховала бы, то «охрана первого уровня» доказала бы свою полную компетентность и незаменяемость. Этого не произошло.
А что же он думал, я буду гладить по головке людей, которые врываются в дом моего босса ни свет ни заря и крушат окна автоматными очередями?
— Кажется, вы принимали меня за кого-то другого, Леонид Борисович, — сказала я, впрочем, вполне дружелюбно, — если согласились с идеей Сидорчука устроить мне испытание. Но теперь вы знаете, с кем имеете дело. Экзамен я сдала успешно, а вы во мне ошиблись. А за ошибки надо платить. Вот вы и заплатили. Правда, чужими жизнями, но парни тоже должны были соображать.
— Да-да, конечно, — провел ладонью по лицу Симбирцев. — Только как мы теперь…
Он раздраженно посмотрел на Сидорчука, как будто задавая ему безмолвный вопрос.
— Как вы будете объяснять все милиции? — закончила я за него. — Ведь начальник вашей службы безопасности предложил вам убить сразу двух зайцев. Покушение — хороший козырь в предвыборной кампании, не так ли? Пойдут слухи, поднимется рейтинг…
— Ну, все не так примитивно… — пожал плечами раздраженный Сидорчук.
— Но верно, — оборвала я его. — Можете оставить все как есть. Но тогда вам придется выдвинуть версию, что вас хотели прикончить свои же. Скажем, кто-то их перекупил. Намекните на всесильных врагов, дайте понять, что вас не хотят видеть в думе. Довольно цинично, но иного выхода я, признаться, не вижу.
— Хорошо, — решительно произнес Симбирцев. — Сидорчук, у нас есть минут десять, чтобы это обмозговать. Поговори с ментами, чтобы допрашивали Женю не больше часа. Потом дадим ей отгул до обеда, а к двум заедешь за ней и отвезешь на дачу. Усек?
Леонид Борисович окончательно пришел в себя. Теперь он рассуждал как человек, допустивший оплошность и пытающийся обратить свою ошибку себе же на пользу. Они с Сидорчуком быстро устроили короткий мозговой штурм, договорились об официальной версии и закончили совещание как раз в тот момент, когда вдалеке раздался рев приближающейся милицейской сирены.
К приезду милиции я успела переодеться и привести себя в порядок.
Разговор действительно оказался в меру пристрастным и достаточно коротким. Я рассказала все, как было, продемонстрировала траектории своего движения и проверила, правильно ли записано с моих слов.
Неразговорчивый майор посматривал на меня с недоверием. Наверняка ему очень хотелось бы побеседовать со мной по душам, а то и выставить против меня своих бойцов, чтобы посмотреть, кто одолеет. Я думаю, что он так бы и поступил, не будь я на службе у Симбирцева.
Наконец меня отпустили, на всякий случай предупредив, что вызовут еще раз повесткой, если понадобятся уточнения. Но я знала, что это вряд ли произойдет — у Симбирцева был в органах явный прихват, а мусолить эту историю вдоль и поперек было не в его интересах.
В образовавшееся семичасовое «окно» я решила навестить тетушку. Ведь она еще не знает, что у меня новая работа — творческая, интенсивная и перспективная, так сказать. Скучать, в общем, не приходится.
Приблизительно так я и выложила все своей тетушке, сидя на краю ее койки в госпитале. В подробности, понятное дело, не вдавалась.
— Ну что ж, — с пониманием кивнула тетя Мила, — главное, чтобы тебе нравилось. А то ты, смотрю, совсем зачахла со своими студентами. Ты принесла мне чего-нибудь почитать? А то в библиотеке здесь только майор Пронин да Лев Шейнин. Разве это жизнь?
— Унылое прозябание, — искренне подтвердила я. — Вот тебе очередной том Макбейна. Там три повести, так что до послезавтра должно хватить.
Тетушка раскрыла книгу и попыталась немедленно углубиться в ее содержание.
— Я же еще не ушла, — рассмеялась я. — Скажи-ка мне лучше, не приходилось ли тебе сталкиваться вот с какими людьми.
И я перечислила знакомых Симбирцева в последовательности нашей вчерашней трассы.
— Ну как же! — всплеснула руками тетя Мила. — Приходилось. Лично, правда, только с генералом, ну а насчет остальных наслышана.
Я внимательно выслушала тетю, тщательно запоминая все характеристики. Информация для размышления была более чем исчерпывающая.
— Честно говоря, военных я всегда недолюбливала, — призналась мне тетя Мила. — Были, разумеется, и среди них достойные люди. Но в целом…
Она пожала плечами и улыбнулась. Я видела у нее в альбоме старую фотографию стройного капитана с какой-то нежной надписью с орфографическими ошибками и решила, что это один из ее ухажеров. Даже, может быть, потенциальный жених… Так что отношение тети Милы к военным может быть замешано на личной почве.
