Антон Шаффер - Круги на воде
– Какой же я дурак! – сказал, наконец, он, утирая слезы.
Назвавшаяся Дольской, которая до этого стояла не шелохнувшись, снова протянула ему руку, но на этот раз для того, чтобы помочь подняться на ноги.
– Вставайте Олег. Хватит дурачиться.
– Это я – то дурачусь? Ну уж, дудки, – он почти унял смех. – Но вот вы меня одурачили на все сто!
– О чем вы? – Дольская недоуменно приподняла бровь.
– Вы мне только одно скажите – кто за всем этим стоит? – хохотнул Олег.
– Проходите в квартиру, – она пропустила его вперед себя, а сама закрыла убогую дверь на несколько замков и застыла в прихожей.
– Нет, не унимался Олег, – нет, ну вы мне все-таки скажите – кто придумал-то это все?
Понять Олег хотел вот что. Дело в том, что ему пришло в голову только одно объяснение всему происходящему – кто-то из его друзей-знакомых пронюхал про роман, который сейчас находился у него в работе, и решил разыграть таким вот забавным образом. Ввиду того, что эта мысль пришла в голову первой, а других так и не появилось, Олег, как это часто бывает, тут же уверовал в нее как в абсолютную истину, коей, как известно, на счете просто нет.
– Олег, вы меня удивляете, – тем временем отозвалась женщина.
– Чем же, если не секрет?
– Как вы думаете, кто же мог вас разыграть подобным образом? Да и возможно ли это вообще? Ну сами подумайте хорошенько как это было бы сложно сделать.
Практически невозможно. Или вы думаете, что ваши изощренные друзья специально сварганили брошюрку, которая, в итоге, и привела вас сюда?
Олег озадачился. То, что на первый взгляд показалось простым и таким объяснимым теперь начинало стремительно терять реальные очертания. Но, не желая так быстро пойти ко дну, Олег продолжал хвататься за свою версию, как за спасительную соломинку.
– А почему бы и нет собственно? – пытаясь быть как можно более беспечным спросил он.
– Да хотя бы потому, что и друзей-то у вас нет, – отрезала псевдо Дольская.
– А вам почем знать? – вспылил Олег, дивясь не весть откуда взявшемуся деревенскому колориту, внезапно проявившемуся в его речевых конструкциях.
– По рубль двадцать. – раздалось откуда-то с боку.
Олег вздрогнул от неожиданности – голос явно принадлежал человеку, с которым он общался по телефону. Пошарив глазами по слабо освещенной прихожей, он никого не увидел. Липкое чувство страха постепенно начинало охватывать все его существо.
– Вы мне объясните, что здесь происходит? – Олег постарался вложить в свой голос всю серьезность, на какую был только способен.
– Вот видите, как легко оказаться персонажем собственной книги, Олег, – снова заговорила женщина.
– Вы это о чем?
– Мелочи, не обращайте внимания. Разувайтесь, проходите в комнату. Вас все ждут.
Олегу стало окончательно не по себе. Теперь он осознал, что никто и ни каким образом не мог узнать про его новую книгу. Никто. Сам он никому не рассказывал, а к компьютеру, кроме него, ни у кого доступа нет. Да что там к компьютеру! В квартиру-то его никто кроме него самого никто попасть просто не мог. Разве что дед… Но это уже выглядело совсем фантастично.
Когда Олег вошел в комнату, он сразу понял, что его действительно ждали. Стол был накрыт. В комнате, кроме него и Дольской, было еще несколько человек, которые, казалось, были актерами из странной пьесы, действие которой происходило где в тридцатые годы прошлого столетия.
Олег поздоровался и вопросительно посмотрел на хозяйку дома, которая с еле заметной улыбкой легонько толкнула его в спину.
– Садитесь за стол, Олег, – сказала она, добавив: – Это, впрочем, касается всех.
Рассевшись за круглым столом, присутствующие вяло начали ковырять разложенную по тарелкам еду, а некоторые так и вообще ни к чему не притронулись. Олег, ради приличия, съел парочку бутербродов. Все происходящее казалось ему странным сном, в котором он оказался случайно, а потому очень скоро этот сон должен завершиться.
– Как продвигается ваша книга? – обратился к Олегу импозантный старик с козлиной бородкой.
– Пишется потихоньку, – ответил Олег. – А я смотрю, вы весьма осведомлены о моей скромной персоне.
– Ну не надо скромничать, Олег, – вмешалась в разговор женщина с перстнями. – Вы талантливый молодой автор. Наш Иван зачитывался вашими первыми двумя книгами.
Болезненного вида юноша, не успев донести до рта вилку с салатом, резво замотал головой, давая понять, что именно так оно все и было.
На секунду Олегу показалось, что он окончательно теряет связь с реальностью.
Сначала Дольская, теперь Иван… Этот фарс начинал его раздражать.
Олег поднялся со своего места.
– Всего доброго.
– Сядьте на место, – угрожающе громко выпалил старик с бородкой.
– Не волнуйтесь так, Кирилл Эдуардович. Вам вредно, вы же к нас сердечник! – Дольская укоризненно посмотрела на старика.
Затем она подошла к Олегу, положила свои отягощенные перстнями кисти ему на плечи, усадив писателя обратно на стул, и мягко сказала:
– Олег, мы пригласили вас к нам, чтобы облегчить и ваш творческий поиск и наши изыскания в некотором роде…
– Да кто вы такие, черт возьми? – голос Олега звучал обессилено, и причину этого бессилия понять он не мог.
Дольская, тем временем, гладя его плечи, продолжила:
– Мы вам ничего плохого не сделаем, Олег. Вы нам нужны исключительно как творческая единица. Ваш талант – наша история. И ничего больше.
– Ваша история? – изумился Олег.
– Да, наша, – подтвердил Иван. – А вы думаете, что сами напридумывали всю вашу историю про 'Трехкружие'?
– А кто же еще? – Олег вытаращил глаза на бледного Ивана.
– Олег, – продолжила за Ивана Дольская, – я сейчас объясню вам кое-что. Дело в том, что, как вы уже наверное догадались, мы и есть 'Трехкружие'. И нам надо, чтобы вы всего лишь написали нашу историю. Пришло время людям узнать, что их ждет не в столь уж и отдаленном будущем. А заодно узнать и о нашем существовании.
– Я понял, – прошептал Олег. – Вы сумасшедшие. Вы какие-то сумасшедшие, которые каким-то образом все же узнали про мою работу!..
Тут обладатель козлиной бородки зашелся жутким кашлем, отчего остатки пищи начали вылетать из его глотки прямиком на Ивана. Тот, в свою очередь, еще больше побледнел, но не проронил ни слова, лишь уколол взглядом Дольскую.
– Думайте что хотите. Это ваше дело. Но ваше же дело писать то, что мы хотим. Вы занимались этим до этой самой минуты, и будете делать это и впредь, пока роман не будет завершен и издан.
– Да пошли вы!
Олег попытался встать, но ноги его не слушались. Они словно налились чугуном, и как он не пытался, встать ему не удалось. Краем глаза Олег заметил, что старик поднялся и теперь шел в его сторону, ненормально выкатив и без того выпуклые глаза. Олегу стало страшно. Старик подошел к нему вплотную. Губы его, на которых прилипли остатки пищи, откашленной еще недавно, беззвучно шептали что-то, а глаза теперь, напротив, сузились. Олега прошиб холодный пот и он отключился.
Когда Олег открыл глаза, прямо над собой он увидел потолок родной квартиры, с зияющим пятном от прошлогоднего потопа, который ненароком устроили нерадивые соседи.
– Приснится же… – первое, что подумал Олег.
*************************Москва. Наши дни.
Нестерпимая жара стояла уже вторую неделю. Город плавал в мареве, размывая контуры домов, машин и людей. От жары не спасало ровным счетом ничего, а потому горожане смиренно и стойко переносили повышенные дозы солнечного излучения – другого им просто не оставалось. В офисе, располагавшемся на четвертом этаже недавно выстроенного бизнес-центра в самом центре Москвы, было прохладно – исправно работающие кондиционеры работали на всю мощь, охлаждая накалившийся до предела воздух. В одном из множества кабинетов, разбросанных по этажу, сидел молодой человек, чей вид являл собой воплощение вселенской скуки. Его глаза были сфокусированы на экране монитора, по которому туда-сюда скакала заставка в виде обнаженной гурии, подмигивавшей всем на нее смотрящим. Пиджак, который в начале дня ввиду жары был снят и повешен на спинку кресла, теперь валялся на полу. Со спинки он упал около получаса назад, но никакого желания поднимать его у владельца не было. К действию не стимулировала даже его цена. Молодой человек сидел за прибранным столом, на котором кроме монитора стоял ежедневник, канцелярский набор, а с краю лежала стопка брошюр, верхняя из которых то и дело приоткрывалась, из-за дующего на него из кондиционера потока воздуха. Это колыхание бумаги было, пожалуй, единственным признаком того, что жизнь еще не ушла полностью из данного помещения. Скука носила поистине сартровский размах.
Звук телефонного звонка прозвучал так, словно сотни громов односекундно прокатились по кабинету. Молодой человек, который входил на этот момент в первую фазу сна аж подпрыгнул на месте.
