Ян Валетов - Остаться в живых…
– Ну, это у нас еще в будущем, – рассмеялась Изотова, и, внезапно насторожившись, прислушалась.
Сквозь равномерный шум волн, набегающих на прибрежную гальку, и плеск воды и бортов «Тайны» пробивалось равномерное бормотание работающих судовых двигателей.
Когда Пименов, нацепив шорты, торопливо поднялся на палубу пограничный катер стоял в полста метрах от места их якорной стоянки и с его борта уже спускали «надувнушку».
– Что им надо? – спросила Ленка испуганно, прижимаясь к спине Губатого горячими грудями, и он понял, что Изотова выскочила на палубу не одеваясь, в костюме Евы.
На скуле выкрашенного в серо-стальной цвет «погранца» красовались цифры: 352, а прыгавший в лодку человек в форме приветственно помахал в их сторону рукой.
– Воспоминания, говоришь, нравятся? – сказал Пименов. – Тогда готовься к следующему туру. Володю Кущенко из 10-в помнишь? Вот – Вова Кущ. Собственной персоной. На персональном судне «Вездесущий», которое здешние контрабандисты кличут «Кровососущий». Догадаешься почему, или объяснить?
– Так чего уж тут, – отозвалась Изотова. – Догадаюсь.
– Я бы на твоем месте пошел, оделся. А то встреча может получиться чрезмерно теплой.
– Да, ну? – делано удивилась Ленка. – Так считаешь?
С берега донесся крик, слов было не разобрать, но слышен голос Ельцова был отчетливо, громко.
– Эгей! – снова закричал Олег, и Пименов, повернувшись, увидел, что тот стоит в полосе прибоя, по колено в волнах, и машет в их сторону руками, как сигнальщик на мачте эсминца.
– Ну, вот, мы очухались, – сказал Губатый, – и если ты сомневаешься, то могу тебя уверить, что наше выступление твой Кузя слышал в подробностях. Если не спал. А я думаю, что он не спал.
– Тем лучше, – Изотова, уже начавшая спускаться по лестнице, оглянулась и подмигнула. – Терпеть не могу прятаться. А для тебя это проблема?
– Наша проблема отваливает от «Кровососущего», – взревел лодочный мотор и «резинка» запрыгала по волне в их направлении. – Что-что, а нюх у Куща, как у охотничьей собаки, так что готовься изображать радость внезапной встречи. Легенду помнишь?
– А как же!
– За Ельцовым надо будет слетать…
– Так его укачает снова!
– Я на это и рассчитываю, – сказал Ельцов. – Он будет нашим тайным биологическим оружием. Кущ страшно жаден, и страшно брезглив. Об этом легенды ходят в порту. Сечешь фишку?
– Да, вроде…
Изотова выскочила наверх в той же самой куцей футболке. Слово одеться она понимала достаточно своеобразно.
– Я в трусах, – фыркнула она возмущенно, заметив косой взгляд Губатого. – Что ж мне, шубу надеть?
– Один плюс в этом визите есть, – резонно заметил Пименов, расплываясь в широкой улыбке навстречу подъезжающему Кущу. – У Вовочки всегда можно разжиться контрабандными сигаретами…
– И спиртным? – спросила Ленка.
– И спиртным.
– И еще чем?
– Оружием, например.
Изотова улыбнулась краем рта.
– Ты что, серьезно, что ль? Кущ у нас теперь оружием торгует?
– Ой, Ленка, – проговорил тихонько, не снимая с лица идиотски-радушного выражения, Пименов, – он у нас теперь всем торгует, включая Родину, место у него такое – обязывает! Когда он заговорит – не смей смеяться! Неприятностей не оберешься.
И, когда «резинка» приблизилась вплотную к низкой корме «Тайны», сказал уже громко:
– Привет доблестным пограничникам!
– И вам привет! – отозвался Кущ.
Несмотря на то, что Кущенко был невысок и широк в талии настолько, что силуэтом походил на Губку Боба – Короткие Штаны, с таким голосом он бы вполне мог петь кастратом в папском хоре.
Природа, дав Владимиру Анатольевичу богатырскую стать во всем, кроме роста, наделила его тонким подростковым голосом. Отдаваемые фальцетом команды звучали, как форменное издевательство над российским флотом – в общем, и над пограничниками – в частности. Над Кущем пытались смеяться. Правда, продолжалось это недолго. Одному подчиненному – старшине-контрактнику, он сломал нос первым же ударом – здоровенный детина ростом под два метра, буян и выпивоха, стал тише воды, ниже травы. Двум матросам – покрушил ребра. Еще один срочник, «не врубившийся» в ситуацию с раздающимся попискиванием, пробовал хихикнуть, и целый месяц гремел гипсом на лестницах госпиталя. После таких весомых аргументов, голос Владимира Анатольевича воспринимался окружающими, как бас Шаляпина и никак не иначе. Новичков, поступавших в расположение части – предупреждали, безрассудных – осаживали. Авторитетным мужиком был Кущ, скорым на расправу и при этом не лишенным чувства юмора. И больших коммерческих талантов. В сочетании с беспощадностью, интуицией, прекрасным знанием лоции и берегов, страсть к гешефтам делала его возможным хозяином края по пограничной линии. Говорили, что сам губернатор отмечал таланты командира «Кровососущего» – именно Кущ осуществлял «проводки» контрабандных грузов для губернаторских людей, и процент за это брал гуманный.
Губатый подробностей не знал – кто ж ему скажет такие подробности? – но наслышан
был, и не от «щенков», мечтающих возить «контрабас»[15] на облезлых «дюральках» с допотопными «Вихрями» на транцах[16], а от серьезных людей, разгружавших в море за ночь целые корабли.
К нему несколько раз подваливали с предложениями поучаствовать в полуночных выгрузках под охраной пограничных катеров, но Пименов только слушал внимательно, а соглашаться – не соглашался. В таком бизнесе быть извозчиком – последнее дело. И денег больших не наживешь, а вот неприятности с конфискацией огребешь – на раз!
Не то, чтобы Губатый был сильно честным, боязливым или брезговал криминальной работенкой, но хватким умом своим понимал, что продавать себя и «Тайну» за копейки просто бессмысленно. Такой риск такими деньгами не оправдывался. Не те выходили прибыли. А вот ежели бы подвернулось настоящее дело, когда за раз можно было бы «срубить» деньжат на новое судно, тогда разговор был бы другим. Но такой бизнес чужим не предлагается, а становиться для этой братии «своим» Леха не собирался.
Раздобревший на хороших харчах Кущенко именно в таких вот операциях был докой. Впрочем, и контрабандистов, работавших не под его крышей, Владимир Анатольевич ощипывал вполне профессионально – до последнего перышка. Без сантиментов, но и без излишней жестокости: попался – плати, не хочешь – садись. Результатом такого вот «прозрачного» бизнеса по охране государственной границы был трехэтажный дом в городе, две дачи невероятного размера на побережье, автопарк из семи машин, возглавляемый «Порше Кайеном Турбо», и страшная ненависть таможенников, которым до смерти хотелось проволочь эту контрабанду самим.
– Ленка! – пропищал Кущ. – Кого я вижу, ексель-моксель! Изотова!
На веснушчатом, круглом лице удивленно хлопали круглые же глаза водянисто-голубого цвета, брови взобрались на самый верх лба.
– Сколько лет, сколько зим!
– Привет Вовка! – отозвалась Изотова, наливаясь румянцем от трудом сдерживаемого смеха. – Или тебя надо теперь господином капитаном называть?
– Перетопчется! – сказал Губатый, бросая конец рулевому. – Это у себя на катере, он капитан, а у меня на судне – капитан я.
– Кто б спорил? – легко согласился Владимир Анатольевич, горным козлом перескакивая с «резинки» на корму «Тайны». – А мне в порту говорят – укатил Губатый! Неделю не появляется, только с диспетчером поговорит с утра – и все!
Он посмотрел на Изотову, подумал и ловко облапил, прижимая её к бочкообразной груди.
– Ой, Ленка, ексель-моксель, была ты красавицей и осталась! Здорово, Леха!
– Привет, Вова! – поздоровался Губатый еще раз, и они обнялись.
От Куща пахло табаком, копченой колбаской, дорогим одеколоном и совсем чуть-чуть потом. То, что запах пота не превалировал над другими в такую жару, означало, что из порта они вышли недавно, и по-настоящему прожариться на августовском солнце Кущ не успел – для «Кровососущего» ходу сюда было всего да ничего, меньше двух часов.
– Вот я и подумал, – продолжил Кущ прерванную объятиями мысль, – найти старого друга. Мне патрули говорили, что видели, как «Тайна» здесь болтается. А кто это у нас там, на берегу, как Робинзон?
– Ельцова помнишь?
– Олежку? Как не помнить, помню! – он смешно всплеснул руками. – Так это Ельцов!? Мама миа! Не может быть!
– Почему не может? – спросил Пименов спокойно. – Очень даже может быть! Он теперь Ленкин муж!
– Ексель-моксель! – произнес Кущенко восторженно. – Ельцов? Твой супружник? А мне докладывают, мол, пришли к Пиме двое – мужик и баба, и в тот же день он и отчалил…
– Ну, тут соврали тебе чуток, – отозвался Губатый. – На следующее утро мы снялись. Что пить будешь?
– А что предложишь! Без разницы! Так что, Изотова, Ельцов твой муж? – Кущ перегнулся через борт, так, чтобы видеть бегающего по берегу Олега и крикнул. – Здорово!
